– Михайлов Глеб. Садитесь. Вот сюда садитесь. Да, наручники снять. Можете быть свободны.

Конвой закрыл лязгнувшую дверь.

– Ну что же. Я следователь Сергеев Владимир Владимирович. Вот уже почти неделю как разбираюсь с вашим делом. Доктора вас посмотрели, сказали, что теперь все в порядке. У нас тут готова экспертиза, которая показывает, что вы не причастны к нападению на Медведкову Марину Федоровну. Кроме того, вот у меня показания ваших соседок, видевших как собака заскочила в ваше окно, а потом выскочила из него.

Безучастные глаза слепо смотрят в точку за головой следователя. Его голос глухо заполняет помещение, но не оказывает какого-либо воздействия на сидящего на стуле человека. Осунувшееся лицо заросло длинной щетиной, худые руки опущены между коленей. Никакого движения и никакой реакции на произносимое.

– Поэтому, мы вас отпускаем, но лишь под подписку о невыезде. Есть еще ряд вопросов, которые надо прояснить, поэтому пару дней отдохните дома, а я вас потом вызову.

Пересохшие губы разомкнулись.

– Какие вопросы?

– Разные. Например, известно о ваших долгих отношениях с покойной. О бизнесе гражданки Медведковой, в котором вы начали принимать участие. Известно о денежных долгах, которые вы якобы все выплатили. Вот все эти интересные моменты и хочется прояснить. Чтобы все стало ясно и понятно. И почему вы вдруг вышли из комнаты. И почему эта собака заскочила именно в ваше окно, а не к соседям на кухню, где варили борщ. И почему она убила Марину Федоровну, а не удрала, увидев взрослого человека в комнате. Так что, гражданин Михайлов, вот здесь и здесь распишитесь и можете быть пока свободны. Пока.

Глеб слепо взял ручку, осторожно поставил подписи, где ему показывал палец следователя и поднялся.

– Одежду вам сейчас выдадут. Не забудьте ключи. Мы на квартире после проведения необходимых мероприятий прибрали, так что можете возвращаться прямо домой.

Следователь нажал кнопку вызова конвоя.

Как Глеб добрался домой, он помнил крайне смутно. Так же смутно, как он находился в СИЗО. Все это время он периодически начинал видеть мир в черно-белых цветах и тогда в ушах звенело и кровь сочилась из носа. Но приступы становились все реже, а сегодня вообще не беспокоили. И он потихоньку добрел до дому.

Старушки на скамейке замерли при его появлении. Открывая дверь в подъезд он услышал возбужденный шепот.

– Ну вот, я теперь местная звезда, – усмехнулся Глеб.

Открыв дверь, встал в прихожей и замер. Ощущение невозможности происшедшего накатило как волна. Звенящая тишина в квартире изредка нарушалась всхлипыванием бочка в туалете. На полу прихожей виднелись разводы. Явно следы ног вытирали давно нестиранной тряпкой, что валялась под ванной.

Глеб шагнул к зеву открытой двери в комнату. Пустая деревянная кровать стояла там же, где он ее оставил в тот безумный день. С нее сняли матрац, и пружины сетки казались висящими в пространстве сами по себе. Задернутые шторы на окне пропускали мало света, синий полумрак скрадывал происходящее. Нашарив выключатель Глеб включил свет и прикрыл глаза. Ему снова показалось, что цветовая слепота возвращается, и слабо проступающее пятно под кроватью черное не само по себе, а из-за игр с цветом в его голове.

Глеб начал поворачиваться, чтобы выйти из комнаты и замер на полушаге. Его старое кресло перекочевало из одного угла комнаты в другой, по диагонали от двери. И сейчас в этом кресле сидел незнакомец, со слабой улыбкой разглядывающий хозяина квартиры.

– Позвольте, а с кем, собственно… – Глеб с трудом собирал разбежавшиеся мысли.

– Фрайм. Фрайм Спайт, с вашего позволения.

