Друг аж присвистнул, стрельнув по мне хитрющим взглядом:

– Ну слава Тебе, Господи… Неужели вплоть до свадьбы с бубенцами?

Я аж растерялся. Давненько просто такой лыбы у Дэнчика не видал.

– Да какая свадьба… Давайте будем надеяться, что этот умник решил больше не докучать приличным людям своими заумными фразочками? – как бы невзначай обронила библиотекарша.

– Тебя туда же, Евгения, – сострил рожицу я.

– Ясно, не будешь, – страдальчески прикрыла глаза Женя, махнув ладонью, как бы отгоняя что-то совершенно незначимое. – Вот все выглядят людьми, но только ты почему-то постоянно умудряешься себя проявить, как безусловный враг человечества.

– Иисусе, все, прощенья просим, – запальчиво отмахнулся я, оборвав библиотекаршу на полуслове. – Славь, не видела Алису?

– Нет, – вздохнула та. – С тех пор, как та закатила истерику в общих кружках, увы, не примелькалась.

– Блин, – цокнул языком я. – Ладно, у Ульки уточню. Спасибо.

Доев, украдкой кинул взгляд в сторону рыжей-младшей, с щенячьими глазами о чем-то щебечущей с Шуриком. И заканчивать это дело, несмотря на явное отсутствие энтузиазма у последнего, не собиралась. Просто замечательно, конечно, теперь еще и придется пастись черт-те знает сколько у выхода из столовой, мелочь эту караулить. И это еще так-то полбеды, ведь любую информацию у нашей егозы добыть тоже так-то задачка не из легких. А никаких конфет с вафлями как назло ни по каким карманам не завалялось.

А дождь все продолжал лить, не усиливаясь, но и не переставая. Поежившись, поглубже закутался в дождевик, пусть и толку с этого было ровным счетом никакого. Черт, ну вот нельзя было мобильники раньше изобрести? Черканул бы сейчас Алиске смс-ку, и всех делов. Мечты-мечты пришельца обыкновенного из XXI века. Вот удивительно – насколько люди все же раньше интереснее жили, если так подумать. Даже, можно сказать, романтичнее, что ли.

Наплевав на дождь, я, придерживаю рукой капюшон дождевика, бесцельно начал бродить туда-сюда от крыльца столовой до кромки площади. Вот уже вышли Дэнчик со Славей, Мику, кибернетики, мрачнее туч на небе. Я продолжал слоняться без дела, уже подумывая плюнуть на мелкую и самостоятельно отправиться вновь к домику рыжих. Но на середине очередного круга рыжая-младшая наконец-то соизволила показаться на свет божий. Буквально вылетела из столовой аки комета бесхвостая, укутанная в желтую водонепроницаемую курточку, которая была ей явно не по размеру. Как успел окликнуть, да еще чтоб она услышала через эту дождевую какофонию – ума не приложу:

– Стоять, зорька!

Девчушка затормозила. Обернулась. Да только вот вместо обычного лукавого взгляда сейчас ее голубые глаза из-под капюшона смотрели на меня даже с каким-то отторжением:

– Ой, вы посмотрите, какие люди!

Ясно, конечно же Алиса ей обо всем рассказала. Причем во всех красках. Глупо было даже думать как-то иначе. Получается, я теперь действительно враг человечества. По крайней мере, для этих двух рыжиков.

– Уля, блин, не начинай, – спокойно произнес я. Хотя орать хотелось намного больше. – Алиса в домике? Мне с ней нужно поговорить.

– Уже поговорил, достаточно, – отмахнулась рыжая-младшая, одарив меня очень тяжелым взглядом. У меня возникло неприятное ощущение в животе, словно там кто-то открыл зонтик. Я будто испугался этого взгляда, хотя понимал, что это бред полнейший. Этот мимолетный испуг чуть не дал Ульянке возможность дальше помчаться по своим делам, но просто так сдаваться я был совершенно не намерен. Уж не сегодня. Настиг я ее в один прыжок и как можно аккуратнее схватил за руку.

– Да подожди, блин…

– Совсем уже с резьбы соскочил? Лапы убери! – воскликнула девчушка. – Вожатые! Наси…!

– Да я извиниться хочу! – перебил ее я, проглатывая половину букв. Еще бы – закончи она фразу, то двое только что вышедших из столовой вожатых, которые теперь с опаской поглядывали на стену воды за пределами сухого и безопасного крылечка, явно бы не просто пальцем у виска покрутили. А мы с Ульяной еще несколько секунд напряженно сверлили друг друга взглядами.

