Переводчик_Sinelnikova

КАТЕРИНА

Каждая невеста мафии знает, что может наступить день, когда ей придется одеваться на похороны своего мужа. В конце концов, мы все ведем опасную жизнь, особенно мужчины. Это мир крови и насилия, богатства и излишеств, за которые платят короткими, быстрыми жизнями, которые горят жарко и ярко, и так же быстро гаснут. Я всегда думала, что это, вероятно, одна из причин, почему любовь так редко влияет на браки с мафией. Гораздо проще увидеть черное платье, висящее бок о бок в вашем шкафу с вашим свадебным платьем, если брак заключен по расчету, а не по любви.

Я не любила Франко. Не в том смысле, в каком большинство людей думают о любви. В наших отношениях не было ничего от любовных романов, очень мало страсти. Розы, драгоценности и пышные жесты были потому, что их ожидали, а не потому, что он был безумно влюблен в меня. В конце концов, я была, и есть — принцесса мафии. Ухаживать за мной означало сделать все возможное, даже если окончательное решение о моем браке на самом деле вообще не было в моих руках. Все, всегда было в руках моего отца, и я всегда знала, что так и будет.

Отец… В смерти моего отца виноват мой покойный муж, как и в смерти моей матери.

Я стою перед зеркалом в полный рост в комнате моего детства, мое черное платье до колен все еще расстегнуто, тюлевая вуаль, которую я должна надеть на похороны, смята в моих руках. Это третьи похороны, на которые я иду почти за столько же месяцев. Третьи похороны кого-то из моих близких. Сколько должен принять один человек, прежде чем он сломается?

Я осторожно прикасаюсь к своему предплечью. У моего платья длинные рукава, не из-за погоды, а из-за желтеющих синяков, бегущих вверх и вниз по моим рукам, как гротескные браслеты. По крайней мере, Франко не трогал мою шею и лицо, хотя не всем другим частям моего тела так повезло, но по крайней мере это меньше, чем он сделал с бедняжкой Анастасией. Он знал достаточно, как скрыть улики от единственного оставшегося у меня человека, который пришел бы в ярость, узнав, что Франко поднимает на меня руку.

Лука Романо. Наследник моего отца. Предполагаемый лучший друг моего покойного мужа. Дон северо-восточного отделения американской мафии. И теперь мой единственный возможный защитник. Я женщина без близкого живого родственника мужского пола, без мужа. В мире, в котором я живу, находиться в таком опасном, уязвимом положении опасно. Даже мой статус принцессы мафии, единственной дочери покойного бывшего дона, не спасет меня от множества возможных несчастливых судеб, если у меня не будет кого-то, кто присматривал бы за мной. Во всяком случае, это делает мое положение еще более шатким. Я ценный заложник, отличная разменная монета, желанная невеста несмотря на то, что недавно овдовела. Но я надеюсь, что Лука защитит меня от всего этого. Я смогу вернуться сюда, в дом, в котором я выросла, который теперь принадлежит мне, и скорбеть в одиночестве. Не из-за Франко, я не могу сильно горевать о нем после того, что он сделал с моей семьей, Лукой, Софией и Анной. Но я все еще скорблю по своим родителям, и теперь я скорблю о чем-то другом… Жизни, которая, как я думала, у меня будет.

Я медленно пересекаю комнату к шкафу, якобы для того, чтобы достать свою обувь: практичные черные лодочки с заостренным носком и коротким каблуком, ничего слишком вызывающего. Рядом с моими ботинками лежит длинная плоская коробка, и я знаю, что в ней.

Мое свадебное платье.

Я знаю, что нет смысла оглядываться назад, но я все равно не могу удержаться от того, чтобы приоткрыть крышку и дотронуться до прохладного атласа. София Романо, жена Луки, помогла мне выбрать это платье всего через несколько дней после смерти моей матери. Она была мне хорошей подругой, когда я больше всего в ней нуждалась, когда меня вытащили из моего горя на более поспешную свадьбу, чем ожидалось, чтобы уберечь меня от Виктора Андреева, лидера Братвы здесь, на Манхэттене. А Франко пытался убить ее. Он пытался убить и Луку.

