– Ты лунатик? – удивленно уставилась на меня Алиса.

– Мы с Дэном в детстве этим… болели, – ладно, подыграем. – Но ничего подобного с нами не происходило много лет. Врачи решили, что это было связано с незрелостью нервной системы и больше к этой теме мы не возвращались. Вот я как-то и… не упоминал об этом.

– Прикольно! – ну да, Ульянка как обычно. – И сколько по времени ты мог так бродить?

– Минут пять, не больше, – совсем уж шизиком себя выставлять как-то вообще не хотелось. – И, Уля, я буду тебе очень благодарен, если ты не будешь в дальнейшем поднимать эту тему. Тем более, с таким восторгом в глазах.

Господи, как же стыдно-то… Словно я по пьяной лавочке наломал дров, а теперь мне более трезвые друзья рассказывают о вчерашних подвигах.

– Да почему? – не хотела униматься девчушка. – Это же ведь круто! Прям как в фантастических рассказах Булычева или…

– Улька, тебе Макс что сказал? – грозно сверкнула глазами Алиса.

Надувшись, младшая притихла. А старшая, тут же изменившись в лице, игриво мне подмигнула. Я же прямо сейчас был готов расцеловать ее. Она не собиралась от меня отворачиваться, даже зная о моей особенности, которой как бы и нет, но для всех есть. Какое же это приятное и греющее душу чувство – знать, что ты можешь полностью довериться кому-то и что ты действительно нужен.

– И этот дурачок мне тоже ничего не говорил, – покачала головой Славя. – Ну, подумаешь, лунатизм был в детстве. Горюшко луковое…

– Чего делать-то будем? Надо зе что-то предпринимать, – Ульянка быстро забыла об обиде на подругу и теперь снова выглядела такой возбужденной, что опять разучилась говорить букву «ж».

– Что делать, что делать, – пробормотала Ольга. – Поисковый отряд организовывать, вот что делать! И организовывать немедленно, раз Денис действительно может быть в старом лагере. Есть добровольцы из присутствующих? – и почему-то при этом довольно многозначительно на Алису смотрит. И понимай, как знаешь – намек это на то, что ей стоит в этом участвовать или как раз-таки наоборот.

– Я пойду, – твердо заявляю я, пока такой подходящий момент нарисовался.

Вожатая сердито прищурилась:

– Максим, это исключено…

– Ольга Дмитриевна, он мой лучший друг!

– А тебя вчера избили! – кажется, она сейчас правда думала, что звучала безапелляционно. – Ты в медпункте должен лежать! Что ж я за вожатая такая, если…

– Ольга Дмитриевна, – перебил я ее с холодным спокойствием. – Он. Мой. Лучший. Друг. Мне совесть не позволит остаться в изоляторе отлеживаться. Можете меня хоть силой запирать, мне все равно. Я найду способ выбраться и отправлюсь на его поиски вместе с остальными.

– Максим Жеглов, я твоя вожатая, – в ее голосе даже послышалась какая-то угроза. – И не позволю собой помыкать.

– Понимаю, – кивнул я. Я не выдал голосом никаких эмоций, как и не высказал вслух ни одной из своих мыслей по этому поводу. Кажется, я действительно научился сначала думать, а потом говорить при общении с людьми. Может, через какое-то время я и забуду об этом навыке, но уж до конца смены моей памяти должно хватить.

– А еще ты должен понимать, что иногда благих намерений недостаточно, иногда нужно быть в здравом уме, – хорошая попытка, Ольга Дмитриевна, но нет. Не убедите.

Пауза. Самое время чуть ослабить давление, дать Панамке время подумать.

– Знаешь, Денису очень повезло, что у него есть такой друг, – сдалась. Ну и отлично. – Еще кто?

– Глупый вопрос, Ольга Дмитриевна, – сверкнула зубами Алиса. – Мы все пойдем.

Славя одобрительно кивнула в подтверждение ее слов. А вот на лице Ольги Дмитриевны возникло выражение абсолютного ужаса, которое она, надо отдать ей должное, сумела быстро подавить.

– Все, да не все, – откашлялась та. – Советова никуда не пойдет, и это уж точно не обсуждается.

– Ох, да ладно Вам! – запротестовала Ульянка. Я быстро окинул взглядом девчонок, но что-то ни Алиса, ни Славя не спешили выказывать ей поддержку. Не я один, видать, подумал, что это так-то мудрое решение со стороны вожатой. – Я буду предельно осторожной! Меня никто даже не заметит!

