Следовательно, это старшинство было ограничено вследствие общепринятого права, по завещанию отец; следовательно, Олегово, старшее потомство, утратило свое право почему-то, всего вероятнее, как мы думаем, потому, что Олегу не случилось княжить в Киеве, и Святослав владел им беззаконно, а сын мог владеть только тем, чем владел его отец.

Вячеслав в этих словах указывает на отчину Всеволодову Чернигов, которая должна только принадлежать ему.

И сами Ольговичи незадолго пред тем «и паки начаша просити у Ярополка: что наш отец (, Олег,) держал при вашем отци, того же и мы хощем; аже не вдасть, то не жалейте, что ся удеетъ, то на вас будет кровь»[39].

Точно в этом смысле говорит и Изяслав Мстиславич по смерти Всеволода Ольговича, когда брат его Игорь стал владеть Киевом: «Я не спорил о старейшинстве с достойным Всеволодом (след., мог спорить), чтя его вторым отцом своим… Но Игорь и Святослав должны ли повелевать нами»[40].

Если бы не было предложенного нами ограничения права, то Игорь и Святослав законно должны были бы наследовать старшему своему брату Всеволоду, как Мстислав и Ярополк наследовали прежде Мономаху; но Изяслав утверждает именно противное.

Жаль, что Карамзин не привел подлинных слов Киевской летописи в этом важном месте.

Татищев переводит оные еще согласнее с нашею догадкою[41]: «Хотя Всеволод неправедно по смерти стрыя своего престол похитил, но я его, яко старейшего в роду (своем?) и зятя по сестре моей, имел вместо отца, а сей Игорь ни по чему отъемлет у меня отческое и дедовское наследие».

Сам Всеволод, назначив пред смертью наследником брата Игоря, почел нужным взять присягу с прочих князей, и особенно с Изяслава Мстиславича, к которому, умирая уже, послал зятя своего Владислава Польского напомнить о данной присяге. Видно, что он считал всего нужнее его согласие или уступку.

Последующие происшествия показывают нам ясно, что Мономахово потомство считало Киев уже своею родовою наследственною собственностью: «Тое же осени Рюрик сослася с в. к. Всеволодом и с братом своим Давыдом, послаша мужи своя ко Ярославу Всеволодичу и ко всем Олговичем ркуще: целуйте к нам крест вси на том, что не искати вы отчины нашей под нами, ни Киева, ни Смоленьска, ни под детьми нашими, и подо всем Володимерем племенем. Яко же разделил есь прадед наш великий Ярослав по Днепр дал вам, а Киев вы не надобе. Олгови же пожалобишася о том на Всеволода ркуще: аще ввел еси нас в се» (в издании не так разделено) «еже блюсти нам Киев под тобою и под сватом твоим Рюриком, то в том стоим, а еже лишитися нам его велиши отинудь, то мы есмы ни угри, ни ляхове, но единого деда семя внуци; при вашем животе не ищем его, а по вас кому его Бог даст. И бывши меж ими распре мнозе и речи велице, и не сравниша дела» (т. е. не решили). «Всеволод же хотя оправити все племя Володимере, и нача воя копити на Олговичи. Они же убоявшеся послаша мужи своя ко Всеволоду Олговичю» (ошибка: вместо Ольговичи, кланяющеся… по всю волю его)[42].

После сказанного, надеюсь, не нужно уже объяснить, почему черниговское княжество оставалось всегда в роду Святослава Ярославича, Рязанское – в роду Ярослава Святославича, Владимирское на Клязьме – в роду Георгия Долгорукого, Смоленское – в роду Ростислава, сына Мономахова, и пр. Это были их отчины.

Так и Владимир Андреевич не княжил в Киеве, потому что отцу его Андрею Владимировичу не случилось владеть им.

Мы сделали предположение, попытались объяснить посредством оного события и удостоверились, что оно прикладывается ко всем довольно близко, подтверждается происшествиями. Представим теперь доказательства местами из летописей, показывающими значительность и важность отцовского владения, наследия.

Вспомним прежде всего о словах Мономаха, коими еще точнее определяется это отчинное право: «Аще аз сяду на столе отца своего, то имам рать со Святополком взяти, яко то есть стол прежде отца его был»[43].

На первом съезде князей в 1097 году положено: «Кождо да держит отчину свою, Святополку – Киев, Изяславль, Володимир – Всеволожь, Давыд и Олег, Ярослав – Святославле» (так должно читать вместо Святослав) и пр.[44]

Съезд князей. Художник И. Я. Билибин

Олег Святославич, изгнанный из Чернигова за первоначальный отказ явиться на этот съезд, говорит под г. 1095 Изяславу, сыну Мономахову[45]: «Иди княжить в свою Ростовскую область. Отец твои отнял у меня Чернигов, неужели и в Муроме, наследственном моем достоянии, вы лишите меня хлеба?»

Ему (Олегу) посчастливилось победить Изяслава, который погиб в сражении, и он взял не только Муром, но и Суздаль, Ростов. Тогда Мстислав, брат погибшего, потребовал, чтобы он вышел из Ростова и Суздаля, хотя и не винил его в занятии Мурома. Так говорит и Мономах: «Но лучше, если бы ты, взяв Муром, не брал Ростова»[46].

Святополк, отняв Владимир у Давыда Игоревича, захотел овладеть Перемышлем и Теребовлем и объявил (под г. 1097), что эти города принадлежали некогда его отцу и брату[47].

Поди на стол отца своего, говорят кияне Мономаху по смерти Святополка в 1113 г.[48]

Андрей Владимирович отвечает, под г. 1139, Всеволоду Ольговичу, принуждавшему его оставить Переяславль и ехать в Курск: «лепее ми смерть на своей отчине и дедине»[49].

«Седиши в Киевской области, а мне достоит; иди ты в Переяславль, отчину свою»[50], говорили Вячеславу Туровскому послы Всеволода Ольговича (1142 г.), по смерти Андрея В[ладимировича], княжившего в Переяславле.

«А отчины своей не дает (нам) Вятич», говорят о Всеволоде Святослав и Игорь[51].

«Или паду, или сяду на престоле моего деда и родителя», говорит Изяслав Мстиславич в 1146 г., вооружаясь против Игоря и Святослава Ольговичей[52].

Изяслав Мстиславич, овладев Киевом в 1151 г. звал дядю Вячеслава сими словами: «Бог взял моего родителя, будь мне вторым отцем. Два раза я мог посадить тебя на престоле и не сделал того, ослепленный властолюбьем… Киев твой: господствуй в нем, подобно отцу и деду»[53].

«А се отчине межи нама две: одина моего отца, а другаа твоего (говорит Святослав Ольговнч вместе со Святославом Всеволодовичем Изяславу Давыдовичу под годом 1151); ты же прими Давыдово, а что Ольгово, а то нам дай. Изяслав отчину има возвороти, а свою собе прия»[54].

Всеволод Георгиевич «обнови (в 1192 г.) отчину свою» (Остер)[55].

Область наша есть твоя отчина, говорят новгородцы (в 1199 г.) Всеволоду Георгиевичу[56].

«Посла и (Дмитрия-Владимира в 1212 г.) в Руськый Переяславль, на отчину свою» (Георгий Всеволодович)[57].

«Княгина же Романова (1208 г.) посла Мирослава ко Лесткови глаголюща, яко сии всю землю и отчину нашу держат, а сын мой в одном Берестьи»[58].