– Не волнуйся, родной. Все будет хорошо. Сейчас с Денисом встретишься, тебя отпустит. А через какие-то сутки ты уже будешь далеко отсюда, в месте, где тебе будет намного комфортнее, чем здесь.

– Мне с тобой более, чем комфортно, знаешь, – удивляюсь я такой постановочке вопроса.

– Я не про нас, глупый, – улыбается Дашка. – Я в целом говорю. Ты едешь осуществлять мечту. А это дорогого стоит.

– Да, солнце мое, ты как всегда права, – я целую жену в щеку, отчего волнение начинает сходить на «нет».

– Конечно, – горделиво отвечает та. – Ладно, все, хватит с тебя нежностей, а то совсем расслабишься. Минивэн на четыре заказывать?

– Давай на три, – мотнул головой я. – Черт знает, что на дороге будет. А я лучше лишний час в аэропорту уж посижу, в ресторанчике каком-нибудь, чем стоять в пробке и волосы на заднице от волнения рвать.

Дашка коротко кивает и возвращается к работе. Да уж, знает, когда нужно остановиться. Все же мое настроение – это, в первую очередь, мой геморрой. И она мне тут совершенно ничем не поможет. Тем более чрезмерной нежностью. Или, боже упаси, жалостью.

Выбираю свитер потолще, утепленные джинсы, сверху накидываю зимнюю парку и выхожу на улицу, навстречу снегопаду. Ну, как на улицу. Сначала, разумеется, в подъезд. А уж потом только на улицу.

А все же чувствуется что-то такое, предновогоднее. Люди ходят, улыбаются. Уже повсюду развешаны огоньки. Аниматоры в костюмах Дедов Морозов ходят. И чувствуется в этом что-то такое теплое, родное. Которое больше нигде и никогда не встретится.

Мимо меня проходит девушка, возле ног которой крутится маленькая девчушка. Щеки – краснющие, как те помидоры. Я прохожу мимо них, улыбаясь одновременно и молодой маме, и этому представителю счастливого и беззаботного детства. Но девушка никак не реагирует, ибо сейчас ее больше занимает вертящаяся егоза.

– Ульяна, хватит бегать!

Что за…

Меня словно током прошибает. Я круто поворачиваюсь в сторону уходящих спин. Почему-то мне показалось, что… Девочка нехотя прекращает свой кутеж и прижимается к матери, тряхнув головой. В этот момент у нее из-под шапочки выбивается пучок рыжих волос…

Тут же в голове вырисовывается образ другой девочки, примерно тринадцати лет, но такой же озорной и непоседливой. Почему-то в красной футболке с надписью «СССР» и двумя рыжими хвостами-ракетами…

«Господи, что за идиотизм, – проносится в голове – Совсем уже крыша едет. Девочки какие-то непонятные мерещатся». Я достаю электронку, делаю пару тяг и, прогнав наваждение, продолжаю дальше свой путь. Некогда размышлять на эту тему, позже додумаю, если время будет.

Эх, поскорей бы уже улететь к чертовой матери.

С Дэнчиком договорились встретиться в одной кафешке на Нижней Радищевской. Довольно стильное местечко с весьма уютным интерьером. Посидеть напоследок, так сказать. Условились на одиннадцать, хотя меня, по обыкновению, ноги принесли чутка пораньше. Ну, это ничего страшного, посижу пока, поразглядываю меню. Может, и закажу чего, пока, как говорится, между делом. Это самое дело обнаружилось на последней странице, в разделе алкогольных напитков. Так, для собственного успокоения. Сначала взгляд падает на пиво, но пейзажи за окном словно стали тотчас же вопрошать «Какое, нахрен, пиво, Макс, совсем дубу дал?». Посему заказываю у довольно миловидной официантки стакан «Джемесона» и колы для запивки. Мейнстрим, знаю. Но мне нравится, так что отвалите.

А пока жду моего дорогого футболиста – есть время подумать. И по всем правилам я сейчас должен думать о предстоящей поездке. Но, вместо этого, сижу, потягиваю виски и мучаюсь от четкого осознания того, что что-то здесь не так. А вот что именно – понять совершенно не могу. Вроде и город тот же, и квартира моя, в которой мы с женой живем уже больше года, та же, да и сама Дашка все та же, с ее аристократической бледностью и немного хищным лицом… Беда-бедовая, что ж я в этой картине-то упускаю?