Незнакомец слегка развел руками и склонил голову. Его светлые волосы аккуратно делил пробор, а сзади струился хвост. Из-под темно-коричневой кожаной безрукавки выглядывала светло-серая холщевая рубаха, края рукавов которой перехватывали черными кожаные наплечья. Черный широкий пояс подчеркивал некоторую худобу Фрайма. Темно-серые брюки заправлены в высокие кожаные сапоги. За голенищем одного из них виднелась рукоятка внушительного по размерам ножа.

– И все же, чем обязан? – Глеб никак не мог понять, что нужно странному незнакомцу.

– Приношу свои извинения за столь неожиданное для вас вторжение. Просто я не хотел давать повод для лишних пересудов соседям и вынужден был расположиться здесь без вашего согласия. Кстати, замок на дверях у вас просто смешон. Как можно доверять тяжким трудом нажитое имущество таким изделиям!

Глухое неудовольствие начало наполнять Глеба. Этот образчик самодовольства в его кресле легко жонглировал словами, подтверждая сказанное жестами рук. Но само его присутствие оставалось непонятным. А недавняя отсидка в камере и все случившееся ранее никак не улучшали настроение. Наоборот, болтовня Фрайма ощущалась настолько неуместной здесь, в этой комнате, что хозяин квартиры уже с трудом сдерживался от резкой отповеди. Этот глупый розыгрыш (а что еще могло это быть!) явно затянулся и пора было его закончить.

– И все же? – Глеб постарался, чтобы голос звучал ровно.

– Кстати, я очень рад, что вы сами не пострадали, и инцидент для вас закончился без серьезных последствий!

– Без последствий?

– Да, конечно! Ведь вы целы, Глеб. Это очень меня радует, и я просто…

– Ты говоришь без последствий?! А про Марину ты так же скажешь? Что она тоже без последствий?!

– Стоп! Вот истерики не надо. Про твою женщину я ничего не говорил. И пришел я не к ней, а к тебе.

– Да, конечно. Вот только она уже не сможет ходить и принимать гостей, – горько отозвался Глеб.

– Это, несомненно, печально. Но все же позволь заметить тебе, что сам ты без царапины, хотя должен бы уже кормить червей. Редкостное везение.

– О чем ты? Или ты что-то знаешь?

– Не делай такие большие глаза. Да, я чуть-чуть знаю, но главное тебе расскажет мой хозяин.

– У нас нет хозяев.

– Полно тебе. У тебя нет, у меня есть. И мой хозяин просит тебя приехать к нему для очень серьезной беседы.

– Так. Я никуда не поеду, пока не получу от тебя объяснений. Настоящих объяснений. Тем более, ты явно говоришь меньше, чем знаешь.

Глеб присел на край головой кровати, но потом оглянулся, шагнул к стене и устроился там на корточках. Голая кроватная сетка притягивала к себе взор, лишний раз возвращая мыслями к случившемуся. Глеб с усилием перевел взор на худощавого собеседника и постарался собраться с мыслями.

– Говоришь – должен был быть я. То есть ты знаешь, кто на нее напал. И знаешь, почему этот кто-то хотел напасть на меня.

– Это даже не секрет.

– Тогда рассказывай.

Фрайм вздохнул. Так вздыхают, когда капризный ребенок в сотый раз просит рассказать сказку. Чуть сменил положение в кресле и начал.

– Много тысячелетий назад жил сильный народ, способный к подвигам и свершениям. Но их предводители не поделили власть, и подданые после междоусобных войн рассеялись по всему миру, разделив свою кровь и способности среди других народов. И теперь мой господин ищет праправнуков этих людей, чтобы попросить их оказать ему услугу. Ты один из этих родственничков.

– Какая кровь, ты о чем?

– Кровь Перворожденных. Большие возможности и большая головная боль для всех окружающих.

Улыбка Фрайма стала шире. Несомненно, он получал удовольствие от происходящего.

– Ага. И ты шел, шел по улице, увидел мою квартиру и решил – вот оно место, где живет человек с нужной тебе группой крови.

– Не группой крови, а с частью крови перворожденных. Многие кланы пустили по свету разные талисманы, способные выявлять подобных людей. После того, как талисман отзовется, остается лишь по запаху найти нужного человека. И посылают нас, гонцов. Мы должны найденного привести к знающим и мудрым людям, а те уж объяснят вам все подробно.