Надежды Деникина рухнули. Поступившие сообщения об активизации подготовлений Польши к нападению на Советскую Республику ничего изменить уже не могли. Он понимал неотвратимость развязки и главную свою задачу видел теперь в том, чтобы продержаться лишний день и перебросить побольше войск в Крым. Там он надеялся отсидеться и оправиться от поражения, чтобы еще раз попытать счастье в схватке с большевиками. Никакой опоры больше не осталось, никто ничем не управлял. Пилюк поднял восстание в двух станицах под Екатеринодаром. Букретов подавил его с предельной жестокостью — многих перевешал и устроил почти поголовную публичную порку плетьми. В Верховном круге, сцепившись, донцы требовали от кубанцев усилить борьбу с большевиками. На этот раз кубанцы пошли на уступки «старшим братьям», согласившись послать карательные отряды для принуждения станичников к выходу на фронт. В результате Донская дивизия немедленно «навела железный порядок» в нескольких станицах. Букретов приступил к подготовке замены южнорусской власти директорией из трех атаманов. Черноморцы, не доверяя кубанским генералам, собирались поставить во главе военного переворота Сидорина или Кельчевского. Разочаровавшись в Букретове, они заговорили о его замене Бычем, Иванисом или Макаренко и объявлении кубанского атамана единственной верховной властью. Казаки в большинстве своем не хотели воевать ни за деникинскую Россию, ни за Кубань, ни против Советов и охотно прислушивались к речам: «Большевики теперь уже совсем не те, что были. Они оставят нам казачий уклад и не тронут нашего добра».
На фронте сражались только более или менее сохранившие стойкость донские казаки, отступившие на юг, наученные горьким опытом расказачивания и боявшиеся нового возмездия, да еле сохранившиеся офицерские части поредевшего Добровольческого корпуса. Первые рвались в бой, не утратив еще надежды на возвращение в родные станицы, до которых было рукой подать, вторые — ослепленные классовой ненавистью к повергшим их большевикам. Деникинский фронт еще как-то держался, но не столько благодаря стойкости его войск, сколько из-за малочисленности наступавших советских. По признанию тогдашнего Главкома Красной армии С. С. Каменева, некомплект частей Кавказского фронта был «очень велик». Боевой состав стрелковых дивизий в среднем не превышал 2,5 тыс. штыков, кавалерийских — 1,7 тыс. сабель. Командование с нетерпением ожидало открытия навигации на реках, чтобы подбросить туда пополнения из Уральского военного округа, где мобилизацией руководил в то время предреввоенсовета Республики Л. Д. Троцкий, предложивший, чтобы переломить политические настроения крестьян в пользу Советской власти, отменить продразверстку и установить твердое обложение налогом. К тому же тогда в связи с приготовлениями Польши к нападению на Советскую Россию главком Каменев, согласно указаниям В. И. Ленина «подготовиться к войне с Польшей», приказал перебросить с Кавказского фронта на Западный шесть дивизий — три стрелковых и три кавалерийских из 1 Конной армии. И, несмотря на все эти благоприятные обстоятельства, деникинцы не выдерживали натиска красных. На главном Тихорецком направлении их конница временами в два раза превосходила советскую, но пораженная душевным недугом и лишенная воли из-за неверия в собственные силы, она избегала серьезного боя и в конце концов слилась с общей толпой беженцев. Под давлением советских частей с фронта и партизанских с тыла белогвардейцы 14 марта оставили Минеральные Воды, 15 марта — Пятигорск и Геленджик, 17 марта — Грозный.
Батальоны Красной армии Черноморья, перевалив через горы, вышли на Кубань по линии Абадзехская — Курджинская — Ширванская — Апшеронская — Хадыженская — Кабардинская — Линейная — Горячий Ключ.
