Нет. Я не был в норме. Меня раздирало изнутри от того, что я был особенным.

Вы когда-нибудь хотели быть избранным, как герои или существа из сказок, книг и различных фантастических фильмов? Конечно, хотели бы. Кто бы ни хотел.

Кроме меня.

Каждый день я представляю, что мог бы жить, как все остальные: веселиться, радоваться, грустить. Быть счастливым. И у меня это получалось. Время от времени. Но каждый раз боль, которую мне приходилось глушить, чтобы весь день выглядеть нормальным, выглядеть как все, возвращалась ночью, и я плакал, всхлипывал и стонал от невыносимой, жгучей боли. Она текла по венам, застилала глаза, пробирала до самых костей, доходила до грани сознания, выжигала мысли, распыляла сердце. Сводила с ума.

Она убивала меня.

До семи лет это было терпимо. Я жил, как все. Но теперь, оглядываясь, понимаю, насколько это было давно, что я уже не помню ту жизнь. Для меня загадка, что пошло не так.

Просто в одночасье мне стало хуже.

"Если так пойдет дальше, я же просто не выдержу", – думал я каждый день, когда по ночам моя кожа начинала светиться серебряным и золотым, а ладони горели голубыми ожогами.

С перемещениями стало легче. Потом я привык и начал контролировать это. Я мог хотя бы спать по ночам, но иногда, когда приходилось заглушать боль, медитировал в темное время суток вместо сна.

В одно время я даже забыл, что такое сон.

– Даймонд?

Кажется, словно это никогда не закончится.

Я не хочу быть особенным.

"А что, если моя магия в один день просто пропадет?"

До семи лет было страшно даже думать о таком. Я благоговел от мысли, что могу щелкнуть пальцами и включить свет. С семи до десяти – проклинал свою магию. Казалось, что это будет длиться вечно.

На утро Исаак будил меня, когда я сам уже не мог проснуться, и находил на мне все новые и новые ожоги, а через пару минут они пропадали, словно все это было как в бреду. Словно все это мне просто приснилось.

Не припомню свои мысли потом. Похоже, смирился. Конечно, я смирился.

– Даймонд!

Разряд тока прошелся по телу, и я глубоко и рвано задышал. Дыхание сжалось в груди. Мне пришлось прокашляться, чтобы унять тиснение в сердце.

Тело словно налилось свинцом. Я смог лишь с трудом повернуть голову на знакомый голос.

– Это пройдет, – успокоил он, – Подай мне руку.

С сомнением, но я сделал, как попросили. Мою руку взяла и сжала теплая, сухая ладонь. Я почувствовал, как в меня направили энергию, схожую с моей, поэтому через минуту медленно открыл глаза: слева от меня сидел Хонсу. Спокойный, сосредоточенный. Он не выглядел рассерженным за то, что я натворил ранее. Нет. Он лишь с сочувствием гладил мою ладонь.

Мне же было так стыдно, но я не мог произнести даже слова. Горло сковало льдом, а ноги как будто примагнитило.

Осмотревшись, я понял, что нахожусь в Кэрулеуме. Кажется, так это место назвал Сириус? Только вот это был не тот зал-библиотека с коридорами, а небольшая комнатка с одиноким книжным шкафом, рабочим столом и диваном, на котором я сейчас и лежал. Из окна перед диваном лился голубой свет.

Около шкафа с книгами стоял Сириус. Казалось, он погрузился в глубокие раздумья.

Хонсу закрыл глаза. Голова его опустилась до самой моей ладони, и он стал что-то тихо нашептывать. С каждым его словом я ощущал себя лучше, чем секундами ранее.

– Зачем… – только и смог вымолвить я, после чего дыхание сжалось.

– Тише, – Хонсу отвлекся и потрогал мой лоб, а Сириус сразу переключился на меня и подошел ближе, опустившись на диван, – Ты отключился на несколько минут.

Я вскочил, но перед глазами заплясали точки, поэтому мне пришлось упасть обратно на мягкую подушку.

Хонсу с упреком покачал головой и провел ладонью над моим телом от самой головы до пят. Стало чуть легче.

– Не спеши. Ты чуть не умер, да, Сириус? – Хонсу слегка осуждающе посмотрел на парня, на что тот лишь отвел глаза в сторону, – Поэтому тебе, Даймонд, сейчас нужно отдыхать.

