– А что нужно, чтобы снова включить? – робко спросил я.

– Заявку на временное подключение, – пояснил собеседник. – Забегите к нам в понедельник и заполните. У нас есть бланки.

Где-то в пространстве в полный голос захохотала Негматовна.

– А сейчас можно как-то решить вопрос? – поинтересовался я и замахал руками, отгоняя пьяное видение. – А то мы завтра уже хотели приступить.

– Сейчас? – переспросил Александр. – Можно. Я позвоню дежурному электрику, и он включит. А заявку в понедельник обязательно заполните. Хорошего вечера!

Он положил трубку, а призрак Негматовны внезапно заплакал и растворился в апрельских сумерках.

И закипела работа: электрика, полы, стены, потолок, вытяжка, климатизация. Управляющая компания в ремонт не вмешивалась. Александр периодически заходил, смотрел на меняющийся дизайн помещения и уходил обратно, к себе в офис.

Я уже знал, где и какие материалы покупать и к кому обращаться. Сказался опыт ремонта в помещении на Кастанаевской.

В середине мая завезли холодильники. Дизайнер обклеил окна рекламой. Осталось найти продавщиц, и можно было запускаться.

Вот только с продавцами случилась заминка. Объявления, разосланные на всевозможные интернет-порталы по подбору работников, почему-то результата не дали. Зато откликнулись разные рекрутинговые агентства, которые за какие-то жалкие сто тысяч рублей обещали привести высококвалифицированного продавца. Мне было обещано, что если этот продавец меня не устроит, то его бесплатно заменят на другого, ещё более квалифицированного. Агентства звонили каждый день и иногда даже ночью. И однажды я не выдержал и сказал:

– Хорошо. Наверное, воспользуюсь вашей услугой. Только перед тем, как я перечислю вам свои кровные, скажите мне имя и фамилию этого замечательного продавца, которого вы так рекламируете. И откуда он? Может, он в Новгородской области в деревне Хирово живёт, и ему до работы полдня добираться.

– Нет, не в Новгородской области, – ответили мне. – Это москвич. Правда, прописка временная, но московская.

– И как его зовут? – пытал я рекрута. – Вот скажите, и я прям с утра приеду к вам в офис с пачкой денег.

– Ахмедов Насралл Ибрагимович, – вздохнул собеседник. – Ему 32 года. Опыт работы есть.

– Не подходит, – перебил я сотрудника агентства. – Ибрагимовичи меня и так на улице периодически останавливают и предлагают свои услуги недорого. Да и имя у него немного не для продавца. Вы как себе представляете? Захожу я в магазин и кричу: «Уважаемый Насралл, колбасу сегодня привозили?»

– Вы расист? – после паузы, спросил рекрут.

– Нет, бизнесмен, – ответил я. – И мне для бизнеса нужен человек с подвешенным языком, прекрасно говорящий на русском и желательно женского пола.

– Так вы ещё и сексист! – ахнул собеседник.

– А ещё я хам и сквернослов, – поддакнул я. – Ещё раз, сука, ночью мне позвонишь, я тебя найду и отправлю на рынок невольников в Албанию. У меня там связи есть.

– Зачем в Албанию? И в качестве кого? – почему-то шёпотом спросил человек из агентства.

– В качестве пассивного гея-клоуна, – пообещал я и повесил трубку, а затем внёс все рекрутинговые компании в чёрный список.

На следующий день начались звонки от продавцов. Почему-то с «Авито». Конечно, до собеседования дошли не все.

Среди дошедших оказался подросток четырнадцати лет, не желающий учиться, но жаждущий работы, также была молодая особа лет двадцати, виртуозно ругающаяся матом и курящая одну сигарету за другой, и много прочих особ.

Но к первому июня я выбрал двух адекватных барышень – Светлану и Елену. С ними-то я и открыл свой «Раймаг. Магазин белорусских продуктов». Как там пел Владимир Семёнович Высоцкий? «Если я чего решил, я выпью обязательно». А если я решил открыть магазин, то я его открыл. Пусть в другом месте, но открыл.

А на Кастанаевской мой московский первенец стоит до сих пор обесточенный. Я иногда заезжаю туда: мою полы, протираю пыль. Магазин сверкает чистотой и порядком. Ждёт, когда по решению суда в нём появится электроэнергия.

