– Они будут галдеть до поздней ночи, но Совет уже все решил. Никто из торгашей не хочет помогать оркам. Времена изменились.

– Безумцы. Люди втопчут мохнатый народ в степную пыль, а потом примутся за нас. Останутся лишь зажравшиеся старейшины и кучка послушных рабов.

– Может быть. Но наш род обладает правом иметь личное мнение на это счет. Отец просил тебя придержать дома: незачем тебе глаза старейшинам мозолить. Они еще не забыли, как ты подбросил тростниковых вонючек в хвалебную похлебку, которую готовили на празднование весенних всходов. Совет потом за два дня загадил всю округу.

Шип памятливо поежился. Отец после этой проделки показательно выпорол его. Правда, дома добавил, что плети достались не за проказу, а за неумение спрятать следы. Но в любом случае, инцидент не добавил любви к зажравшимся старцам, которые с каждым днем все нахальнее гребли под себя общинное имущество.

– Надо было молодых поднять, пусть Три Креста или Кошель в глаза племени посмотрят! Когда их близкие в один голос скажут, что не дело бросать добрых соседей перед лицом спесивых людишек! Если племя решит оказать помощь, лизоблюдам в Совете придется заткнуться!

– К сожалению, они скорее заткнут тебя:

Братья оглянулись на стоящего у входа отца.

Болотный Плющ разменял уже вторую сотню лет, что совсем немало для хвостатого народа. Его белесую шкуру покрывали многочисленные шрамы, а из украшений он предпочитал носить лишь потертую оплавленную подкову, которая досталась ему еще во времена наемничества.

– Я отдал дань уважения гостям. Больше в моем присутствии нет необходимости.

– Речной народ оставит степных братьев умирать в одиночку?

– Твоего брата назвали Соленым Языком за умение пускать словесных жуков под шкуру, но даже он не говорит так открыто, что думает. Твои открытые мысли – твой путь к поражению. Не дай врагам узнать, что ты хочешь сделать, сын мой, и ты сможешь накормить будущее потомство их печенью.

Болотный Плющ тяжело сел по другую сторону от старшего сына. Глянул на малышню, возившуюся в углу хижины и коротким жестом отправил их на улицу. Подождал, пока малыши за стенкой проверили все вокруг и снова завозились в пыли: радостные и беззаботные снаружи, а на самом деле настороженные и готовые подать знак о любом постороннем.

– Я скорблю о тех временах, когда моему старшему сыну пришлось сложить копье к ногам следующего в роду. – Плющ мрачно смотрел на сыновей. – Если бы этого не случилось, Соленый Язык повел молодняк на помощь соседу и присмотрел в бою за младшим. Но боги не принимают наши надежды в расчет и плетут нити судеб по своему усмотрению. Туманный Ветер будет и дальше заниматься оружием, Соленый Язык заботиться о нашем пропитании и прикрывать мою спину в бою, если станет совсем худо. А ты, моя младшая надежда, пойдешь на помощь соседям под предводительством другого рода.

Шип слушал, затаив дыхание. Отец говорил невиданное: подчиниться чужому роду, выполнять приказы другого клана!

– Я вырастил тебя в меру своего разумения. Ты легко сможешь выжить в кровавой битве и вернешься домой с победой. Хотя и без добычи. Предстоящие битвы не принесут достатка, зато научат тебя повиноваться приказам и командовать самому. Я переговорил с представителями других кланов, в чьих жилах еще не умерла кровь воинов. Мы не станем поднимать шум на Совете, ни к чему баламутить торгашей. С них станется: побегут к бесхвостым соседям и привлекут войска на поимку посольства.

Гребни на спинах обоих братьев взметнулись от молчаливой ярости. Отец продолжил неспешно, будто и не видел, какие чувства переполняют его отпрысков.

– Да, времена сильно изменились. Две тысячи лет тому назад избранные от нашего народа хранили покой Повелителя и его приближенных. Наша нечувствительность к магии позволила нам стоять на острие атак. Но за прошедшие века пришел новый правитель – золото. Теперь этот бездушный металл пожирает души нашего народа. Одна надежда, что в предстоящей битве последние из молодых воинов вспомнят заветы предков и не будут уподобляться нынешнему Совету, который может выдать головы пришедших за помощью соседей ради жалкой кучки монет.

