– Сейчас требуется давить и давить, лавировать, и опять давить! – заметил Молотов, – У Степана Дмитриевича это здорово получается.
– Малейшая слабинка будет использована против нас. – добавил Сталин.
– Вот увидите, они постараются протащить на переговоры англичан. – мрачно заметил Чичерин.
– А пусть попробуют! У нас нет дипломатических отношений с Великобританией. Признание – участие в переговорах, а на нет и суда нет. Сорвут переговоры – ударим по другим болезненным точкам. Еще две машины ГТБ-4м вылетели из Гатчины. Через полтора суток будут на месте.
– Вам бы только воевать!
– Так ведь за 13 лет оккупации платить требуется! Лес, рыбу и уголь они отсюда просто черпали. И золото, в Муйке черт знает, что творится, всю ртутью залили!
– Подтверждения нужны.
– Это сделаем! Так, все, товарищи, Георгий Васильевич, Вы готовы? Вас не укачивает?
– Укачивает.
– Может кого другого вместо вас взять? Неизвестно сколько в море болтаться придется.
– Нет, уж, это моя обязанность.
– Тогда поехали.
Одних на аэродром нас не отпустили, до самого самолета я их не пустил. Эта лодка оборонительных точек не имеет, поэтому вылетели четверкой, с нами еще один «спасатель» и две машины прикрытия. Там на земле решаются другие проблемы: «Гостиницу в порядок привели, где размещать будем? Продукты, да поваров самых опытных, ресторацию проверить. Зал маленький, такие переговоры требуется в Москве проводить!» Ну и тому подобное. А мы прогрели движки и пошли в сторону Ниигаты. Три часа полета, лодка не такая скоростная, как «ГТ-4м». Но мы еще и двухсот километров не пролетели, как радист доложил, что в Ниигате сильный снег и западный ветер. Однако, перед вылетом мы согласовали время и место прибытия. Пошли дальше, но в районе залива Исикары пришлось менять курс и уходить мористее. Гор не видно, они все покрыты облаками. Временами сильные снежные заряды. И облачность понижается. А впереди довольно высокий остров Ошима, и снос идет влево! Взял правее, вроде прошли, но высота уже 500 метров! Легли четко на юг, с учетом сноса. Прошли полуостров Ога, но берегов совсем не видно, без зарядов видимость не более пары километров, но следующий остров Авашимаура увидели и смогли определиться. Осталось менее 50 километров, снижаем высоту и скорость. Требуется оценить волнение. Где-то справа сейчас остров Садо. Волнение приличное! Больно внезапно открылся город.
– Всем вправо на круг, город из виду не упускать!
Я уменьшил скорость до минимума и чуть приподнял машину, чтобы осмотреться. Слава богу небоскребов еще не построили! Две реки с кучей низких мостов.
– Иду влево, вторая река шире, там строений нет. После колена: мост и прямой участок, ветер слева. Пробую замерить дистанцию.
И тут вижу справа озеро или болото, все в снегу. Прошел над ним, но там куча каких-то дамбочек, не сесть! Слева река, там места много, но впереди низкий мост. Высота где-то 40–50 метров, скорость посадочная, чуть выше. Поймал встречный ветерок, совсем некислый, замолчал на пять минут, и сел в устье реки Агано, сразу после посадки выпустив шасси, чтобы затормозить и выехать на песчаную косу, отделявшую реку от бушующего моря. Доложился в Воскресенское через спасательную лодку, затем посадил двоих из прикрытия, последней села лодка-спасатель, до последнего обеспечивавшая связь с Сахалином. Японская делегация находилась в порту Ниигаты, на борту учебного броненосца «Фудзи». Между нами было метров 600–800, но мне туда было не подойти. На море вполне приличный шторм
Японцы подъехали через тридцать минут к какому-то причалу, чуть в стороне от той косы, на которой расположились мои машины. Я запустил двигатели и сошел обратно в воду. Впереди, у самого моста, находился небольшой причал, где не было возможности поломать крылья или понтоны. Я подошел туда, развернулся, и мы подали концы и трап. Первым из машины вышел товарищ Чичерин, если не считать членов экипажа. Вслед за ним – я. Японцы смотрели на наши перемещения, но не двигались. Удивляло присутствие конных, которые сопровождали три машины. Вместо двух человек, их было более двадцати. Тут еще заряд прилетел, совсем видимость исчезла, но мы, втроем, борттехник с белым флагом, я и Востоков вышли на дорогу. Наркома Чичерина я остановил на причале возле лодки.
