— Ей же больно! — закричал на меня Артур.

— Раз больно, значит она все еще жива.

Я вынул бинты, приложил их в ране и со всей силы нажал, прочно припечатывая к нежной плоти. Эл дернулась всем телом, Артур же, не ожидавший подобного, чуть не упустил ее из своих рук. Девушка перестала дергаться лишь спустя четыре секунды. Тогда я ослабил давление на рану, взял остаток бинтов и просто перемотал их вокруг шеи, чтобы закрепить повязку. Дыхание Эл постепенно начало выравниваться, а черты лица немного разгладились. Кажется, начало действовать обезболивающее. Артур, наконец, отпустил Эл и рухнул на снег. Он смотрел на то, как бинт на шее у Эл постепенно окрашивается в красный цвет.

— У нее не останавливается кровь, — сипло произнес он.

Я мог бы успокоить его, сказав, что первую помощь мы оказали, а значит некоторое время здоровью Эл ничего не угрожает. Но я слишком устал, чтобы говорить подобные глупости известные каждому, кто хоть раз выходил живым из боя.

И вдруг все представилось мне в каком-то ином, незнакомом прежде свете. Эл лежала на земле, окрашенная в бело-красные пятна. Снег вокруг нее был в таких же красных пятнах, словно специально подобранная декорация. А ведь я тогда просил о чуде, просил, чтобы ей не довелось брать в руки оружие. По крайней мере, пока я буду рядом. Но каждый раз, когда я пытаюсь ее защитить, она делает то же самое для меня и подставляется под удар. Вот так ирония.

Это чувство зародилось где-то за легкими. По началу оно казалось мне небольшим комом, который невозможно продохнуть. Но, по мере того как я продолжал смотреть на Эл, этот комок рос внутри меня. Он будто бы вталкивал их в стенки моего организма, теснил, давая себе пространство. И, наконец, этот он добрался и до диафрагмы. Я рассмеялся. Казалось, еще минута, и я задохнусь от подступившего чувства, на глаза выступили слезы. Артур замер, уставившись на меня. Кажется, он даже немного попятился назад, неуверенный в моем психическом состоянии. А я все смеялся и мой смех раскатывался по голому лесу.

И вдруг все закончилось. Странное чувство испарилось, словно по волшебству. А ему на смену пришла самая настоящая усталость. Я замолчал так же резко, как до того начал смеяться. В лесу снова воцарилась тишина. Эл продолжала мирно лежать на снегу, точно спала. Она снова была одна, снова была ранена. И мне вдруг безумно захотелось просто быть вместе с Эл. Лежать так же, как и она, видеть мир так же, как и она. Я опрокинулся на спину рядом так, что наш головы оказались на одном уровне. Между нами оставалось лишь пару сантиметров. Только вот лицо Эл было обращено к небу, а ее губы застыли в немом слове. А я просто лежал, скрестив руки на груди, и всматривался в ее черты. Вроде бы близко, а вроде и далеко.

— Ты... в порядке? — Артур смотрел на меня с подозрением, словно у меня поехала крыша.

— А ведь Ри был прав, она мне действительно нравится. Ведь если ты беспокоишься о ком-то, это значит, что он нравится тебе?

Будто услышав мои слова, ресницы Эл вздрогнули. И как у нее это получается?

— Только вот почему-то с ним она улыбалась, а со мной лишь страдает, — я вспомнил историю про то, как Денис назвал ее прекрасной под первым снегом. И правда, когда я сказал то же самое, Эл лишь горько усмехнулась.

— Если она тебе так нравится, то сделай что-нибудь! – Артур, по всей видимости, и сам находился на грани помешательства. Он кричал, жестикулировал руками, чуть ли не плакал.

— А смысл? Каждый раз я ее спасаю, и каждый раз она пытается умереть. Она не дает протянуть ей руку помощи. Я делаю все, что в моих силах, но этого всегда оказывается недостаточно.

— Это же не повод сейчас опускать руки и сдаваться? Нас всех могут убить!

— Мы рискуем жизнью каждый день, а потому перестаем замечать по-настоящему важные моменты, — я продолжал разглядывать ее неподвижное лицо. — Прямо как сейчас.

Маленькая тонкая снежинка медленно опустилась на щеку Эл. Она тут же растаяла от тепла тела девушки, превращаясь в холодную каплю. Я потянул было указательный палец к ее щеке, чтобы смахнуть влагу с бледной кожи, но в самый последний момент остановился, так и не дотронувшись до нее.

