Ольга рассадила наш отряд на первые два ряда, о чем-то шепнула Славе и, внезапно, удалилась, мурлыкая себе под нос какую-то песенку.
– Куда это она? – спросил Дэнчик у Слави.
– К медсестре нашей, Виолетте Церновне, – ответила активистка. – Меня за старшую оставила.
Виолетта что? Нет, этот лагерь надо мной издевается. Это же как, получается, звали отца медсестры? Церн? Церно? Отдает чем-то грузинским.
– Я думал, что она с нами будет, – как-то на автомате брякнул я.
– Ольга Дмитриевна вместе с Виолеттой Церновной проводят по выходным опись лекарственных средств, поэтому оставляет меня за старшую, а сама уходит в медпункт. Так было на прошлой смене и в этой тоже, – последние слова были произнесены Славей с гордостью в голосе.
Опись лекарств. В воскресенье вечером. Верим, что тут можно сказать.
– Медсестра, как я понимаю, примерно возраста вожатой? – уточнил я. А то иначе причина, из-за которой меня сейчас атаковала хахайка, будет неактуальна, и я буду выглядеть глупо.
– Чуть старше, а что? – покосилась на меня активистка.
– Да не, ничего, – бинго. – Просто ты, Славь, извини меня, пипец какая наивная. Две молодые женщины по вечерам, когда никто не видит, проводят опись лекарств. Это даже звучит смешно.
– И что же, по-твоему, они там делают? – строго спросила меня блондинка. Уловивший мою мысль Дэнчик сейчас отчаянно боролся с собой, чтобы не навлечь уже на себя гнев Славяны.
– Да бухают они, вот что! – серьезно, разве это не очевидно?
– Что делают? – не поняла Славя.
Ах, ну да. Подобные жаргонизмы нашей доброй душе неизвестны.
– Алкоголь пьют, Славяна, – нетерпеливо пояснил я. – С2Н5ОН. Спирт. Понимаешь, о чем я, принцесса?
На долю секунды показалось, что она меня сейчас огреет оплеухой. Но нет, она просто надула щечки и забавно сдвинула бровки:
– Максим, ты сейчас сморозил очень оскорбительную глупость.
– Что оскорбительного в том, что человек может позволить себе выпить? – я, честно, не особо понимал логику в словах активистки. – Будто тебе самой никогда не хотелось на все плюнуть, хряпнуть сто грамм и гори оно все ясным пламенем.
– Если вы закончили препирательства, то там уже кино началось, – прервала нашу полемику со второго ряда девочка в очках. В подтверждение ее слов из колонок заиграла напряженная музыка, а на экране виднелся образ церквушки вместе с названием фильма. – Славя, а ты поменьше обращай внимания на всяких выскочек и идиотов.
Ах, так? Хорошо, стало быть, повеселимся.
– Предупреждаю сразу, чтобы потом не удивлялись, оспаривание моих способностей может сделать любую жизнь страннее. А пока назови мне число электронов на внешней орбите атома углерода, – я решил пожалеть девочку и не валить ее сразу.
– Четыре, – ядовито улыбнулась очкастая.
– Жень, не ведись на эти провокации… – попыталась успокоить ту Славя, но было видно, что мою соперницу уже охватил азарт. Активистка хотела уже попытаться заручиться поддержкой Дэна, но сразу поняла, что сие не принесло бы результатов, ибо наблюдавшему с неподдельным интересом за происходящим Дэнчику также не терпелось увидеть победителя этой перепалки. Будто это такая интрига прям. В итоге Славя, тяжело вздохнув, вернулась к просмотру фильма, чуть от нас отодвинувшись. Видимо, чтобы не чувствовать себя такой уж причастной.
– Felicĭtas humāna nunquam in eōdem statu permănet? – Женя почему-то не сомневалась в том, что я сейчас дам заднюю.
– Латинский? Евгения, Вы меня расстраиваете. Человеческое счастье никогда не бывает постоянным, – изрек я, не скрывая превосходства. – Общая гнойная инфекция, при которой гнойные микробы и их токсины находятся в крови?
– Сепсис. Задай уже вопрос, на который не сможет ответить первоклассник, – зевнула Женя. – Я тебе даже уступлю.
Ах ты ж… Ладно, терпение лопнуло. Сама напросилась.
– У какого животного отсутствует желчный пузырь?
