– Двачевская! – вспылил я, окатив ее вручную созданной волной. – Какого рожна? Тебе совсем скучно?

– А чего ты время не засекаешь? – невинно захлопала она глазками, ловко уйдя от моей атаки.

– Да засекал я, – буркнул я. – Одиннадцать секунд.

– Плохо, – цокнула языком рыжая. – Это я еще даже, считай, до берега не доплыла. Надо лучше стараться. Если не смогу побить прошлогодний рекорд в 9 секунд, то можно считать, что смена задаром прошла.

– Плаванием что ли профессионально занимаешься? – спросил я.

– Нет, просто для себя, – ответила Алиса. – И не только плаванием. А то стану к двадцати годам жирной коровой, будет мне счастье. Бегаю еще, правда, из-за одной недавно появившейся вредной привычки с этим небольшие проблемы. Короче, не питаю надежд, что меня в один прекрасный день возьмут в «Трудовые резервы».

Ну, прям студентка, спортсменка, умница и просто красавица. Только вот стерва невозможная. Может для кого-то это и являлось минусом. Но мне, как человеку с таким же сложным характером, если не хуже, так было даже проще с ней общаться. Интерес все же какой-никакой. Я это еще вчера помнится, отметил. Как я там грешным делом подумал? Родственная душа?

– Так ты, стало быть, хорошо разбираешься в химии? – спросил я, памятуя о ее разговоре с Леной. Наверное, не нужно было. Хотя, с другой стороны, что в этом такого? Вопрос совершенно житейский. Я же не касался явно болезненной для нее темы универа. Вряд ли Алиса взъестся на меня исключительно из-за этого невинного поддержания диалога.

– Ох, – вздохнула та, усиленно пряча недовольство. – Да, разбираюсь. Мой любимый предмет в школе. А ведь все когда-то началось с этих офигенно выглядящих формул органических соединений, которые я мелкая видела в маминых тетрадях. Они такие прикольные были, загадочные. А я их еще пыталась читать по буквам, мама очень смеялась над этим…

Алиса замолчала. На секунду показалось, что к оставшимся на лице каплям воды прибавились другие капельки. Соленые.

– Все в порядке? – осторожно спросил я.

– Да, конечно, – тут же сбивчиво ответила рыжая. – Не обращай внимания, ностальгия в глаз попала. Такое бывает.

Оба молчим. Вода небольшими волнами бьет по нашим телам. Я внимательно смотрю в глаза Алисы, пытаясь там отыскать сам особо не понимая чего. И не найдя это «что-то» даже почему-то расстраиваюсь.

– Сам, смотрю, никаким спортом и не думал заниматься, – ну вот опять она за старое. Только вроде контакт наладили. И еще ее эта фирменная гаденькая ухмылочка. Прибил бы к неизвестной науке матери.

Я окинул взглядом свою комплекцию времен семнадцатилетия. Ну, да, не Дорифор, чего скрывать. Но какие-то задатки все же есть. Даже вон – кубики едва проглядываются. Как я уже раньше говорил…

– Алис, я типичный нормостеник, – парировал я этот камень в мой огород. – Соотношение роста и веса у меня такое, какое нужно. Так что подкол не засчитан.

– Ой, да больно надо вот было, – Алиса хитро прищурилась, смотря куда-то чуть в сторону от меня. Я бы может и не обратил внимания, но, будучи уже научен общению с двумя рыжими хулиганками, круто развернулся и тут же столкнулся нос к носу с Ульянкой, сжимавшей в руке речного рака. Девчушка оторопело поглазела на меня, светившегося победоносной улыбкой, резко выкинула ракообразное куда подальше и, насвистывая какой-то незаурядный мотивчик, вновь исчезла под водой.

– С тебя очередной должок за спасение, – шепнула мне подплывшая сзади Алиса. От ее горячего дыхания по телу прошелся холодок. А она еще так аккуратно меня при этом приобняла, что аж дыхание перехватило. – А то сейчас бы прыгал с раком в плавках, нормостеник ты наш. И, кстати, без очков тебе намного лучше.

Хихикнув, она легонько отпихнула меня и также скрылась под водой, оставив меня немного пребывающим в чувстве растерянности. А ухмыляющийся на берегу Дэнчик показывал мне приподнятый большой палец. Падла.