— Встань и спаси нас! Спаси хотя бы ее! — парень уже поддался самой настоящей истерике. Он рухнул на колени, закрыл лицо руками и все повторял эти слова.

Я лишь на секунду прикрыл глаза, оставляя для себя этот момент в далеком прошлом. Затем настала пора действовать. Я резко поднялся на ноги, схватил за шкирку Артура и тоже поставил его на ноги. Он даже оторопел от такой скорости. На лице парня было крайнее недоумение.

— Но я думал, что ты...

— Что? — я вопросительно выгнул бровь.

— Ты лежал там и говорил какой-то бред, так что я подумал...

— Ты должен аккуратно взять Эл и шагать туда, куда я скажу.

Парень согласно кивнул. Я осторожно взял Эл на руки и передал ее Артуру. Мне пришлось пристроить ее голову на его плече, чтобы она не запрокидывалась при быстрой ходьбе. Нельзя допустить нового кровотечения. Мальчик, не привыкший к такому грузу, слегка подогнул колени. В какой-то момент я даже начал сомневаться, что он сможет донести ее. Как бы не рухнул по дороге.

— А ты? Разве ты не идешь с нами?

— Нет, я должен избавиться от хвоста. Они слышали звук выстрела, так что уже через две минуты будут тут. Мы и так потеряли слишком много времени. А если мы пойдем вместе, то они обязательно нас догонят.

— И ты с ними разберешься? — недоверчиво спросил он.

— Конечно, — уверенно ответил я.

— Тогда почему ты не мог сделать этого раньше? Зачем нужен был весь этот спектакль?

— Потому тогда мне было что терять, — я бросил взгляд на девушку, безвольно повисшую на руках Артура. — Теперь все по-другому. Иди, я догоню.

Артур лишь удобнее перехватил ноги Эл, чтобы она не упала, а затем направился в чащу леса и вскоре скрылся из вида. С минуту я стоял в полной тишине, соображая, что мне следует делать дальше. Вскоре послышались голоса солдат, от которых мы прятались. Я подошел к солдату, лежащему на земле. Его волосы были полностью пропитаны кровью. Рана оказалась слишком глубокой, пульса не было. Я сделал то, что должен был сделать в этой ситуации, а затем отошел за деревья, чтобы быть подальше от места событий.

Солдаты появились почти сразу же. Выбежав к дереву, у которого и разыгралась вся драма, они увидели своего товарища, лежащего в лужи крови. Конечно, они бросились ему на помощь, даже не подумав. Вот что всех губит, эмоции, не подкрепленные здравым смыслом. Хотя, будь на его месте Эл, разве не поступил бы я так же? Кто-то из солдат схватил тело и попытался перевернуть его с живота на спину. Едва только он приподнял его, как раздался характерный лязг. Я предусмотрительно закрыл уши. Прогремел взрыв. И лишь когда дым развеялся, я вышел из-под тени деревьев. Все шестеро солдат лежали на земле. Их стоны слышались то тут, то там. По крайней мере, четверо из них точно были живы. Я медленно зашагал к тому, кто пострадал меньше других. При взрыве он стоял дальше остальных, а потому его почти не задело. Едва завидя меня издалека, он начал медленно, по мере своих возможностей, отползать назад. Конечно, это не могло его спасти. Я с ходу налетел на него и, взяв под горло, прижал солдата к дереву.

— Отвечай живо! Кто вы такие?

— Ты... ты... знаешь наш язык? — маленькие, полные ужаса глаза солдата забегали туда-сюда.

— Если я говорю, то конечно знаю, — мне не оставалось ничего, кроме как усмехнуться. — А теперь говори, пока я не убил тебя.

— Обычный отряд, я не понимаю, что ты хочешь от меня.

— У вас есть отряд специального назначения. Несколько месяцев назад они разгромили не один пункт нашей разведки. Что ты о них знаешь?

— О чем ты? — отчаяние так и слышалось в его голосе. — Мы не громили вашу разведку.

— Ну конечно, это сделали мы сами, а потом свалили всю вину на вас, — парировал я... а потом вдруг замер.

— Даже если такой отряд и существует, то это закрытая информация, я не имею к ней доступ, пожалуйста.