Чтобы выиграть время для организации переправ через Кубань, Деникин приказал войскам прикрыть Екатеринодарское и Туапсинское направления, а правому крылу Донской армии перейти в наступление. Но донские корпуса не выполнили поставленной перед ними задачи. И к 18 марта в двух переходах от Екатеринодара сбились в кучу Добровольческий корпус, Донская и частично Кубанская армии. Ставка покинула Екатеринодар и перебралась в Новороссийск, поближе к пароходам. Главнокомандующий в тот день заверил подчиненных, что линия рек Кубань — Лаба, в крайности Белая, явятся последним оплотом, за которым легко можно и необходимо оказать упорное сопротивление и изменить ход операции в свою пользу. Но деморализованные войска, разлагаясь каждодневно, уже не были способны на это. Теперь болезнь перекинулась и на офицерский состав. Деникин перестал доверять казачьей массе, а последняя ему. Тяжелые удары судьбы вызвали глубокую подавленность. Озлобленность и отчаяние толкали на поиск виновников. Донцы низвергли неказака Павлова с поста командира конной группы и поставила на него своего — генерала Секретева. И хотя это самоуправство являлось грозным симптомом развала на верхах военной иерархии, Сидорин уже ничего не мог с этим поделать.
Более или менее продолжал держаться лишь Добровольческий корпус. Но именно потому от него отшатнулись казаки. Между ними и добровольцами стремительно нарастали отчуждение и рознь. В смятении Сидорин предложил покинуть Кубань, оголить тылы и двинуться на север. Деникин отверг это предложение, резонно квалифицировав его как заведомую авантюру. Но сам он сохранял видимость веры в возможность перелома, связывая его с изменением в настроениях казаков и пытаясь вселить эти свои надежды и во всех окружающих. При этом даже перед союзниками приходилось кривить душой. На их просьбу высказаться о перспективах, он дал ответ в следующий: «Оборонительный рубеж — Кубань. Подымится казачество — наступление на север. Нет — эвакуация в Крым». Сам же он прекрасно сознавал, что всякие его планы давно разбиваются о неуправляемую стихию, что психология армейской массы, превращавшейся в толпу, переросла в фактор, всецело довлеющий над людьми и событиями.
В обстановке развернувшихся боев под Екатеринодаром Верховный Казачий круг аннулировал соглашение с Деникиным об организации южнорусской власти, вывел казачьи войска Дона, Кубани и Терека из оперативного ему подчинения, постановил приступить к организации обороны казачьих областей и создать общеказачью власть. После этого Круг прекратил свое существование. Кубанская часть его депутатов взяла курс на Сочи и далее в Грузию к своим союзникам; донские и часть терских отправились в Новороссийск, в чем сразу же раскаялись, и, объявив решения Круга недействительными, эвакуировались в Крым. От командира Добровольческого корпуса Кутепова поступила телеграмма, сообщавшая, что на длительность сопротивления казачьих частей рассчитывать нельзя. Генерал предлагал приступить к немедленной эвакуации своих подчиненных, чтобы сохранить кадры до того времени, когда снова понадобятся надежные люди.
Под воздействием этого решения Деникин решил бесповоротно оставить свой пост — после того, как устроит свою армию в Крыму, на что и дал согласие Кутепову. Войска уже утратили всякую боеспособность. 17 марта они сдали Екатеринодар, 21 марта — Майкоп, 23 марта — Анапу, 25 марта — Дербент, оставили естественные рубежи вдоль рек Белой, Курги, Кубани и в беспорядке отступали на Новороссийск, Туапсе, Баку и в Крым. Стало окончательно ясно, что катастрофа неизбежна и неотвратима. Обезумевшее офицерство усмотрело виновника в деникинском начальнике штаба генерале Романовском и составило заговор с целью его убийства. По просьбе Деникина главнокомандующий войсками Антанты на Востоке генерал Мильп прислал в Новороссийск свою эскадру и весь наличный транспортный флот. Сидорин потребовал корабли для донцов. Деникин предложил ему три варианта: продержаться на подступах к Новороссийску еще два дня или вести свои войска в Туапсе, где их транспорт и заберет, или положиться на волю судьбы. Сидорин предпочел третий.
Вечером 25 марта штабы главнокомандующего и Донской армии, донской атаман начали погрузку на пароход «Цесаревич Георгий». Деникин и Романовский устроились на миноносце «Капитан Сакен». Ставшее ненужным многотысячное, безуспешно штурмовавшее корабли, бесновалось на берегу. 15 тыс. обезумевших от страха людей, преимущественно донцов бросились на Туапсе, но перед Геленджиком попало в клещи частей Красной армии и черноморских партизан.