Болотный Плющ медленно пошарил в складках окрашенной зеленью накидки и передал младшему сыну небольшой свиток.

– Если люди уничтожат орков, наш век будет недолог. Только ответив ударом на удар, мы можем рассчитывать на уважение и страх прожорливых южных соседей. Ты пойдешь в составе двухтысячного отряда, что собрали верные старым традициям отцы. Мы отправляем вас на тяжелое испытание и будем молить богов, чтобы вы принесли нам скальпы врагов, а не украсили чужие храмы вырванными хвостами. Добудьте нам столь необходимую победу, и мы вернем себе богатые северные земли, которые отнимают у нас алчные бесхвостые. В одиночку мы не выстоим. Поможем оркам – поможем себе. Возьми этот пергамент, здесь мои руны, полученные в давние времена. Если возникнут проблемы со степным народом, назовешь мое имя. Но это на крайний случай. Старайся справляться сам.

– Кто поведет нас?

– Щербатый.

Сыновья синхронно склонили головы.

Щербатый слыл затворником. Больше года тому назад он потерял всех близких, когда на их слабо укрытую в зарослях деревню напали пираты. Нападение с большой кровью отбили, а оставшийся одиноким ящер ушел вглубь бесконечных проток и появлялся лишь изредка в глухих деревнях, меняя шкуры убитых крокодилов и пойманную рыбу на товары для холостяцкого скудного быта. До этого печального происшествия поговаривали, что Щербатый на радость близким и страх врагам может возглавить родное племя. Даже недруги вынужденно признавали его ум и смекалку, отличную физическую форму и редкое в местных дебрях знание грамоты и письма. А еще в прожитые пятьдесят с хвостиком Щербатый успел побывать далеко за пределами родной реки и часть этого времени потратил на изучение военной науки в королевстве Зур. Шип однажды слышал из уст отца, что слишком грамотно было организовано нападение пиратов и про то, что трусы стали часто использовать для борьбы с конкурентами соседей, а не вызов на добрый поединок.

Помозговав, молодой ящер признался самому себе, что повиноваться приказам такого вождя ему будет проще, чем слушать окрики одногодка. Отец тем временем завершал разговор.

– Орки уедут завтра к вечеру. Послезавтра все избранные тайно на заре соберутся у малых проток, где в прошлом году завалили седого секача. Оружие уже переправлено на острова, и ваше исчезновение привлечет внимание лишь к обеду. К тому времени все колеблющиеся и Советы племен будут поставлены перед свершившимся фактом. Кланы воинов имеют наследуемое право объявлять личные походы и собирать под знамена любых желающих. Насколько я понимаю, после случившегося многие на нас затаят большой зуб, но постараются открыто не обострять отношения. Будут ждать, чем закончится война с орками. Постарайтесь не подвести нас.

Туманный Ветер откинул потертое одеяло рядом с собой и передал брату широкий кривой нож в бурых ножнах и ощетинившиеся шипами наручи.

– Для тебя готовил, прими.

Растроганный Шип осторожно обнял подарок и прижал к себе. В груди росло ощущение скорого расставание со знакомым домом и дорогими ему родными и близкими, составляющими вместе одно целое, один род.

– Кит! Кит! Ну где тебя черти носят! – молодой кряжистый парень с трудом пробивался через заполненную таверну мимо заставленных столиков, стараясь не расплескать ни капли пенного пива из огромных кружек. – Ей, Бледар, угольная твоя душа, тысячника не видел?

Хмурый мужчина в прокопченной у наковальни одежде ткнул пальцем в темный угол. Собеседник присмотрелся в указанном направлении и радостно стал пробиваться к тысячнику, оккупировавшему самый дальний столик в таверне. Рядом с известным в местных краях Диким Китом пристроилось несколько сотников и просто старых боевых товарищей, со стародавних времен делящих поровну на всех тяготы наемнической жизни.