Проклятый телефон звонил и звонил, а Алиса никак не могла найти его в рюкзаке. В конце концов её терпение лопнуло, и она перевернула рюкзак вверх дном, как следует встряхнув. Вещи рассыпались по тротуару, раскатились от газона до бордюра. Телефон упал экраном вниз, и защитное стекло, конечно же, треснуло.

Алиса собиралась рявкнуть в трубку так, чтобы собеседник больше никогда даже не подумал в сторону того, чтобы ей позвонить, но, конечно, это был папа.

– Да, папочка, – елейным голосом сказала Алиса, стоя посреди улицы в центре взрыва своего рюкзака.

– У Маркуса семейные дела на следующей неделе, – как обычно, не здороваясь, сообщил отец, и у Алисы всё оборвалось. – Выйдешь за него.

– Но, папочка, у нас гастроли на Гарнете, – заныла Алиса.

– Значит, за тебя кто-то выйдет, – раздражённо ответил отец. – Что ты мне каждый раз эту шарманку заводишь, как первый? Тебя заменить нетрудно, не ради тебя люди на концерты идут.

И повесил трубку.

Алиса опустила телефон от уха и, не глядя, принялась набирать сообщение директору оркестра, что на следующей неделе не сможет со всеми ехать на Гарнет. Нико порадуется – он запасная скрипка. Он очень хотел поехать. Алиса тоже хотела.

От сообщения её отвлекло какое-то шевеление на тротуаре.

– У вас всё хорошо? Давайте помогу.

Незнакомый молодой человек присел на корточки и принялся собирать Алисины вещи обратно в рюкзак.

– Не надо, – выдавила она, с трудом сдерживаясь, чтобы не заехать заботливому мужчине с ноги под челюсть.

– Да мне нетрудно, – не понял её непрошенный помощник и лучезарно улыбнулся ровными белыми зубами. – Такой милой девушке грех не помочь.

Алису пробрало холодом. Ещё и флиртует, гад. Алиса ненавидела, когда вызывала интерес у мужчин. С её ростом было сложно не привлекать внимания, но она очень старалась: огромные мешковатые свитера, треники с вытянутыми коленками, убитые кроссовки… Что угодно, лишь бы не показаться какому-нибудь придурку желанной. Она не хотела вступать в отношения. Никогда. Ни с кем. Это бы значило впустить кого-то в свой маленький мирок, в котором и так катастрофически не хватало времени и места на себя, не говоря уже о нервах. Какого дьявола этот хмырь думает, что Алиса готова ради его улыбки жертвовать куском своей жизни? Что он о себе возомнил?

Она оглядела рассыпанные вещи, игнорируя молодого человека, как будто он был голосовым помощником в каком-нибудь терминале. Первым порывом её было просто развернуться и уйти, оставив всё этой сволочи, и пусть думает, что хочет. Алисе не очень-то нравилась мысль потом прикасаться к вещам после его рук. Но, с другой стороны… Вон наушники дорогие, вон сувенирное саше, хоть внутри дребедень, но саше она привезла с Эспаги, а все вещественные доказательства своих поездок Алиса берегла, как зеницу ока. Напоминания, что она где-то бывала, что мир не состоял из дома и зала для репетиций.

Нет, ладно, притворимся адекватными и не будем совершать неоправданно драматичных поступков. Этот день и так уже плох на все сто, незачем ещё и терять ценности. Алиса подняла ногу и аккуратно поддела мыском кеда кейс с наушниками, которые мужчина уже собирался взять. Лёгкий пинок – и кейс улетел на газон. Мужчина странно глянул на Алису, но тут же потянулся к пачке салфеток. Её Алиса отправила на газон ещё быстрее.

– Леди настроена поиграть? – неуверенно улыбнулся молодой человек. – Но я не собачка… – его улыбка стала увереннее, вероятно, идея хорошая пришла. – Раззадорите волка, что делать будете?

Алиса дала пинка саше и примерилась к связке ключей, всё ещё игнорируя мужчину, как будто его тут не было. Ну что он, не видит, что она не улыбается? У него не возникает чувства, что что-то не так и он связался с неадеквашкой? Ну давай уже, давай, пугайся и уходи.

