Да хранят боги Его Величество, великого затейника! Одним ударом решить с десяток проблем, назначив главным кудесником старика. Сначала руками бывшего коменданта навели порядок среди бунтующих провинций, потом его стараниями восстановили умирающую пограничную службу на дальних рубежах. А теперь пусть старичок попляшет на углях войны, не забывая вовремя кланяться царствующему дому…

– Что прикажете подать на ужин? – склонился в поклоне слуга.

Тертедуэй пожевал губы, вздохнул и направился к широкой кровати.

– Я отменно перекусил у Его Величества. Поэтому – кувшин теплой воды, хлеб и сыр. Вдруг ночью побеспокоит бессонница. А еще – подбросьте дров в камин, не хватало еще простыть на местных сквозняках…

Слуга исчез за бесшумно закрытой дверью, пока старик устраивался на мягких подушках.

– Натиск и победа, натиск и победа… Останется ли кто-нибудь, способный продолжить службу в новых гарнизонах?… Охо-хо… Проклятые сквозняки…

Крепкие лапы, в пятнах от кислот и ожогах от горячего металла, любовно полировали широкое полотно ножа. Через полчаса можно будет заняться рукояткой из узловатых болотных корней, а потом и заточкой доброго клинка.

Болотный Плющ тихо посасывал погасшую трубку, наблюдая за неспешной работой увечного сына. Запасы оружия незаметно для соседей росли. А куда деваться, если после ухода молодняка совет деревни так и норовит куснуть при случае старые воинские семьи? Того и гляди, дело до потасовки дойдет. Хотя – может и не дойдет. Все замерли и ждут вестей. Месяц-другой и станет известно, поймали ли орков в степи, напились ли замерзшие травы крови людей и ящеров. Только после того, как чаша силы склонится явно на одну сторону, только тогда местные хитрецы примут решение. Главное, не провоцировать их зря, не давать лишний повод для будущих обид и большой крови…

В хижину скользнул Соленый Язык. Последнее время семейные заботы превратили его в молчуна. Замерзающие протоки сделали невыгодной охоту одиночек. Уже неделю как ходят сборным клином, объединившись с добрыми соседями. Хотя пары добытых кабанов и наловленной в омутах рыбы хватит на ближайшее время, но охотники стараются по максимуму запастись едой. Не известно, когда еще придется встать на тропу и выслеживать добычу. Может, ближе к январским морозам придется сменить силки на боевые копья…

Отец изломал в немом вопросе бровь. Соленый Язык одними губами ответил:

– Тихо. Совет принял положенную часть добычи, грызутся сейчас из-за выплат за проданный тростник и дрова людям. Не до нас.

Болотный Плющ умиротворенно прикрыл зеленоватые глаза. Туманный Ветер отложил отполированное лезвие и принялся за рукоятку. Наступал медленный и спокойный вечер. Вечер перед медленно надвигающейся бурей.

Дорога бывает разной. Ровной или извилистой. Долгой как путь миграции китов или короткой как удар гарпуна. Скучной, опыленной серой ковыльной пылью или интересной, окрашенной песнями минуемых трактиров. Но какой бы ни создали дорогу, она примет всех: хромых и быстроногих, здоровых и увечных, любому найдется на ней место, любой может пройти ее из конца в конец.

В одном отражении пути духи дороги получают щедрые пожертвования от одинокого путника, спешащего на восток, к мрачным стенам столицы Драконьего королевства. Путник щедро платит за сменных лошадей и не останавливается надолго в придорожных гостиницах. Расписки и ценные бумаги спят за пазухой наемника, готовясь встретиться с Мимом, что плетет хитроумную паутину рядом с черным королевским троном.

В другом отражении переплетения путей трое живых гонят лошадей по бесконечным степным травам, приближаясь с каждым мгновением к холодным северным скалам. Вечерами каждый из них обильно крошит пищу, благодаря при этом богов, и не обижает степных духов грубым словом. В свете заходящего солнца старший из путников упражняется с мечом и копьем, терзает стрелами самодельные мишени. С каждым движением память трех ушедших в небытие вливается в живое тело навыками и умениями. Страх замещается осторожностью и осмотрительностью эльфа. Неподвижность меняется на собранность ящера. Порывистость ударов преображается в стремительность и неотвратимость орочьих атак. Безглазый человек с радостью ощущает, как непонятные и сложные раньше для него вещи преобразуются в простые и привычные – повседневные. Воинские умения просыпаются, как после долгого сна, и дополняются чтением запахов степи, общением с лошадьми и приготовлением пищи на скрытно разведенных кострах.

