"Слушай меня, мерзавец, и запоминай, потому что повторять я не буду! Я могу уйти отсюда прямо сейчас, и мне действительно хочется это сделать. Потому что если я уйду отсюда прямо сейчас, первое, что я сделаю, это свяжусь с моим хорошим другом, главным редактором газеты "Чистодел" Джо Карпентером, и перешлю ему статью, в которой подробно описываю твое домогательство. Они опубликуют статью в субботу тиражом в двести тысяч экземпляров и повторят ее на своем сайте, на котором шестьсот тысяч просмотров в день, так что послезавтра утром ты проснешься знаменитым! Второе, что я сделаю, это пошлю к Нэнси свою дочь, дипломированного юриста Урсулу Сваакер, и они подадут на тебя в суд за сексуальное домогательство. Моя дочь будет представлять интересы Нэнси бесплатно, а судебные издержки оплачу я сам.
Третье, что я сделаю, это попрошу мою жену связаться с городским отделением Лиги Защиты Женщин. Они пришлют сюда пикет из восьми-десяти человек и будут пикетировать твой бар до самого дня суда, женщины в пикете - волонтеры, они будут сменять друг друга, а я за свой счет обеспечу их плакатами, едой и питьем. Четвертое, что я сделаю, это попрошу одного из своих приятелей с Девятнадцатого канала прислать сюда корреспондента с оператором и показать в теленовостях этот пикет. Пятое, что я сделаю, это газетную статью, видео с телерепортажем и фотографии пикета я пошлю твоей жене. И в газетной статье, и в телерепортаже помимо всего прочего будет сказано, что три года назад на тебя уже подавала в суд за сексуальное домогательство одна из твоих официанток, но тогда твоему адвокату удалось уговорить ее за кругленькую сумму забрать иск. Тогда твоя жена чуть не выгнала тебя, а уж теперь она точно вышвырнет тебя на улицу. A ведь хозяйка бара - она, а ты - просто паразит и альфонс, не знаю только, как тебе удается быть альфонсом при твоей-то физиономии и фигуре. Ну что, ты по-прежнему собираешься вызвать полицию?"
Побледневший мерзавец Джонс спросил, чего же Сваакер хочет? Сваакер ответил, что во-первых, Джонс должен сейчас же выписать на имя Нэнси чек на две тысячи долларов, это включает и ее зарплату за последние две недели, и возмещение морального ущерба. Во-вторых, Джонс должен подписать вот эти бланки, а послезавтра, когда ему доставят его экземпляры журнала, оплатить счет кассирским чеком. "И без всяких там глупостей, ясно? Потому что доставлять товар и предъявлять счет будет вот этот молодой человек. Зовут его Алекс, а фамилия его слишком хорошо известна в районе "Малая Италия", чтобы произносить ее вслух. Он, видите ли, носит ту же фамилию, что и его дядя. Есть вещи, которые произносить вслух - нежелательно, и даже опасно. Вы меня поняли, Джонс?"
Побледневший еще больше мерзавец Джонс молча кивнул, утер пот клетчатым носовым платком, трясущимися руками выписал чек на имя Нэнси и передал его Сваакеру, подписал оба бланка. Сваакер спрятал чек и один из бланков в коричневую кожаную папку и, не говоря ни слова, пошел к выходу. Вслед за ним вышел и Алекс. Мерзавец Джонс покачал головой, вздохнул, налил себе полстакана коньяка и залпом выпил.
Выйдя на улицу, Сваакер засмеялся и сказал, что послезавтра Алексу придется некоторое время побыть любимым племянником местного итальянского маффиози. Но Сваакер компенсирует Алексу это неудобство. Сейчас он даст ему чек, который выписал Джонс, и Алекс поедет в кегельбан и отдаст этот чек Нэнси. "Я же вижу, Гаррисон, что она вам очень понравилась, а теперь вы станете ее героем, ее рыцарем и даже ее принцем на белом коне! Разве это не стоит маленького послезавтрашнего неудобства?"
Алекс, смеясь, подтвердил, что стоит. Сваакер же объяснил ему, что в связи с внеочередной сделкой их планы немного изменятся: "Сейчас вы съездите к Нэнси, потом вечером напишете и перешлете мне, как мы и договаривались раньше, статью о магазине пана Вацлава. Завтра можете отдыхать. А вот послезавтра я к пану Вацлаву пойду один, вас с собой не возьму. Вы же послезавтра приедете к десяти часам утра в типографию, там к этому времени уже будет грузовичок экспедиторской фирмы "Лакросс". Мой типографский рабочий Тим покажет вам двадцать четыре ящика, в которых будет двенадцать тысяч журналов для мерзавца Джонса (статью о баре "Пилигрим" я напишу сам). Сотрудники экспедиторской фирмы "Лакросс" загрузят эти ящики в свой грузовичок, вы на своей машине будете сопровождать их до самого бара "Пилигрим", проследите за разгрузкой, предъявите Джонсу вот этот счет на семь тысяч двести долларов и получите от него кассирский чек на эту же сумму. Обоим сотрудникам "Лакросса" дадите по тридцать долларов каждому, вот вам шестьдесят долларов. Эти два прохвоста на казенном грузовичке подрабатывают на стороне, а мне и выгоднее, и надежнее платить им, чем заключить договор с фирмой.
