– Но они пока держатся. Как и остальные наши войска. Как рыцари?
– Вся тяжелая кавалерия под прикрытием поднявшейся пыли выдвинулась на правый фланг и ждет ваш сигнал!
– Меня беспокоит масса ублюдков перед нами, по центру. Они так и не втянулись в схватку.
– Они двигаются, наблюдатели докладывают, что вся масса орков или в соприкосновении, или сразу за спинами рубящихся.
– Хорошо. Десять минут. После чего давайте сигнал. Еще десять минут, чтобы они завязли окончательно.
Старик ничего не слышал уже давно. После одного из пропущенных скользящих ударов по шлему в голове звенело, а ноги подкашивались. Но все равно, он орудовал мечом, стараясь ударить по ногам, животам и мордам мелькающих вокруг него врагов. Он уже не понимал, где свои, где именно идет битва, все кружилось вокруг и лишь бесконечная череда серых доспехов, оскаленных морд и убитых тел мелькала перед ним. Орк с отрубленной правой лапой вцепился левой ему в горло, и старик еле успел воткнуть меч в чужое незащищенное горло. Сипя, тот с ненавистью смотрел на человека, а сзади уже замахивался копьем следующий. Старик сумел сдвинуться чуть левее, когда копье пробило тело умирающего и ударило в пластину брони, отбросив обоих на землю. Через мгновение сверху рухнуло еще одно тело, и контуженный солдат оказался погребен под мертвыми.
От наемников осталось не больше шестисот. Оставшиеся сумели перемолоть гвардию Разделенных, заплатив жизнями за каждый шаг, который их заставили сделать назад. Меньше сотни лучников били в упор в Болотных Жаб, лишенных какой-либо защиты. Собрав всю свободную пехоту, Жабы отчаянным рывком сумели сблизиться с противниками и рубились теперь уже вне строя, разбив битву на множество отчаянных схваток, перетекающих одна в другую. Они уже не слышали, как,срывая глотки от бешеного крика, в тыл тяжело ворочающейся массе ударили две тысячи лучших латников королевства. Рыцари успели выстроиться и набрать разгон, превратившись теперь в сокрушающую все на своем пути волну, поднимающую на копья орков. Уничтожив тылы, закованные в броню латники с остервенением крошили степняков теперь в самой гуще схватки, окружив стальным кольцом яростно обороняющегося противника.
– Заппа, бери остатки лучников и направо, за спины людей барона, на деревья! Эти твари почти продавили в центре, их только что вышибли из леса! Оттуда, сверху их пусть долбят!
– А как же вы?!
– Мы стоим, нормально, тащи быстрее туда ребят, если они пробьются в лес, нам их не выкурить!
– Повелитель, мы окружили их, тяжелая конница разметала врага, и теперь наши войска добивают оставшихся!
– Прекрасно, но почему ты молчишь про оторвавшихся на левом фланге?! Они удрали при первом ударе и теперь могут перегруппироваться и нанести ответный удар!
– Нет, там их не больше двух сотен и часть нашей легкой конницы разогнала их остатки по всей округе! Они уже не вернутся.
– Что с центром, я ничего не вижу в этой проклятой пыли!
– Лучники наемников заняли позиции за левым флангом и по центру. Угроза прорыва ликвидирована.
– Хорошо бы. Мы слишком многих потеряли, если эта масса продавит фланги, они смогут уйти…
Старик с трудом пошевелил руками и попытался сдвинуть навалившееся на него сверху тело. В груди нещадно саднило, каждый вздох давался с огромным трудом. Застонав, он предпринял еще одну безуспешную попытку.
– Эй, сюда! Здесь еще один!
Убитого орка рывком отбросили, а над лежащим стариком склонился молодой парень в драной кольчуге. Спутанные и мокрые от пота волосы падали на лоб, весь в грязных разводах.
– Дед, ты как? Говорить хоть можешь?
– Пить, ради всех богов, дайте пить…
Множество рук бережно приподняли старика и усадили, привалив спиной на поставленный наклонно щит. Кто-то уже тянул открытую фляжку с водой.
– Как мы? Что творится вокруг?
– Ты сам откуда?
– Я стоял в первых рядах с нарешинскими, за нами выстроили людей барона Калерского и ополченцев с припортовых деревень.
– Нет больше калерских, и ополченцев этих нет. А из ваших, похоже, ты один лишь остался. Кого не раскапываем, все лишь убитые попадаются.