***

По каким-то неизвестным причинам, с Двачевской мы больше на пляже особо не пересекались. Они с Ульянкой уплыли дурачиться и изучать озерные глубины куда-то в область буйков, а ваш покорный слуга остался вместе со все же соизволившим присоединиться к купанию Дэнчиком на относительном мелководье, терзаемый мыслью, что рыжая бандитка стала занимать в моей новообретенной пионерской жизни слишком много места. Оно и понятно, ведь если не брать в расчет Дэнчика, то именно ее нехитрая компания становилась виновницей самых ярких событий за чуть больше, чем эти последние сумасшедшие сутки. Если не считать, конечно, паранормальщину, вроде нашего психованного Пионера и непосредственное попадание в «Совенок». И, что самое парадоксальное, мне это почему-то нравилось. Что было для меня в диковинку. Не хватало еще только хоть как-то привязаться к ней до кучи. Или, того хуже, чтобы она привязалась ко мне. Если мы продолжим общение в таком режиме, то оного будет наверняка не избежать. А влюбленная в меня пионерка – последнее, чего бы мне хотелось. Просто хотя бы потому, что взаимностью ответить у меня не получится. Посему на полдник я шел, твердо для себя решив, что надо будет стараться ставить какие-то рамки в развитии наших отношений. Максимум – хороший друг. И то, фифти-фифти. Под таким углом факт того, что меня подписали на одну из ведущих ролей в этой глупой девичьей постановке, казался не таким уж и удручающим. Больше времени на репетициях – меньше с рыжей. Простая арифметика.

Вооружившись печеньем с молоком, подсели к Славе с Женей. Активистка вовсю засветилась дружелюбием. Чего нельзя было сказать о библиотекарше.

– Приятного аппетита, Евгения, – подлил я масла в огонь.

Та с силой сжала стакан. Но улыбочку каким-то образом-таки выдавила. Так кайфово все же бесить людей, которые тебе, мягко говоря, не импонируют.

– Хорошо, что вы к нам подсели, – сообщила Славя. – Как раз думали после полдника вас уже искать идти. Видела вас, кстати, на пляже, думала, что вы к нам присоединитесь.

Расстроенные нотки в голосе не отдавали никакой наигранностью. Она и правда, видимо, ждала, и наверняка в первую очередь от Дэнчика, каких-то решительных действий.

– Да я как-то думал, что у вас уже там все четко на команды разбросано, – смутился тот, почесывая репу. – Вот и не стал беспокоить…

– Дурачок, – беззлобно сказала Славя, накрыв его руку своей ладошкой. – Мы ведь даже не на счет играли. Нашли бы и для тебя место.

Ага, для тебя. А я тут так, ни с боку припеку. Хотя, чего я ожидал? Тут уже очевидно, что территория Дэнчика. Ну и хорошо, если так. Я лишь только надеюсь, что мой товарищ отдает себе отчет в том, какими последствиями может обернуться этот его лагерный роман.

– Ладно, буду иметь в виду, – ответил он, все больше покрываясь пунцом. Того и гляди можно будет величать Вождем краснокожих.

Повертев головой, взглядом наткнулся на спину Двачевской, сидевшей в обществе Ульнки и Мику. Будто и не ругалась с ней по утру. Даже диалог поддерживала. И, судя по крайне довольному лицу Чио-Чио-Сан, весьма миролюбивый.

И так почему-то захотелось занять сейчас четвертое свободное место. Подальше от вечно недовольной Жени. От воркующих Слави с Дэнчиком. Сказать Алисе какую-нибудь колкость, потрепать по макушке Ульянку, выслушать очередную офигительную историю Мику…

Кажется, моя роль, написанная лично мной и для меня, начала давать трещину. От этой мысли мне стало неуютно. Как-то слишком… резко. Я не готов к такому повороту.

Так, все, Макс, охолони. Три пионерки, которые тебе в младшие сестры годятся. В мире, где вообще еще неизвестно, чего ожидать от завтрашнего дня. И это я еще молчу о конце смены, по прошествии которой велика вероятность, что все начнется заново. Это не реальная жизнь. Не твоя жизнь. Красивая иллюзия.

Сердце твердило: «Главное – правда», мозг понимал: «Кому это надо?»

–… будешь?

– Чего? – я как-то все же умудрился понять, что вопрос был адресован мне.

– Печеньку будешь доедать? – повторил вопрос Дэнчик. – А то ты к нему даже не притронулся, все стакан с молоком мусолишь. А нам уже уходить.