Шаман похлопал лежащего по плечу и подсел к костру.

Хмурый осторожно повернулся на бок, поборол накатившую дурноту и стал бездумно разглядывать искры, взлетающие быстрыми светлячками над костром. Медленно почесал засвербившую грудь и с мрачным интересом рассмотрел вылезший клок шерсти.

– Похоже, меня даже стричь не придется, все само отвалится. Отдам Многоголовому, пусть заставит самок войлочный подшлемник скатать. Если доживу… – и огромный орк медленно забылся тяжелым сном.

– Как ты думаешь, Хранители помогут им?

– Разумеется. Они хоть и мертвы, но отнюдь не идиоты. Осколки местных нечеловеческих народов – их единственная надежда на возможность дождаться возвращения Владыки.

– Так почему не отпустить послов с миром? Какой смысл в этих ежедневных беседах?

– Посиди засохшим клубком костей и паутины пару тысячелетий, тебя скука и не так скрутит. Пусть общаются, нам от этого хуже не будет. Кроме того, это поможет покойникам выбрать лучшее оружие в предстоящей битве.

– Не знаю, мне как-то неспокойно. Уже несколько столетий никто не тревожил Усыпальницу. А этот мохнатый сброд действует мне на нервы. Ты не смог узнать, о чем именно они там говорят?

– Откуда? Спящим путь к могиле Повелителя закрыт. Расслабься, мы сами планировали эту встречу, все идет, как намечено. Даже если орки все сложат на местных пустошах мохнатые головы, у нас найдется еще пара неприятных козырей для любых временных правителей на наших землях…

– Нельзя медлить, уважаемый Гаттарам. И вам, как главе Малого Совета, это известно лучше других. Толкователи в Библиотеке только рады представившейся возможности блеснуть накопленными знаниями. Мы потратили уже больше недели, а они лишь бормочут про линии судеб и дерутся из-за тонкостей толкования кругов по воде… Пока наш Спаситель бродит во тьме разрушенного сознания, он безмерно уязвим. Мы не можем рисковать будущим нашего народа. Мы обязаны помочь ему…

Старый сгорбленный гном устало облокотился на инкрустированную мрамором столешницу. За прошедшие дни он почти не смыкал глаз. Сидевший перед ним собеседник неожиданным выступлением на прошлом совете взбаламутил всех. Несмотря на принятые меры безопасности, кто-то из присутствующих в прошлый раз проговорился и теперь тихий шепот наполнил коридоры и кельи в источенном ходами подземном городе. А неожиданное затворничество всех известных прорицателей в Королевской библиотеке лишь подливало масла в огонь.

Но даже не это беспокоило старого Гаттарама. Раньше также случались ситуации, когда гадание на древних артефактах не давало однозначного ответа о личности претендента. Но именно глава Малого Совета сумел ненароком обратить внимание на то, что не задерживало взор убеленных сединами служителей Библиотеки. Подаренный Глонгом именной оберег позволил заглянуть при помощи легкой магии в тень души нынешнего владельца. В первую же бессонную ночь взорам изумленных гномов предстала на магической водной глади не одна тень, а четыре. Такого не отмечали раньше дотошные летописцы в бесконечной череде свитков из переполненных хранилищ. С некоторым трудом удалось опознать среди теней остатки души орка и северного ящера. С огромным сомнением одну из теней причислили к лику темных эльфов. Последняя тень принадлежала человеку. Но уникальность ситуации перессорила между собой почтенных мужей, отвечающих за магические материи. Каждый вечер они вновь заполняли древнюю чашу подготовленной водой, плели пылающие огнем узоры и спорили до хрипоты о том, как именно трактовать увиденное. Пару раз дело дошло до потасовки.

За всеми этими хлопотами знатоки древних рун и заклинаний не обратили внимания на то, что испугало Гаттарама. Похоже, лишь он один заметил, что человеческая тень медленно растет, удлиняясь буквально на пару волосков каждый вечер. С нарастающим ужасом, при каждом ночном обряде, он наблюдал за этим микроскопическим увеличением отражения человеческой души. Знатоки книг и сказаний начали склоняться к мнению о скорой гибели рассматриваемого претендента на роль Спасителя. По их весомому умозаключению, ни одна живая тварь под небесами и под землей, не могла бы долго носить в себе души нескольких существ. Оставалось лишь делать ставки на срок, когда этот человек отправиться в иные миры, давать отчет богам.