– Вам еще не время, кто его знает: кто прибыл.
От японцев оторвались шесть человек, впереди шагал по снегу молодой человек, за ним двое военных, один в морской, второй в пехотной форме, один гражданский и два морских офицера сзади.
– Полномочный представитель СССР на мирных переговорах с Японией вице-адмирал авиации Гирс. – представился я.
– Принц Мини, наследный принц Ямато, назначен регентом Японской империи.
– Мы просили Вас не участвовать в переговорах на Сахалине, и было предусмотрено подписание договора во Владивостоке, куда мы сможем переместить Вас без нарушения дипломатических протоколов. В настоящее время Ваше присутствие на Сахалине не желательно. Нам бы хотелось избежать лишних жертв среди ваших подданных и граждан СССР.
– Вы проявляете настойчивость.
– Еще и погода, принц. Нам следует поторопиться, чтобы нормально сесть на острове. Как вы можете видеть, даже в Ниигате нет ни одного аэродрома, способного принять наши самолеты, аэропланы. Пришлось рисковать и садиться в этом месте. На улице – снежный шторм.
– Я могу посмотреть этот самолет, как вы его назвали?
– Сегодня в этом нет необходимости. Но мы его Вам покажем.
– Мы назначили возглавлять переговоры господина Хара Такаси, действующего Премьер-Министра Японии, кроме того, включили в состав маршала Ягамата и адмирала Того, моего учителя. Плюс пятнадцать человек в составе их свиты.
– Четверо могут полететь на этом самолете, остальным будут предоставлены места в следующем. Вы хотите познакомиться с председателем переговорной комиссии народным комиссаром по иностранным делам товарищем Чичериным?
– В этом есть необходимость?
– Этого я не знаю, это решать вам.
– В этом нет необходимости, и продумайте вопрос: как доставить меня во Владивосток.
– У меня есть ответ: вплавь, брассом. От тебя ничего не зависит, запомни это, сынок. Как тебе скажут, так и сделаешь.
– Не пытайтесь меня оскорбить!
– Я – не оскорбляю, я констатирую факт: Япония не готова воевать с СССР. До тебя это еще не дошло. Жаль, что тебя не было дома. Было бы меньше проблем. Четыре человека могут пройти на борт. У меня – всё. И поторапливайтесь, иначе мы продолжим. – я развернулся и пошел в машине. Переводчик и старшина еще немного постояли, к ним подошли четыре человека, Чичерина я уже посадил на его место. Они сели, и мы взлетели, следом взлетел ведомый, потом спасатель и последним отделился его ведомый. Все в порядке, но разозлился я… Словами не передать.
Назад летели муторно и долго, зато узнал, что броненосец «Акаси» нашел свой приют в Японском море. Это его повредили вчера. До Японии он не дошел. Новостью этой поделился адмирал Того.
Лодка – это не «ГТ-4», надо бы их модернизировать, хотя бы автопилот поставить! И полугирокомпас. Оставить кабину здесь можно, передав управление штурману, второго пилота нет, но у штурмана есть педали, а штурвал передается, как на «Ju-88». Именно этот борт делался для Николая II, и напоминает его спальные вагоны: пассажир имеет право отделиться от «прохода». Но в этом полете двери заблокированы, чтобы видеть: кто чем занимается. Из-за непогоды я вышел из кабины всего один раз: пообедать. Вся нагрузка пала на Чичерина и Востокова. Фактически Чичерин не слишком был в курсе операции, а я не рвался с ним делиться, так как узнал, что «ночные бдения» – это и его рук дело. За обедом он у меня спросил: почему не взяли на борт принца и зачем я оскорбил его.
– А вы в курсе, что на всем Северном Сахалине людей меньше, чем на южном?
– И что?
– Мне партизанская война совершенно не нужна. Поймите правильно: нам сейчас дать сахалинцам нечего: у нас кто-нибудь изготавливает малогабаритные горизонтальные турбины для горных рек? С генераторами и трансформаторами? Максимум того, что можно поставить, это патроны к трехлинейке, да муку. Все остальное край будет вынужден закупать в Японии. Больше негде. Из Корсакова до Токио всего 1500 километров, а до Москвы – 11 тысяч. Чисто за счет транспортных накладок японские товары будут дешевле. Это вы понимаете?