– Ульяна, ты еще маленькая для таких… мероприятий, – подобрала нужное слово Ольга.

– Ну конечно, – с горечью поморщилась та. – Зачем меня всерьез воспринимать, действительно. Спасибо за то, что вновь подтвердили когда-то давно сделанные мною выводы.

– Да что ж вы заладили-то все с этим? – вожатая схватилась руками за голову. – Запомните уже, наконец, что я воспринимаю всех вас всерьез. Я не отношусь ни к кому из вас снисходительно. Но сейчас отвечаю за вас я. За каждого. И если с кем-то что случится, то отвечать буду тоже я. А мне бы этого не очень хотелось. Максиму я сейчас готова пойти на встречу по понятным, надеюсь, причинам, но ты, Ульяна, уж извини, но останешься в лагере. И это не потому, что я хочу как-то тебе унизить или еще что. А просто потому, что я тебя прошу.

Ульянка плотно сжала губы и отвернулась, вперив мрачный взгляд в песок. Мне ее даже стало жалко, она ведь так хотела отправиться с нами в это приключение. И видно, что понимает, почему вожатая не хочет ее отпускать. Но обидно. Ее можно понять.

Помощь пришла со стороны Слави, которая присела напротив девчушки и крепко ее обняла:

– Ну не дуйся ты так, Уль. Строго между нами, скоро тут начнется раздача пирожков с вареньем и компота. Разрешаю тебе взять наши порции. Ольга Дмитриевна, Вы же не будете возражать?

– Ничуть, – пробубнила та. Она согласилась бы на что угодно, лишь бы рыжая-младшая передумала.

И ведь эта нехитрая манипуляция сработала. Ульянка сразу приободрилась.

– Точно? – уточнила она на всякий случай.

– Да точно-точно, рыжик, – потрепала ее по волосам улыбающаяся активистка. – Только постарайся не лопнуть, хорошо?

– Ну, этого я уже обещать не буду, – хихикнула девчушка. – Но знаешь, Славка, это была хорошая попытка. Очень, очень хорошая попытка.

– Ну все, стало быть, решили, – облегченно выдохнула Панамка. – Только это, чтоб без паники и излишнего привлечения внимания, пришли, прочесали все и ушли. Советова, а ты идешь со мной. Есть у меня еще одна мыслишка, в какое русло направить сейчас твою неуемную энергию. А вы, трое, ждите здесь. Я к вам сейчас Виктора Семеновича приставлю.

– Нафига? – изогнула бровь Алиса.

– Ты что, думала, я вас одних в старый лагерь отпущу? – скептически переспросила Ольга. – Совсем-то уж меня за безответственную дуру не держи.

Ну да, глупо было надеяться на какой-то другой исход. В какой безумной альтернативной вселенной вожатая бы отпустила своих пионеров в одиночку искать их пропавшего товарища в заброшенный корпус? Это было бы верхом безответственного отношения.

– Что ж, подождем, – Славя стряхнула с плечика небольшую порцию песка.

Ну, а что еще оставалось делать, в самом-то деле?

Заметил, как Алиса нервозно суетится, то и дело прикусывая губу. Все силится что-то сказать.

– Спасибо, Славь, – выдает, наконец, чем повергает меня в шок. – Ну, за Ульку и все такое…

Ну все, это конец. Алиса говорит «спасибо» Славе. Что дальше? Мертвые восстанут из могил? Кошки начнут жить с собаками? Повальная истерия!

Интересно, насколько она сейчас искренна? Не способ ли это просто как-то загладить свою вину после моего замечания? Алиса Двачевская была таким человеком, которому ты верил и не верил одновременно. Беда в том, что лично я хотел ей верить.

– Да ладно тебе, было бы за что, – так же скомкано ответила активистка.

Отовсюду доносится радостный смех. Плещется вода, фоном играет веселая музыка. Детвора один за одним отправляет мяч в импровизированные ворота, охраняемые Высороговым. Идеальная картина идеального праздничного дня, от которого вскоре отсоединилась знакомая коренастая фигура вожатого Вити. В руках у него был чемоданчик с, судя по красному кресту, аптечкой первой помощи.

– Так, ребятки, Оля вкратце ввела меня в курс дела. Вляпались мы, конечно, в историю, – исчерпывающая, блин, формулировка. Лучше не придумаешь. – Я, конечно, не до конца все понял, но она настояла, чтобы я не задавал лишних вопросов. Ладно, не будем мешкать, я так понимаю, что сейчас каждая секунда на счету.