Но старый Гаттарам, умудренный огромным житейским опытом, считал по-другому. Ему оставалось лишь прикидывать, когда именно проснется тот, кто спас жизнь сидящему перед ним гному.

– Так что делать будем? – Глонг осторожно заглянул под насупленные брови в глаза Магистра. И ему совершенно не понравилось увиденное. Крепкими руками Гаттарам пригнул к себе голову собеседника и еле слышно зашептал прямо в ухо.

– Во-первых, мы с тобой будем молчать. Ты и я. Хватит, поговорили на совете, весь город на ушах стоит, на дальних рудниках почти до волнений дошло. Во-вторых, я схожу к Старому Ворону… не дергайся! Я еще не все сказал. Схожу к Ворону, старик не утратил еще сил. Ведь это его предки ковали оружие и доспехи приближенным Владыки, а, может быть, что-то и ему самому. Пусть послужит нашему будущему. Ты в это время должен собрать через близких родственников как можно больше старого серебра, что осталось с древних времен. Тихо и незаметно, чтобы не переполошить окончательно Магистров и просто почтенных глав кланов. Нам понадобятся все крупицы старой магии, которые хранятся в нем.

Глонг согласно моргнул.

– Если я правильно понимаю, ждать нам осталось недолго. Надо лишь запастись терпением.

– Это все правильно, но я думаю, нужно отправить кого-то за Ним. Здесь мы сможем укрыть Его от преследователей, дать должное образование и оказать необходимую помощь.

– Мы не можем сейчас биться головой в стены, провоцируя обвал породы. Большой Совет неодобрительно относится ко всей этой истории. Сам понимаешь, если все сказанной тобой истинно, многие бородатые головы будут вынуждены поступиться накопленной властью. Если ты вздумаешь навербовать отчаянную ватагу и пойти в человеческие земли, вас просто посадят на цепи в дальних шахтах. А попробуешь удрать один – найдут тебя недалеко отсюда в горах с проломленным черепом. Поэтому – будем делать, как я сказал. После того, как Спаситель осознает себя, множество вопросов сможем решить намного легче. Обернись угольной ящерицей, не бойся потерять хвост нетерпения и не подставляй голову под сапог недругов.

Глонг насупился, но все же кивнул в ответ. Немного повозился на скамье, потом вздохнул, отвесил поклон и засеменил к двери.

– И еще, – устало добавил в застывшую спину Гаттарам, – бороду приведи в порядок. Народ смущаешь…

Шорох осыпающейся из-под лап породы. Копать, копать, надо найти тело того, кто зовет к себе запахом крови. Как можно столько медлить и плутать в подземных переходах, чтобы найти единственно верный след. След, который привел к обвалившемуся проходу…

Зверь жалобно заскулил и с большей яростью продолжил раскапывать осыпающийся струйками песок. Сделав еще пару движений, он неожиданно замер и настороженно повел носом.

След. След, ведущий не только туда, но и оттуда. Как же он оплошал! Слишком долго бежал, слишком долго ждал этой встречи. Так долго, что от нетерпения начал путаться в элементарных вещах, известных новорожденному щенку. След, он ведет из-под завала в сторону. Полустертые запахи, которые он должен читать так же ясно, как его народ читает следы добычи в утреннем тумане. Зверь крутнулся на месте, ткнулся мокрым носом в пару углов осевшего коридора и скользнул во тьме в одно из ответвлений лабиринта заброшенных шахт.

Нагое тело замерло у входа в обширную пещеру, оставшуюся после долгих лет выработки породы. Пустые глазницы замерли, обращенные к дальнему углу, где раньше располагалась могила умершего старика. Сейчас заботливо уложенные камни вздыбились из разрытой земли, открывая зев вскрытого последнего пристанища. У дальнего края ярким бордовым комком пульсировало что-то, агрессивным ворчанием обозначая неприязненное отношение к происходящему. Враг. Слабый запах тлена прячет в себе кисловатый след, оставленный им. Но память выдергивает видение-образ. Глэд вспоминает, как кто-то в другой жизни кормил с рук маленькую тварь, выращенную его народом из помеси крыс и степных собак. Харнет. Зверь, вырастающий размерами до мелкого волка, охотящийся стаями, которого натаскивали на беглых рабов и выставляли на междоусобные бои. Зверь, которого нельзя держать дома, ибо можно утром не проснуться живым. Тварь, не знающая благодарности, в меру трусливая и беспощадная ко всему живому. Быстрая, жилистая и опасная. Это то существо, которое убивает не задумываясь, не останавливается на этом пути и которое убило Марину… Марину… Мар…