К кафе тем временем подъезжает знакомый вишневый Porsche Panamera. Самую малость пафосно для подобного заведения, но кто упрекнет в этом одного из лучших футболистов московского «Спартака»? Порш кое-как паркуется, и вскоре на свет божий показывается и его владелец – мой лучший и, пожалуй, что единственный друг. Он сразу замечает меня в окне и, приветливо улыбнувшись, машет рукой. Я в ответ поднимаю стакан вискаря. Тот одобрительно улыбается и, поправив явно не по сезону одетую кожанку, быстро добегает до перехода и вскоре ныряет в кафе, стряхивая с себя на входе снежные хлопья. Замечаю, как начинают шушукаться официантки. Оно и неудивительно – самая что ни на есть знаменитость пожаловала. Не думаю, что здесь такое происходит на ежедневной основе.

– Пипец какой-то на улице творится, – сходу бросает Дэнчик, присаживаясь напротив. – Уносит меня в звенящую снежную даль, что называется. А ты, смотрю, уже празднуешь предстоящий отъезд из нашей необъятной Родины?

– Да ничего я не праздную, – хмыкаю. – Праздновать буду, когда докторскую защищу. А отъезд из нашей необъятной, как ты говоришь, Родины – это для людей нашего с тобой калибра уже давно должно в привычку войти.

– Что верно, то верно, – кивает Дэнчик. В этот момент возле нашего столика нарисовывается уже знакомая мне официантка, преданно смотрящая своими голубыми глазами на моего друга. Тот, потупив с пару секунд в меню, заказывает кофе с чизкейком. Девушка застенчиво кивает и быстренько удаляется с поля зрения.

– Какая все-таки приятная девушка эта Славяна, – вздыхает Дэнчик, мечтательно смотря ей вслед.

– Славяна? Что за странное имя? – переспрашиваю я, нахмурившись. Самое интересное, что мне кажется, будто я это имя уже где-то слышал. Да и не просто слышал, а довольно неплохо общался с носительницей оного.

– Какое еще имя? – подозрительно смотрит на меня друг. – Я говорю – лицо у этой девушки приятное, чисто такое славянское. Давно такого не видел, хотя, казалось бы…

Руки в этот момент сами потянулись за электронкой. Торможу я себя буквально в последний момент. Да что ж это происходит-то…

В голове снова рождаются какие-то образы. Мы с Дэнчиком выходим из какого-то автобуса, а перед нашими глазами – железные ворота. И надпись сверху… Надпись…

Я глубоко вздыхаю и медленно выдыхаю воздух, успокаиваясь. Чего-то меня уже конкретно штормит.

– Максон, все в порядке? – обеспокоенно смотрит на меня друг. – Ты какой-то бледный.

– В порядке, – сквозь зубы отвечаю я. – Слушай, а тебе никогда не доводилось бывать в…

Черт, ну и глупость же я хотел сейчас спросить! Какие пионерлагеря? Мы же с ним одногодки, а вся эта пионерия канула в небытие вместе с Совком еще так лет за пять до нашего рождения. Да уж, выставил бы сейчас себя идиотом.

– Где? – спрашивает Дэнчик.

– Забудь, – махнул рукой я. – Нигде. Это меня чего-то понесло куда-то.

Друг смотрит на меня как-то уж очень чересчур внимательно. Мне даже становится немного неуютно под его таким взглядом.

– Чего-то, – говорит. – Тебе, похоже, дружище, одного бокала на сегодня хватит. Заплетык у тебя уже конкретно так языкается. Ну, тем лучше, я все равно за рулем. А так бы сидел, завидовал. Тебе, может, чай заказать?

– Я тебе что, блин, барышня, чтоб ты еще за меня в кафешках платил? – усмехаюсь я, беря себя в руки.

– Просто акт доброй воли, – вскидывает руки тот. – Не хочешь – как хочешь. Ладно, не будем в такой день о плохом. Все же еще черт его знает, когда увидимся-то в следующий раз. Ты ведь, как я понимаю, только к середине весны вернешься и то, если повезет. А у нас в «Спартаке» весной самый что ни на есть аншлаг – Чемпионат России, Кубок, Лига Европы. Не до встреч уж будет, сам понимаешь.

– Да я сам по горло буду занят по возвращении, так что не парься по поводу меня, – потягиваюсь я, бросая взгляд в окно, где продолжают неистово танцевать крупные снежинки, плавно оседающие на уже какого-то непонятного цвета дорожный снег. Не то желтый, не то коричневый, не то вообще фиолетовый… Я поэтому и не любил, будучи в городе, никогда смотреть ниже подбородка, даже, пардон, в целях собственной безопасности. Не потому что противно. Скорее, грустно.