– Ты не понял, Гром… – попытался возразить Василий, но я не позволил.

– Короче, дуй в лабораторию, как хочешь избавляйся от телека, и не пудри мне мозги, есть кому это делать и без тебя.

Наш разговор был бесцеремонно прерван голосом вахтенного штурмана из судового матюгальника.

– Начальнику научной группы срочно подняться в штурманскую рубку!

Интересно девки пляшут. Что еще там такое экстраординарное случилось?

В штурманской рубке кроме вахтенных штурмана и матроса присутствовали капитан, радист и первый помощник капитана.

– Здравия желаю, товарищи офицера! Вызывали, Владимир Леонидович?

Несмотря на то, что от капитана ощутимо попахивало качественным спиртным, выглядел он вполне трезвым. Он протянул мне листок бумаги стандартного формата А4.

– Вот, Андрей, ознакомься и распишись внизу.

В отпечатанном на машинке тексте сообщалось, что одним из наших спутников была отмечена непонятная деятельность в точке с координатами примерно в пятидесяти милях от текущего местоположения «Механика Терехина». О характере и каких-либо проявлениях означенной деятельности ничего не было сказано. Лишь выдвигалось предположение об испытании потенциальным противником нового типа глубоководных аппаратов. В конце телеграммы было прямое указание следовать в означенное место, задействовав все средства визуального, акустического и радиоэлектронного зондирования.

Поставил дату время и подпись рядом с подписями начальника радиоузла и первого помощника и капитана под машинописным текстом и вернул бумагу Манделю.

После того, как получил капитанское напутственное: – Расчехляй, Андрей, свою шпионскую машинерию, – покинул рубку.

Уже через полчаса наш СРТМк выполнил коррекцию курса и мчался со скоростью десять узлов в нужном направлении. При этом бурун от гребного винта позволял предположить, что мы летим все тридцать. Наша славная научная четверка на юте с веселым энтузиазмом и матерком заводила за борт стрелу лебедки с висящим на тросе сканирующим оборудованием. Наконец стрела встала на свое место и была зафиксирована в рабочем положении. Виталий с Владимиром отправились в курилку. У лебедки остались я и Василий.

Я отпустил стопор и стал потихоньку вытравливать трос. Василий тем временем распаковал размером с приличный чемодан пульт управления и отслеживал показания датчиков. Данные от буксируемой гирлянды поступали на пульт мгновенно и в беспроводном режиме в виде ультразвуковых сигналов, снимаемых с погруженного в воду у борта судна специального устройства.

– Командир, термоклин горизонт сто-сто пятьдесят метров, прошли, – доложил Василий, и через какое-то время: – глубина двести метров можно производить первичный анализ данных.

Застопорил лебедку и подошел к чемодану. В показаниях обоих осциллографов ничего особенного не отмечалось. Прямая зеленоватая линия по центру и редкие вялые зубцы, периодически возникающие на экранах – переговоры китов. Писк динамика также был ровным. Все спокойно. Термоклин, иначе область резкого температурного скачка отсекает звуковые волны в слоях воды, расположенных выше и ниже. Поэтому поиск подводных лодок и иных глубоководных аппаратов потенциального противника возможен ниже означенной области, где нет помех от гражданских судов.

– Пройдись по диапазонам.

Дерюгин поколдовал над пультом, прямая линия сначала превратилась в практически правильную синусоиду, затем в сложную фигуру Лиссажу наконец вернулась в первоначальное положение. Звуковой сигнал из динамика также равномерно изменял частоту. На ленте самописца прямая линия, как ЭКГ у мертвеца. Никаких проявлений даже слабой глубоководной активности антропогенного характера.

– Голый вассер, – констатировал электронщик, и наконец поинтересовался: – Андрюха, чего хоть ищем?

Я пожал плечами.

– Если б знать. Наши что-то засекли из космоса. Предположительно глубоководный аппарат натовцев, может еще кого-нибудь. Никаких комментариев. Только приказали следовать в заданный квадрат с выпущенными приблудами. Сейчас будем вытягивать гирлянду и проверим что творится выше термоклина.