Я стал отрицательно мотать головой и хотел было вновь подняться, но тело пронзило дикой болью, как от удара. Я крикнул и свернулся калачиком. Внутри словно поднялась лавина холода, и из моего рта пошел ледяной пар.

– Ну и что ты сделал? – Хонсу сочувственно посмотрел на меня и отстранился. В его голосе не слышалось злости, скорее усталость, – Лежи так, если хочешь. Но постарайся не двигаться.

Мужчина перевязал свой хвост на голове в пучок и аккуратно коснулся моей груди. Я вздохнул глубже, чувствуя, как энергия снова расползается по телу приятным потоком.

Я вдруг неосознанно перевел взгляд на повреждённый глаз мужчины. Вблизи шрам выглядел еще глубже и яснее, чем на расстоянии. Белый глаз тоже смотрел на меня, словно шрам никак не повлиял на работу зрительного аппарата.

– Лучше? – я отвлекся от своих мыслей и кивнул. Хонсу удовлетворенно хмыкнул и поставил вторую ладонь на мою спину.

– Поза из… Санатио, – тихо догадался я.

– Все верно. Понимаешь, что написано в книге? – я снова кивнул, – Еще один признак твоей принадлежности ко мне.

Мое недоумение отразилось на лице. Я даже нахмурился от непонимания, но больше не хотел причинять вред ни ему, ни этому месту.

– Хонсу, думаю, тебе следует для начала поведать ему свою историю, – предложил Сириус.

Мужчина на мгновение замялся, но в итоге прочистил горло и повел свой рассказ:

– Начну с того, что мои потомки ходят по Виефии уже много столетий, – я видел, что ему тяжело об этом говорить, поэтому не перебивал, – Существует проклятие Селены, которое издавна лежит на них. Оно действует каждые два века, и случайно выбираются четыре молодых человека, мои потомки, обладающие каждый своей фазой Луны, чтобы провести ритуал.

– Хонсу, прошу, говори конкретней, – вставил Сириус, – Он должен знать правду и услышать ее именно от тебя.

Хонсу было сложно решиться, однако он все же глубоко вздохнул и выпалил.

– Ты проклянешь меня, если я скажу, что все это из-за любви? Все, что происходило с потомками?

Слова встали поперек моего горла.

– Что?

– Девушка с Виефии носила моего ребенка, – я шокировано приоткрыл рот, – Она была заперта, теряла силы и свою жизнь, а я страдал от этого и не успел понять, когда ей нужна была моя помощь. Тогда Селена спустилась на Виефию и заключила с ней сделку. Но это должен был сделать я!

Хонсу со злости сжал кулак.

– Селена… потребовала каждые два столетия одну душу из четырех потомков за то, чтобы мой ребенок продолжал жить.

– И девушка согласилась?

– Да, – ответил Сириус, видя, как Хонсу не может продолжить, – За это Сардеветхат лишил Селену свободы и создал Кэрулеум. Она может выпустить себя сама, когда наконец-то дойдет до баланса душ.

– Она не показывает виду, но ей очень одиноко, – взял инициативу Хонсу, – и она раскаивается в том, что попросила. Она хотела как лучше и думала, что любовь смертной девушки ничего не стоит, но услышала положительный ответ. Сделка была совершена на соглашении девушки, уже не спрашивая разрешения Селены.

В голове путались мысли.

С одной стороны, это было ужасно жестоко по отношению к потомкам. Получается, кто-то умирал каждые два века после этой сделки? Это несправедливо к людям, которые были непричастны! С другой же, мы жили, благодаря решению Селены.

– Она и правда сделала все, что могла, – только и промолвил я.

Сириус уважительно покачал головой и улыбнулся на мои слова.

– Ты не злишься? – Хонсу изумленно вытаращился на меня.

– Нет. Я не могу злиться на это. Я понимаю все, что произошло. Хоть это и было давно, я существую благодаря этому. И все остальные потомки.

На миг воцарилось молчание.

– Значит, Кэрулеум и правда… тюрьма для Селены? – вырвалось у меня, и я спохватился и прикусил губу.

– Да, так и есть, – мужчина не выглядел удивленным моими познаниями, взгляд его упал на окно, – Теперь это сложно назвать таковой, потому что здесь также живут и души умерших потомков.