Женя уже было открыла рот, но тут же запнулась. Постаралась сохранить невозмутимость, но глазки-то тревожно забегали:
– Издеваешься? Откуда я это знать должна? Нормальные вопросы задавай!
– А чем этот вопрос ненормальный? – прошелестел я бархатным голосом. – Мы, вроде, не оговаривали категории.
Девушка призадумалась. Я осклабился, но на победу пока не рассчитывал. Рано еще. Вдруг лихорадочное выуживание из памяти хоть какой-то информации принесет свои плоды?
– Ладно, сдаюсь, – сварливо выдавила Женя. – Но не думай, что ты меня как-то восхитил сейчас своими познаниями. Ты просто задал вопрос, на который я в принципе не могла знать ответа.
– А разве не в этом смысл подобного соревнования – задавать вопросы, на которые оппонент не знает ответа? – я смаковал каждое слово, все больше и больше убеждая очкастую в своем превосходстве. Конечно, это было неправильно с моей стороны – все же между нами, какая бы она мозговитая ни была, – культурная пропасть и такое издевательство над школьницей как-то ниже моего достоинства. С другой же стороны, я сейчас тоже, по идее, школьник. И мне еще вариться в этом коллективе две недели. А это значит – никаких поблажек самовлюбленным брюнеткам!
Женя пробормотала что-то про какую-то «хунту», поправила толстые очки и, старательно избегая мою улыбчивую физиономию, продолжила киновечер. Поняв, что на этом полемика с Евгенией уже сто процентов окончена, повернулся к экрану и я. Краем глаза заметил, что две рыжие оторвы решили времени даром не терять и просто молча свалили, воспользовавшись отсутствием вожатой и тем, что Славя на них сейчас не смотрит. Только трясущиеся неестественным образом справа от сцены кусты выдавали то, что на месте рыжих кто-то еще с минуту назад сидел. Какие же умнички. Не то, что мы, которым около вожатой и ее подпевалы медом намазали. Особенно одному, который еще вчера с бородой щеголял.
Честно, думал, что буду дремать. А в итоге сам даже не заметил, как втянулся в просмотр. Есть у меня такая дурная особенность – богатое воображение. И, разумеется, я начал думать о том, как сам бы поступил, будь я на месте товарища Васкова. И, строго говоря, мне не очень нравилось буйство моей фантазии на тот момент.
А зори здесь тихие-тихие… И небо бездонное… голубое… И лес осенью золотом полыхает так, что в глазах больно… Озера здесь холодные, и вода в них черная… ледяная… А вокруг озер скалы крутые, мрачные… Север… Суровый край…
Бой местного значения… Как нелепо звучит эта фраза! Нет, никогда у меня язык не повернется назвать этот бой таким. Никогда.
На ужин наш отряд шел с совершенно диаметрально-противоположным настроением, чем выходил с полдника. Сейчас все какие-то подавленные были. Даже не строем шли, а как-то вразнобой, не по-пионерски совсем. Скис даже вечно улыбающийся Электроник. А Дэнчик, клянусь, слезу пустил. Нет, история, конечно же, тяжелая. Но не до такой же степени!
– Славь, – неожиданно для самого себя обратился я к активистке. – Ты считаешь правильным показывать такие фильмы в пионерлагере?
– А почему нет? – удивленно посмотрела на меня та. – Это все же наша история. И потом, лишь только просмотр таких вот картин может заставить наше и будущие поколения сто раз подумать, прежде чем начинать снова развязывание войн. Да, это тяжело смотреть. Но, как я считаю, необходимо. Ведь за нами будущее. Мы должны понимать жизнь со всех сторон.
– Да, ты, конечно, права, но все равно… ну… – нужные слова почему-то отказывались находиться. – Просто все такие грустные теперь.
– Ой, – внезапно прикрыла рот рукой Славя, подавляя смешок. – Ты, оказывается, способен на эмпатию?
– Тебе все равно никто не поверит, – буркнул я.
– Поверят-поверят, я свидетель, – очень своевременно встрял в беседу Дэнчик.
Ой, да ну его в баню. Нечестно меня ловить в те редкие моменты, когда во мне просыпается излишняя эмоциональность. Причем, что самое обидное, очень хотелось улыбнуться Славе в ответ. Но я успел вовремя себя осадить. Живым не дамся.
– Нам все же нужно будет с тобой провести профилактическую беседу, – добро улыбнулась Славя. – Потому что ты, Максим, как черствый хлебушек. А это неправильно.