– Перебьешься, – бормотнула она ворчливо.

– Слушай, да, я наговорил ей херни, причем полной, я это сейчас очень хорошо понимаю, – продолжил я гнуть свою линия, не отпуская девчушку. Которая, к слову, не больно-то и вырывалась. – Я очень виноват перед ней и правда хочу все исправить. И чем скорее я это сделаю, тем будет лучше для всех и для нее в том числе. Она расстроилась из-за меня и, поверь, меня, нахрен, не волнует, что она там тебе наговорила и каким меня лично ты теперь считаешь козлом отпущения. Мне надо ее найти и успокоить. Поговорить. Сказать, что я чувствую к ней на самом деле.

Думаю, Ульянке нравилась моя растерянность. Кажется, ей вообще нравилось абсолютно все в этом моменте. Такое чувство, что все это было спланировано, чтобы заставить меня реагировать, испытывать чувство вины.

– И что ты чувствуешь? – уставилась девчушка в мои глаза с невиданным ранее интересом.

– Что, что… – замямлил я. – Что она нужна мне. И что…

– Что ты чувствуешь, Макс? – настойчиво повторила вопрос Ульянка, пристально изучая мое лицо, выискивая там настоящий ответ.

Я зажмурился. Перед глазами стояло ее лицо, янтарные глаза, волосы цвета пламени. Я помнил ощущение своей руки в ее руке. Помнил как мы с ней сидели бок о бок на сцене. Момент, который, чего я больше всего боялся, может больше не повториться.

Жизнь уже давно превращалась в длинную цепочку таких вот сожалений, воспоминаний о том, что следовало сделать, размышлений о том, что могло бы быть. Самое занятное, что порой подобные мысли обрушиваются в самых неожиданных местах. Но вернуться в прошлое, по большей части все же, невозможно. Вся хитрость состоит просто-напросто в том, чтобы смотреть прямо вперед, предугадывать и предотвращать ошибки до того, как они произошли.

– Что тоже люблю ее, черт побери! – рявкнул я прежде, чем подумал. Зато, когда понял, отпустил рыжую-младшую, зажав рот освободившейся рукой. Мое сердце на миг застопорилось, как глохнущий мотор. Пульс резко участился. Неужели я действительно это сказал? И даже не последовало никакого фейерверка или парада, или хотя бы знаков, льющихся дождем с небес, объявляющих о том, что я сейчас ляпнул то, что еще неделю назад не сказал бы даже под пыткой.

А Ульянка всплеснула руками и прижала ладони к груди, всем своим видом выражая восторг:

– Так-так, что я слышу! Сообразил наконец-таки! И вот нужно было комедию ломать?

Действительно. И откуда вы все такие проницательные только на мою голову выискались? Ну, хоть теперь речь рыжей-младшей не казалась ни высокомерной, ни недружелюбной. Напротив, в ее голосе засквозили уважение и нежность. Что за сильная магия!

– Я тупой семнадцатилетний подросток, не грузи меня, – постарался отшутиться я.

Ульянка прыснула, погладив меня по слегка подрагивающему плечу:

– Ты не тупой, Макс. Просто типичный. Хотя задатки умного человека в тебе все же присутствуют.

Я попытался сохранить невозмутимое выражение лица, но от возмущения у меня это плохо получилось. Наверняка на долю секунды глаза меня выдали. Назвался груздем, блин…

– Все, блин, не бухти не по делу, честное слово… – вздохнул я. – Ай, ладно. Так где Алиса-то, скажешь, партизан рыжий?

Длинная пауза. Очень нехорошая длинная пауза.

– Ульяна?

– Я пыталась ее отговорить, – затараторила девчушка с тревогой в голосе. – Вернулась после свечки, а Лиска там, короче, психует, вещи раскидывает… Потом вроде успокоилась, ушла, вернулась через некоторое время и сказала, что…

– Что сказала? – спрашиваю оцепеневшим голосом. Не к добру это, жопой чую. Что ж, блин, за невезение-то такое?

– Да что за сигаретами пошла, к этому придурку из деревни, как его там…

Тут меня словно пружиной подбрасывает.

– Она что, – чуть ли не кричу. – Совсем дура!?

Ульянка грустно кивает:

– Вот такая фигня, Макс. Уговаривала я ее не ходить, уговаривала, все без толку. Посредством тебя даже манипулировать пыталась, но она весьма доходчиво объяснила, чтобы ты катился ко всем чертям собачьим. И это я сейчас еще смягчить постаралась…