– Сколько хоть времени сейчас?
– Солнце через пару часов сядет. Мы собираем раненых.
– А орки?
– Кончили мы орков, дед, почти всех кончили! Рыцари по тылам дали и в кольцо взяли, рубка произошла страшная, а потом из города подмога поспела, вспомнили мохнатым пожженные деревни. Правда, многих горожан в драке потеряли, но ушло не больше трех сотен конных степняков. Остальных в кольце порубали. Последними пехоту додавили, что с наемниками рубилась. У наших южных соседей на ногах от силы сотня осталась, раненых сейчас под завалами из тел ищут.
Старик с дрожащими губами смотрел на обступивших его людей, запыленных, залитых своей и чужой кровью, заботливо поддерживающих его за плечи и беспричинно смеющихся под жаркими солнечными лучами. Тонкая дорожка из слез потянулась по пыльной щеке.
– Дед, ты чего, дед? Ты что, болит где? Лекаря сюда, тут раненый!
– Нет, нет, я не ранен, все нормально, – беззвучно шептали губы, но его не слушали, осторожно помогая снять погнутые от удара доспехи и сооружая из обломков копий и щитов носилки.
– Ты смотри, какую сталь знатную на бронь западники ставят! Удар копья выдержала и лишь прогнулась!
– Наконечник у копья дряной, вот и выдержала.
– Не, все равно. Мою бы кольчужку продырявило насквозь. Мужики, вы бронь захватите, негоже старика таких доспехов лишать, он еще повоюет.
– Я бы лучше себе взял, кузнец бы выправил – и можно мохнатым хвосты крутить.
– Да, ты бы уволок все, что под руку попадется. Ладно, пошли, может, кого еще найдем. Это надо же, в самом пекле уцелеть!
И владелец посеченной кольчуги пошел дальше, переворачивая павших, пытаясь найти еще кого-нибудь из живых воинов.
– Мой господин! – наспех перебинтованный ординарец с трудом вытянулся перед Дарго. – Представитель совета Ладарайна просит принять его.
– Обождет. Что известно к настоящему часу?
– Сбежало не более трех сотен орков, остальные уничтожены. Подсчет примерный, но здесь их около десяти тысяч. Мы просто не в состоянии разобрать завалы.
– Наши потери?
– По итогам переклички в строю около трех тысяч пехоты, полторы тысячи легкой конницы и около тысячи тяжелой. Наемники уничтожены почти полностью, не более полусотни готовы остаться в строю и около сотни лучников. Мы потеряли больше восьми тысяч из пришедших с холмов и еще почти две тысячи вышедших на подмогу из Ладарайна.
– Почти один к одному. Боги помогли нам.
– Да, мой господин.
– Давай сюда этого горожанина, нам нужна срочная помощь для раненых. Благо, что город близко, надеюсь, что многих сможем спасти. Позови сэра Галлархера и сэра Традтера. Надо срочно разослать усиленные конные разъезды по всей округе, не хватало еще проморгать нападение оставшихся мерзавцев.
В палатку вошел закованный в броню невысокий гонец, расцвеченный цветами Драконов: черное с красным. Преклонив колено, подал украшенный печатью свиток. Дарго быстро пробежал по тексту и с улыбкой отпустил гонца.
– Боги любят нас, я теперь верю в это. Завтра утром тут будет четыре тысячи конных, посланных отцом. Мы сумеем пройтись по ближайшим землям. А через день прибудет сам король с остальными войсками.
Заходящее солнце раскрасило кровавым цветом стальные одежды людей, сопровождающих вереницу повозок в сторону города. Пылающие красными красками оставшиеся в живых ступали по земле, ставшей бурой от пролитой крови в этот день. Сотни кричащих и плачущих лежали все еще вдоль дороги, дожидаясь очереди на отправку в спешно разворачиваемые госпитали. По полю все еще продолжали ходить многочисленные ополченцы, собирая подающих признаки жизни и добивая раненых противников.
Среди лежащих тел сидел перепачканный с ног до головы оруженосец барона Клохорайна. Он обнимал тело милорда и осторожно гладил залитую кровью голову. Несмотря на всю ловкость и беззаветную храбрость, он не смог уберечь господина в последний прорыв и теперь с бесконечной скорбью смотрел на пузырящуюся пену на губах умирающего. Барон закашлялся и с трудом прошептал склонившемуся оруженосцу:
