– Ты очень напряжён, – выдаёт очевидный факт Кортни, спуская ладонь всё ниже и ниже, пока не добирается до уровня ширинки. – О-о, и определённо уже готов, – довольно ухмыляется чертовка, сквозь брюки сжимая мой изнемогающий орган.

– Поэтому прекращай чесать языком и воспользуйся им в другом деле, – не сдерживаюсь и давлю Кортни на плечи, вынуждая её опуститься на колени.

Она неодобрительно поджимает губы и стреляет в меня убийственным взглядом, срывая с моих губ усмешку.

Неужели она думала, что я буду церемониться с ней? Так пусть обломится. Не буду. Как и слишком долго ждать выполнения своего приказа.

Кортни явно считывает это по моему не менее ледяному взгляду. Она вновь с завидной лёгкостью отгоняет вспыхнувшее в ней негодование, расстёгивает ремень с ширинкой и высвобождает член на волю. Отлично. Так легче. А то ему было слишком тесно с момента, как я вошёл в кабинет и увидел спящую на диване бестию. А как ему становится отпадно, когда Кортни обхватывает его ладонью, сжимает и несколько раз проводит рукой вверх-вниз… Заворожено наблюдая за своими действиями, сглатывает, будто перед началом долгожданной трапезы, а затем, подняв свой распутный взгляд на меня, прикасается языком к основанию и рисует влажный след до головки и снова вниз. Туда-сюда. Несколько раз. Доводит до исступления без поглощения. Задевает яйца, все вздувшиеся венки на члене, скользит кончиком языка по уздечке, дразнит, сука. Издевается. И у неё получается. Аж ноги подкашиваются, на спине проступает испарина. Меня так накрывает, будто женские язык и губы месяц к члену не прикасались. Но нет же. Ещё как прикасались. Буквально вчера. Разница лишь в том, что меня так не вело от кайфа, как это происходит сейчас. И данный факт меня неимоверно бесит. Как и то, что Кортни до сих пор не заглатывает мой член.

– Я сказал сосать, а не нализывать. С первого раза не дошло? – бросаю неодобрительно, зарабатывая в ответ язвительный взгляд.

– Дошло, босс. Но мне нужно морально подготовиться. Я уже успела забыть, насколько природа тебя наградила.

Голос Кортни такой же ядовитый, как и укус змеи. В следующий миг мне даже кажется, что эта гадюка сама меня вот-вот укусит, но нет… Мои опасения разлетаются в пыль, стоит мягкому рту наконец обхватить меня, а члену – погрузиться в горячее влажное отверстие. Не до конца, разумеется. Это нереально. Но около половины точно, и это уже ощущается так улётно, что мне приходится ухватиться за высоких хвост Кортни и намотать чёрные волосы на кулак, чтобы не свалиться вниз от простреливающего всё тело удовольствия.

А дальше, когда она начинает интенсивно и быстро сосать, помогая себе рукой и не отводя от меня пристального взгляда, всё становится ещё хуже. Или лучше. Чёрт его разберёт. Ничего не понимаю, кроме того, что меня, по ходу, надолго не хватит. Видимо, я и правда переработался, и моё тело срочно нуждается в разрядке. А может, всё дело в том, что вид бывшей суки-жены, стоящей передо мной на коленях и сосущей с энтузиазмом порноактрисы, обостряет и без того крышесносные ощущения. Как, впрочем, и злость мою они разгоняют до нереальных скоростей.

Кортни всегда умела пробуждать во мне мою тёмную сторону. Специально или нечаянно – неважно. У неё это получалось отменно. А сейчас, когда она проглатывает мой член ради денег, ей даже не нужно говорить ничего дебильного, чтобы воззвать из глубин души безжалостного зверя.