В общем, послезавтра вы скорее всего освободитесь раньше, чем я. Давайте встретимся в том же кафе, где мы угощали Нэнси мороженым. Думаю, вам придется ждать меня минут сорок, не больше."
Хотя Алекс и немного нервничал перед первым самостоятельным заданием, но в субботу все прошло гладко. И грузчики из "Лакросса" вовремя приехали к типографии, и ящики с журналами были приготовлены, и погрузили их быстро, и доехали хорошо. А мерзавец Джонс не посмел и пикнуть, когда Алекс предъявил ему счет. Он просто отдал Алексу кассирский чек и даже спросил, не выпьют ли он и его люди пива или чего покрепче. Алекс отказался, расплатился с грузчиками и пошел в кафе. Через полчаса туда пришел и Сваакер. Он показал подписанный паном Вацлавом договор на тридцать тысяч экземпляров и похвалил Алекса, когда тот отдал ему кассирский чек мерзавца Джонса.
"Вот видите, Гаррисон? Мы сделали человеку добро, помогли Нэнси найти работу и вытрясли для нее из этого мерзавца Джонса две тысячи долларов, и наше добро вернулось к нам сторицей, кассирский чек на семь тысяч двести долларов это доказывает! Разумный и правильно понятый эгоизм - это наилучшая и самая выгодная форма современной морали!
Ну вот, теперь можно полтора дня отдыхать. Я вам позвоню в понедельник утром и скажу, когда и где мы встретимся. До свиданья, Гаррисон!"
Глава 10. Как Сваакер приобщился к современной живописи
Когда Сваакер приехал домой, Лиззи встретила его с немного виноватым выражением лица. Она знает, как много и тяжело он работал всю эту неделю, но утром приезжала Келли и очень просила ее и Сваакера сегодня вечером приехать в ее галерею. В молодости Лиззи и Келли вместе учились живописи, но для Лиззи это так и осталось простым хобби, которому она даже не могла уделять достаточно времени, а Келли стала профессиональным искусствоведом. Как искусствовед Келли пользуется и авторитетом, и отличной репутацией, и, хотя и не очень большим, но стабильным заработком. Но месяц назад ее угораздило (иначе и не скажешь) еще и стать совладелицей небольшой картинной галереи. Нельзя сказать, что галерея процветает, скорее наоборот, вот Келли и просит всех своих подруг и их мужей поприсутствовать сегодня вечером, чтобы галерея не выглядела совсем уж пустой и заброшенной.
Сваакер после сегодняшних деловых успехов был в самом благодушном настроении и пообещал, что поедет вместе с Лиззи. А что там сегодня у Келли? Выставка? Лиззи объяснила, что нет, не выставка, а аукцион. Иногда небольшие аукционы проводятся не в аукционных домах, а в галереях. Галерейщикам это вдвойне выгодно - и арендную плату получают (хотя какая уж там плата - одни слезы), и это привлекает в галерею новых людей, а бывает, что кто-то на аукционе ничего не приобретет, а у самой галереи купит! Келли, бедняжка, так довольна, что ей удалось заполучить себе этот аукцион!
Она оставила им аукционный каталог, там будет выставлено всего шестнадцать картин, четырнадцать из них - совсем молодых художников, а две картины - последние работы Ника Паттона, ему уже лет семьдесят, он был довольно известным художником еще когда Лиззи и Келли тридцать лет назад учились живописи. Даже странно, что этот горький пьяница дожил до такого почтенного возраста, но теперь дни его сочтены, Келли говорит, что цирроз печени его доконал, она со дня на день ожидает сообщения о его смерти. Келли все это знает, потому что дружит с дочкой Паттона. Между прочим тот, кто купит сейчас картины Паттона, может на этом неплохо заработать. Когда художник умирает, все его картины растут в цене, а самые последние его работы могут стать в два, а то и в три раза дороже (тут Сваакер навострил уши), но о том, что Паттон при смерти, кроме дочки Паттона и двух-трех ее подруг знает только персонал заведения, где он сейчас находится, а медики ведь очень далеки от искусства.