На горизонте от ста пятидесяти метров характер сигналов поменялся. На экране осциллографа появились многочисленные пилы, из динамика полились бодрые пересвисты и шуршания. Перья самописцев начали вырисовывать на ленте замысловатые зигзаги.

– Тут без стакана не разберешься, – задумчиво почесал репу Василий.

– А нам и разбираться не нужно, приложим ленты и аудиозаписи к отчету, пусть спецы на берегу изучают, может чего надыбают. Короче, Вася, заступаешь на вахту. Полчаса зондируем выше термоклина, полчаса ниже. Через два часа тебя сменит Виталий. Смена магнитофонных кассет и рулонов самописцев на тебе. А я в радиорубку на промысловый совет.

– Есть, тащ капитан-лейтенант! – электронщик в шутовской манере поднес ладонь ко лбу.

– Аатставить! К пустой голове руку не прикладывают.

Неожиданно что-то неуловимо поменялось в окружающей обстановке. Вроде как легкая тучка набежала на солнечный диск. Хоть еще пару минут назад в небе не было ни облачка. И легкое волнение за бортом как-то резко улеглось.

– Ёханый бабай! Гля, Андрей! – Василий указывал рукой мне за плечо, глаза его то ли от удивления, то ли от испуга стали размером с чайные блюдца. – Вот это балда!

Резко обернулся и увидел ЭТО. Огромный навскидку метров двести-триста приплюснутый к краям, будто соединили две суповые тарелки, серебристый диск парил примерно в трех кабельтовых от нашего корабля на высоте сотни метров. То, что он только что появился из океанских глубин, однозначно указывали скатывающиеся с его поверхности потоки воды. Тень от диска полностью накрывала наше суденышко, что стало причиной потемнения. И еще я заметил одну особенность. Область радиусом примерно в милю накрывал прозрачный купол переливчатый будто пленка мыльного пузыря.

Долго наслаждаться столь грандиозным зрелищем не получилось. По голове ударило будто крепкой дубиной. Тело потеряло чувствительность, и тут же оказалось лежащим на деревянном настиле промысловой палубы. Сознания не лишился, способности дышать к счастью тоже, а также не потерял возможности наблюдать за происходящим. Упал таким образом, что большая часть судна находилась в поле моего зрения.

Из приоткрытых иллюминаторов снизу по борту начали доноситься громкие человеческие крики. А из распахнутой настежь двери, ведущей в жилой отсек корабля, первым выскочил взъерошенный Матроскин – здоровенный судовой котяра и помчался с громким жалобным мявом куда-то в сторону бака. За ним появились с десяток крыс разного размера. Эти без размышлений дружно сиганули в воду. И лишь спустя некоторое время, из недр судна стали выскакивать ошалевшие люди. Отбежав на несколько метров каждый будто бы получал удар по темечку и пластом укладывался на палубу.

Сознание лишь фиксировало поступающую информацию, не углубляясь в какой-либо анализ происходящего. В голове царил сумбур и полное неприятие происходящего. Такого не бывает. Наконец рациональная часть моего сознания нашла более или менее правдоподобное объяснение. Похоже меня постиг солнечный удар, и все, что я наблюдаю является моим же собственным бредом.

Развить эту мысль у меня не получилось. По башке еще раз крепко прилетело, и я провалился в уютную тьму беспамятства.

В какой-то момент я ощутил себя висящим в темноте. Не было ни света, ни ощущения тела, лишь булькающие звуки доносились до сознания. Через некоторое время назойливое бульканье начало трансформироваться во вполне понятную речь, безэмоциональную, как будто говорила бездушная машина.

– Урхан, вот это улов. У парня интеллект зашкаливает за две сотни. И это без имплантов и нейросети. Это же отменная заготовка для административного Искина целой системы или корпорации. Да ему цены нет.

Готов поклясться, что этот язык не слышал никогда и понимать его не мог ни при каких обстоятельствах. Однако понимал и, вполне вероятно, мог на нем говорить. Во всяком случае, было у меня такое ощущение.