Так что нет, я не буду горевать по нему.

Но о чем я скорблю, так это о человеке, которым я его считала. О беззаботном, смеющемся, рыжеволосом, мальчишке, которого выбрал для меня мой отец. Конечно, я его уже знала. Он был ближайшим другом Луки с детства, а отец Луки был близок с моим. Мы все выросли вместе. Я считала его красивым, хотя и безрассудным, и немного ребяческим. Больше мальчик, чем мужчина, всегда. Я никогда не представляла, что он будет моим мужем, но я также не была расстроена тем, что его выбрали для меня. Могло быть намного хуже, по крайней мере, так я думала в то время.

Я всегда знала, что в конечном итоге выйду замуж за человека, который принесет пользу моему отцу. Я смирилась с этим задолго до моей помолвки. Вот почему я никогда по-настоящему не ходила на свидания, хотя это и не было прямо запрещено. На мой взгляд, в этом не было никакого смысла. Зачем встречаться, когда я знала, что у меня не будет выбора в отношении моего будущего мужа? Зачем было подвергать себя искушению, когда я знала, что моя девственность — драгоценный товар, а не моя собственность, которой я могла бы распоряжаться по своему усмотрению? Самое разумное, что можно было сделать, это не мучить себя увлечениями, которые никогда не могли стать чем-то большим. И я всегда была никой иной, как разумной, но это означало, что Франко был моим первым поцелуем. Моим первым всем. Я с головой окунулась в отношения после нашей помолвки, желая доставить ему удовольствие. Я ожидала, что он собьется с пути истинного, я очень хорошо знала, что так поступают почти все мужья-мафиози, но я хотела оттянуть его возможную неверность как можно дольше. Я набросилась на него в лимузине сразу после того, как он сделал мне предложение, черт возьми… Горечь от этой мысли поражает меня. Я не ожидала тесной эмоциональной близости между нами, или верности, или даже настоящей любви. Я думала, что была настолько практична, насколько могла, в отношении того, каким будет наш брак. Но все же я ожидала некоторых вещей.

Я была в восторге от того, что мой отец выбрал кого-то моего возраста. Кого-то веселого и полного жизни. Кого-то, кто не относился ко всему так серьезно, как многие другие мужчины вокруг меня. Я рассматривала Франко если не как преданного партнера, то как приключение. Кого-то, кто, возможно, мог бы помочь мне немного расслабиться. Кого-то, с кем я могла бы веселиться, смеяться, получать удовольствие от общения. Кого-то, кто был бы любителем приключений, с кем я могла бы без стеснения исследовать все то, что мне всегда было интересно в постели. Может быть, даже как друга.

Очень, очень кратко, я думала, что у меня это было. Наши первые ночи вместе были хорошими, даже если он казался немного расстроенным моей неопытностью. Моя девственность казалась ему не столько возбуждающей, сколько раздражающей, но я сказала себе, что это хорошо. По крайней мере, он был не из тех мужчин, которые фетишизируют на девственность. У нас не было медового месяца, но мы получили несколько дней, чтобы спрятаться в моем семейном доме. Я делала все возможное, чтобы быть счастливой новобрачной, даже в то время, когда я была еще и скорбящей дочерью. Но у Франко не хватило терпения на это. И наши отношения быстро испортились. Я почти сразу увидела его раздражение, его нетерпение, отсутствие заботы обо мне. Я очень скоро поняла, что была для него ступенькой, не более того, и что у него не было никаких надежд на наш брак, кроме надежды, что я не доставлю слишком много хлопот.

Это было больно. Но все, что последовало за этим, ранило гораздо сильнее. А откровения, которые пришли с его смертью… Они чуть не сломали меня.

Я убираю руку с коробки, закрываю крышку, хватаю туфли и встаю, быстро надевая их. София сказала мне потратить столько времени, сколько мне нужно, но я знаю, что мне нужно будет всплыть скорее раньше, чем позже. Вдове не пристало опаздывать на похороны собственного мужа.