Дорога смягчает и успокаивает сердца спутников безглазого. Маленькие самки уже не только помогают в приготовлении нехитрого ужина, но и рассказывают про прошлую жизнь. Про любимые сказки, что напевала старшая бабушка в клане. Про строгого шамана, безжалостно гонявшего малолеток от латанного шатра, заполненного бесчисленными интересными предметами. Про ушедших на вечнозеленые луга братьев и сестер, которые делились иногда сахарной косточкой во время праздничных ужинов. Каждый прожитый в дороге день успокаивает неокрепшие души. Ежедневный переход, лошади, привычные запахи степи, вечерние заботы кружат в водовороте будничных дел, отодвигая далеко за горизонт бремя раздумий о случившимся и будущем…

И лишь тонкая морщинка на лбу их безглазого вожака беспокоит вечерами самок. Безглазый человек не говорит им, что виделись ему далеко позади пару раз всадники. Виделись, а вот уже второй день, как не замечает он возможной погони. Беспокоит его эта безлюдность степи спереди и сзади больше, чем начавшиеся холода, вымораживающие под утро степные травы до хрупкого треска. И не исчезает эта тонкая морщинка ни во время торопливого завтрака, ни во время смены лошадей в бесконечной гонке на север…

Хромоногий Лис растолкал сгрудившихся у стола солдат и склонился к сотнику.

– Это как же так, уважаемый Вир! Неужели я и мои друзья обидели чем-то добрых солдат, грудью защищавших наши души от орочьих стрел?

Сотник удивленно почесал бороду и не нашелся, что ответить.

– Неужели мы помяли кого из твоих людей на улицах и площадях Северной Короны? Или кого ненароком на базаре в толпе обухом копья приложили?

– Нет… Не помню такого…

– Так какого морского дьявола ты тогда с ребятами сидишь здесь?! Или доброе пиво на нашем столе должно скиснуть в ожидании?! – и тяжелая лапа кормчего гулко приложила по укутанной в кольчугу спине. – Чего же мы ждем?!

Радостно загомонившие солдаты быстро перебрались на дальние столы, где их с шутками и смешками встретили городские стражники во главе с широкоплечим Диким Китом. Засновавшие столовые заставили дубовые столешницы широкими пивными кружками и подносами с жареным мясом и приправами. Сегодня стража гуляла, отмечая щедрую награду за беспокойный прошедший месяц. Ярмарка, конец китобойного сезона, доставка припасов квартирующей армии: всего и не упомнишь. За весь месяц ни одного убийства и всего с десяток грабежей и разбоев. Магистрат может быть доволен.

– Надолго к нам? – Кит подвинул чудовищных размеров кружку сотнику. Тот благодарно кивнул и приложился к живительной влаге.

– Ух, отпустило… Два месяца в поле, постоянно ждали, что орки вернутся и развесят нас на вертелах… Благо, Ниерольд внял нашим молитвам и прислал смену…

– И вас насовсем в город, к нам на усиление?

– Шутки у тебя недобрые, почтенный Кит, – отмахнулся Вир, насаживая на нож добрый кусок мяса. – На неделю, пожевать да отоспаться. От сотни, считай, полста душ боеспособных осталось. Кто с лихорадкой валяется, кто животом ослаб. Сам знаешь, пока новый командующий с войсками не пришел, наместник нам всякую дрянь вместо продуктов отправлял. Только сейчас хвост прижал, а то все карами грозил и письма с жалобами строчил.

– Да, Таллобер – известная крыса. Трусливый и продажный, редкий пакостник. Чуть зазеваешься – сожрет и не подавится… Говорят, командующий его знатно мордой отвозил, как приехал. Наместник изрыдался весь, когда ему рожу помяли.