С каждым движением её головы, с каждым проникновением члена в ротовую полость мой взор всё сильнее застилается алой поволокой злости. И в какой-то момент меня перекрывает. Мне вконец становится безразличен комфорт Кортни: я ожесточаю хватку руки в её волосах, фиксирую голову и под жалобный женский писк начинаю вдалбливаться в рот. Глубже, сильнее, быстрее. В том темпе, который нужен мне. Так, как раньше часто в неё вдалбливался, а она с удовольствием мне позволяла. Однако сейчас Кортни не испытывает и капли удовольствия. Я вижу это по её возмущённому взгляду. Слышу в скулеже и тщетных попытках произнести хоть слово. И чувствую в острой боли от вонзившихся ногтей в мои бёдра. Но всё это не мешает мне продолжать толкаться в её рот так же быстро и мощно. Глубоко. До самого горла. Ещё и ещё. До звёзд перед взором. До закипания крови. До пролетающих импульсов кайфа по кровотоку. Ожесточённо, пошло. Так, как не позволяю себе делать ни с одной женщиной. Но с ней можно. Кортни сама на это подписалась, выбрав более «лёгкий» способ заработать. Так пусть теперь терпит и глотает. Что она и делает спустя минут пять, не больше, давясь спермой и продолжая царапать мои бёдра, будто всё ещё надеется, что меня это остановит.

Оргазм ослепляет, прошибает всё тело насквозь, пока я изливаюсь в женское горло и, прикрыв глаза, издаю гортанный стон.

Обалденно. Лучшее, что я испытывал за последнее время. Конечности немеют и становятся ватными, член тоже опускается, радуясь необходимой разрядке. Полный расслабон и нирвана, которые всего через мгновение прерываются сильным хлёстким ударом.

От шока я раскрываю веки и вижу перед собой разъярённую гарпию. Пока я летал от кайфа, она уже успела подняться на ноги и залепила мне оплеуху. Со всей дури, блять. Вся левая половина лица горит и пульсирует от боли.

– Ты охренела?

– Я? – гневно выдыхает Кортни. Её ноздри расширяются, лицо покраснело, по подбородку стекают слюни вместе со спермой, а доселе аккуратный хвост растрепался и съехал набок. – Это ты охренел, животное! Я же чуть не подавилась твоим членом!

– Но не подавилась же. Жива и здорова. Вон, даже орать сил хватает.

– Ах ты сволочь! – она замахивается повторно, но в этот раз я ловко перехватываю её запястье, пресекая попытку меня ударить.

– Успокоилась, – цежу я. – И прекратила ругаться.

– И не подумаю. Я не позволю тебе так со мной обращаться!

– Ошибаешься. Уже позволила, согласившись на моё предложение. Или ты думала, что за сто тысяч я буду пылинки с тебя сдувать? Нет уж. За такие деньги я хочу, чтобы ты исполняла любой мой каприз. На меньшее я не согласен.

Вижу, как Кортни так и распирает обложить меня трёхэтажным матом и продолжить сотрясать воздух возмущениями, да только она понимает, что это неуместно, и благоразумно помалкивает.

Мы больше не муж и жена. И даже не обычные любовники. Она моя шлюха, я её начальник. Я не стану, как раньше после минета зацеловывать всё её лицо. Не стану стирать с её лица остатки моего оргазма. Не стану восхвалять её навыки и говорить, как сильно её люблю.

Вместо всех этих нежностей я отпускаю её запястье, застёгиваю ширинку с ремнём, дохожу до стола и протягиваю Кортни салфетки. И пока она дёргаными движениями приводит себя в порядок, достаю из кармана брюк айфон и прошу Кортни дать мне свой номер счёта.

– Зачем?

– Что значит зачем? Переведу тебе первую часть твоего гонорара. Сосать ты не разучилась. Мне понравилось. Пятьдесят тысяч, думаю, хватит для начала. Оставшуюся половину получишь, когда мы подпишем нужные бумаги. С любой другой женщиной я бы и без всяких договоров обошёлся, но тебе я не доверяю. Так что хочу наш уговор закрепить документально.

Если бы взглядом можно было испепелять, то я тотчас превратился бы в горстку пепла. Однако… На этом всё. Кортни больше не возмущается и не называет меня животным. Перевязав хвост на макушке, берёт свою сумочку, достаёт телефон и смиренно диктует мне свой банковский счёт.

Несколько секунд – и на её айфон приходит звонкое уведомление о перечислении денег, и Кортни протяжно выдыхает. Будто от облегчения. Будто это ей требуется срочная операция, и она только что заработала на спасение своей жизни.

Жесть… Как же сильно она, должно быть, любит своего друга, раз идёт ради него на такие «жертвы». И смешно, и грустно. А точнее, в очередной раз бесит. Однако раздражаться по новой не входит в мои планы, поэтому я решаю, что пора заканчивать нашу с Кортни плодотворную встречу.

– Мне пора. И так задержался тут с тобой.

– А как же бумаги? – недоумевает Кортни.