А она там появится обязательно! Главное – верить в хорошее и делать всё, чтобы оно наступило.

Мой магазин на Ивана Франко заработал. Первые дни было особенно тяжело. Поставщики привозили товар, говорили, что очень красиво, и уезжали. Я с продавщицами распихивал его по морозильным камерам, холодильникам и полкам. Работа кипела.

Кофейный аппарат пахал как сумасшедший, потому что первые посетители боялись зайти внутрь, в наш мир хаоса и беспорядка, и ограничивались покупкой кофе.

Но наконец-то всё было разложено, расставлено, настроено и прибрано. Я вышел наружу, вдохнул воздух полной грудью. Ко мне подошёл невысокий щуплый мужичок и спросил:

– Это помещение 7Н?

– Оно самое, – ответил я.

– А где мне найти его владельца – Бориса Николаевича? – поинтересовался незнакомец.

– Ельцин умер, и уже давно, – пошутил я.

– Не Ельцина, – строго посмотрев на меня, продолжил мужичок. – Я ищу Фёдорова Бориса Николаевича.

– Я Фёдоров. Но не Борис, а Вадим, – доложил я.

Незнакомец достал несколько листков и начал в них копаться. Затем произнёс, внезапно посветлев лицом:

– Точно! У меня на повестке написано «Борис», а в постановлении – «Вадим». Вы-то мне и нужны.

– Мне – это кому? – спросил я.

Мужичок ловким движением извлёк из нагрудного кармана удостоверение, развернул его и показал мне. Там, на фото, я увидел его, одетого в форму, и узнал, что это Кирилл Владиславович Шутов, который является инспектором налоговой службы номер восемь.

Я не менее ловко достал свой смартфон и сфотографировал документ, а потом, широко улыбнувшись, спросил:

– Чем обязан?

– Да вот ищу вас, чтобы повестку вручить, – сообщил инспектор и улыбнулся в ответ.

– А чего не по месту жительства? – уточнил я с более широкой улыбкой.

– Да посылали мы вам письма, только они почему-то до вас не доходят, – ответил Шутов и попробовал улыбнуться ещё шире, но это у него почему-то не получилось, и он просто склонил голову набок.

– А в чём, собственно, дело? – перешёл я на деловой тон.

– Дело на вас заведено. Валютные нарушения, – Кирилл Владиславович тоже посуровел и вернул голову в первоначальное положение. – Надо прийти к нам на беседу 21 июня. Сможете?

– Смогу, – сказал я, выражая всем своим видом желание сорваться с места и бежать в налоговую инспекцию. – А что за нарушения?

– Не знаю, – приложив руку к области сердца, ответил мужчина, – но вам грозит штраф от двадцати до сорока процентов.

– Сорока процентов от чего? – поинтересовался я.

– Мне это неизвестно, моё дело маленькое, – произнёс инспектор. – Я должен вам вручить повестку и постановление. Вы не против?

– Вручайте, – разрешил я.

Шутов вытащил ещё несколько листочков, на двух из которых я расписался. Это были сама повестка и постановление № 77082315100092600001 о возбуждении дела об административном правонарушении.

Документы почему-то были без печатей и представляли собой копии очень плохого качества, включая подписи. Пока я разглядывал эти бумаги, Кирилл Владиславович распрощался и ушёл, напомнив мне о штрафе в двадцать процентов. А я стал ждать назначенную дату, чтобы узнать, за что меня хотят оштрафовать.

Но быть в неведении до конца июня мне не пришлось. На следующий день раздался звонок и бодрый голос спросил Вадима Николаевича. Незнакомый мужчина представился Владиславом Загребулько и сказал мне:

– Мы вам повестку послали. А не могли бы вы пораньше прийти к нам на беседу?

– Могли бы, – ответил я. – А когда?

– Да хоть завтра, – весело произнёс собеседник. – В три часа дня вас устроит?

– Устроит, – согласился я и добавил: – Непременно буду.

На следующий день около трёх я уже оформлял пропуск в восьмой налоговой инспекции для прохождения процедуры допроса. Встретил меня Кирилл Владиславович. Вместе с ним мы поднялись на седьмой этаж.