Ключи летали не так хорошо, как наушники, а скорее, ползали, и пока Алиса примеривалась второй раз, мужчина успел до них дотянуться. Тогда Алиса наступила ему на пальцы. Конечно не всем весом навалилась, а то можно было бы и расплющить. Телосложение у Алисы было обычное, зато роста сильно больше нормы, особенно для азиатки. Ну, внешне азиатки. Мама Алисы ещё говорила на японском как на родном, а Алисе уже пришлось на курсах учить, да и культура исторической родины интересовала её только очень узкими сегментами.

Мужчина выдернул руку и встал, растеряв свои улыбки.

– Если помощь не нужна, так бы и сказали! – выпалил он, разминая отдавленные пальцы. Алиса с интересом наблюдала, как он справляется с растерянностью через агрессию. Её саму немного отпустило после лёгкого членовредительства. Не пинком под челюсть, конечно, но лучше, чем молча стерпеть.

– Я и сказала, – напомнила она. – Я сказала “не надо”.

– У вас всё хорошо? – донёсся сбоку озабоченный голос. Ещё один помощничек. Алиса закатила глаза. Наверняка она теперь с этим непрошенным добровольцем выглядят, как семейная пара посреди ссоры.

– Не лезь к ней, она психованная, – буркнул отдавленный и оттёр нового прохожего плечом, покидая место происшествия.

– Давайте помогу всё поднять, – предложил тот, не вняв предупреждению.

– Не надо! – рявкнула Алиса и демонстративно перевернула рюкзак, вытрясая из него всё то, что первый мужчина успел туда сложить.

На сей раз вышло доходчивее. Пробормотав: “О, ну, как скажете,” прохожий ретировался. Алиса села на корточки и стала методично складывать своё барахло по правильным отделениям. Вот сегодня с утра собиралась наспех, потому и телефон не могла найти. Хотя, как теперь оказалось, спешить было незачем. Она пыталась переделать все дела до отъезда, но теперь отъезда не будет…

Дома она первым делом с ненавистью засунула в чехол скрипку, которую бросила на кровать перед уходом. Чехол отправила в шкаф – с глаз долой. Вся утренняя репетиция, значит, насмарку, она же репетировала то, что играл оркестр Томислава, а теперь надо то, что будет играть папин. Впрочем, папа редко обновлял репертуар, так что, скорее всего, она уже всё знала, да и с ребятами сыгралась давно. Далеко не первый раз папа выгонял её заменять одну из своих скрипок, хотя Алиса не числилась в его оркестре и даже денег не получала за эти замены. Хорошо хоть, билеты и гостиницы на гастролях ей оплачивали, хотя папа всегда ужасно раздражался, оформляя эти расходы: их приходилось проводить как-то хитро, Алиса ведь не была в штате.

Она постаралась запихнуть разочарование куда подальше: делу этим не поможешь, а провести остаток выходного в дурном настроении было бы ещё обиднее. Нет, надо было выгрузить из рюкзака всю купленную тесьму и прочие мелочи и засесть уже за костюм для Гвайва. Алиса подошла к полке с куклами, чувствуя, как весь дневной негатив отпускает её под взглядами дюжины богически красивых шарнирных мужиков. Гвайв – новенький, персонаж комикса, в который Алиса залипала уже больше года, приехал к неё только на прошлой неделе. Фирменный костюм Алисе не понравился ещё на фото – сюртук как-то топорщился, на сапогах пряжки без детализации, короче, халтура. Так что она решила сшить свой. В итоге бедняжка сидел сейчас в кальсонах и шёлковой рубашке с кружевными манжетами.

На другой полке, чуть поодаль, в очень натуралистичном маленьком кресле у маленького электрического камина сидел брат. Тело Алиса в своё время заказала, где обычно, а голову лепила сама, потом заказывала отливку в правильном пластике, чтобы кожа была гладкой и чуть прозрачной, для живости. Сажать брата с мужиками из комиксов ей казалось неуместным, поэтому она обставила для него на полке отдельную комнатку.

Осторожно просунув руку среди кукольной мебели, Алиса двумя пальцами взяла брата за руку.

– Я бы тебе позвонила сейчас пожаловаться, – прошептала она. – А ты бы мне сказал: вали оттуда. А я бы ответила, что не могу и некуда. А ты бы предложил пожить у тебя, пока не встану на ноги, и ещё сказал бы, что я взрослая девочка. А я, я вообще ни разу не взрослая. Мужику какому-то сегодня пальцы отдавила вместо того, чтобы ртом поговорить. Я же неадекватная, да?