После того, как они удаляются. Ева льнет к моей груди.

– Поедем тоже домой, любимый? Здесь скучно.

Дует губы.

– Поехали, – говорю безжизненно, обжигая рот горячим кофе.

Боли не чувствую, нервы атрофированы, эмоции сбиты.

В машине приятно морозит кожу кондиционер. Ева расслабляется и скидывает туфли на коврик, включает дорожное радио.

– Откуда ты знаешь Вику? – спрашивает, вглядываясь в темноту за окном.

Чуть добавляю скорость.

– Она занималась у меня в танцевальной студии.

– У вас что-то было?

Морщусь от тривиальности ее фразы.

– В каком плане? – кидаю на нее цепкий взгляд.

– Отношения?!.

– Нет, – мотаю головой. Отношений точно не было.

Была любовь. Моя. Безответная.

– Хорошо, значит, мне показалось, – удовлетворенно кивает жена.

Некоторое время едем, сохраняя тишину мысли.

– Я так надеюсь на этого врача, – начинает заливать Ева, когда автомобиль заезжает в город. – Я уже никому не верю, Матвей. А он мне рассказал об этой методике, и я снова зажглась.

– Хорошо, – успокаиваю её уверенностью.

– Почему так Матвей? Почему тысячи женщин ходят на аборты, оставляют своих детей в роддомах, а я не могу просто забеременеть? – истерически произносит.

За ужином она немного пригубила шампанского и сейчас испытывает устойчивую потребность выговориться.

– Жизнь несправедлива, милая, – сообщаю тяжело вздохнув.

– Ты ведь меня из-за этого не бросишь? – спрашивает она, разворачиваясь ко мне полностью. Чувствую на бедре касание ее руки.

– Нет, конечно. Успокойся.

– Ты ведь не такой, как… – тихо стонет и отворачивается. – Прости.

– Всё хорошо. Сейчас приедем домой и ляжешь поспать. Утром все проблемы будут казаться не такими мрачными.

Я и сам очень на этой надеюсь!

В жизни так складывается, что человек рассматривает себя через призму оценочных суждений. Смотрит на себя глазами своих близких, которые не всегда сами являются добродетелью.

И кто же я сейчас?

Моя мама точно бы сказала – гулящая.

К женщине, изменяющей своему законному мужу в прошлом, добавилась роль любовницы женатого человека. Разница лишь в том, что кроме собственной совести, в данный момент я никого не предаю.

А заботиться о грехах господина Андреева – не моя забота. Хотя, буду честна, Ева мне и симпатична.

Моя бывшая подруга Маша, наоборот, от души расхвалила бы меня. Произнесла бы что-то вроде: «Молодчина, Свободина, растешь!!!». В ее жизни было огромное количество мужиков, и секс она всегда ставила гораздо выше, чем понятия чести и достоинства.

А что думаю по этому поводу я?

Хмм… Я не знаю как надо!

Понятие «правильности» вообще индивидуально. Оно зависит не только от ситуации, но и тесно переплетено с жизненным опытом, воспитанием и чувствами, особенно с последними.

Человек, точно знающий, как и кому нужно жить – всегда остается на шаг позади. Позади тех, кто просто действует! Ошибается, падает и поднимается.

Потому что мир слишком пластичен, а мы, люди – зависимы от эмоций.

После животного секса с Матвеем мое тело физически ломает. В нем словно оживает ментальная память, которая по кусочкам, по кадрам, по микропикселям поднимает из пепла всё, что сознание длительное время скрывало.

Я безвольная. Я липкая бесформенная масса.

Потому что не хочу этому противостоять.

Бережно перебираю в памяти каждую сцену из прошлого. Их до такой степени немного, что приходится прокручивать по одному и тому же кругу снова и снова.

Еще давно обнаружила, что чем больше временной отрезок, проведенный с определённым человеком, тем меньше о нем конкретных воспоминаний. Зато мимолетные знакомства часто откладываются в голове на всю жизнь.

С бывшим мужем, Лёшей Свободиным, мы познакомились, когда нам обоим было по восемнадцать. Учились вместе в институте. В общей сложности провели бок о бок пятнадцать лет жизни.

Но сейчас, спустя почти два года после развода, каких-то четких общих душещипательных моментов я, хоть убей – не вспомню!

Возможно, наша память каким-то образом связана с амплитудой чувств. И если они, эти чувства, вырываются на высшую отметку, то любой взмах ресниц и каждый поцелуй отправляется в жизненную копилку.

А еще моя бабушка всегда говорила, что «люди хорошего не помнят». И это тоже неправда!

Я помню всё, что связано с Матвеем Андреевым.

И хорошее, и плохое. И самые безоблачные моменты и всё, что случилось после…

Следующая неделя протекает в спокойном рабочем режиме. Матвея я, даже случайно, не встречаю. В новом помещении арендодатель делает косметический ремонт, мы с Таей работаем со сформированными группами и устраиваем мозговой штурм. Сочиняем анонс специальных условий для тех учеников, кто приобрёл абонементы и сможет посещать занятия по новому адресу.

Вроде бы ситуация налаживается, но глаза все чаще упорно разыскивают на парковке возле офисного центра черный БМВ, а сердце сбивается каждый раз, когда автомобиль немецкого производства все-таки там оказывается.

Глупо.

Безнадежно глупо чего-то ждать от него. Глупо думать, что горячий секс что-то решит.

Матвей не простит. Даже если все узнает. Даже если рассказать.

Поздно.

В выходные встречаю сына из загородного лагеря. Много гуляем и разговариваем. Марк рассказывает о том, как провел эти несколько недель, показывает фотографии и самостоятельно разбирает свой чемодан. Я внимательно слушаю и удивляюсь, как быстро он успел подрасти.

В воскресенье навещаем мою маму. За последний год наши отношения ухудшились. Просто, потому что я перестала терпеть ее нотации и советы.

Ощущение того, что все идет по плану, рушится в понедельник утром. На телефон поступает звонок от Максима, агента по недвижимости, который помогал в поисках нового помещения.

– Виктория, добрый день!

– Да, добрый, Максим, – отвечаю, выходя из машины возле офиса.

– К сожалению, вынужден вам отказать в аренде, – озадаченно произносит он.

– Как? Мы же договаривались! – хмурю брови. Что еще за…?

– Собственник помещения принял такое решение.

– В связи с чем?

– Насколько я знаю, он запросил рекомендации у собственника вашего прошлого зала. Ему показалось странным, что вы так быстро съезжаете.

– И что там? – нетерпеливо спрашиваю.

– По всей видимости, рекомендации не устроили.

Зло отбиваю звонок.

Черт. Черт. Черт.

Я убью его!!! Своими руками!

БМВ на парковке отсутствует, поэтому я быстро набираю номер, выученный мной наизусть.

– Да, – слышу ровный бархатный голос.

– Ты дал мне плохие рекомендации? Серьезно??? – шиплю в трубку.

– Ага, – соглашается он, смеясь.

Мерзкое чудовище.

– И что ты сказал, Матвей? – усмехаюсь. – Что я бумагу у тебя ворую из туалетов?

– Не-ет, – тянет иронично.

– А что тогда?

– Правду сказал. Что ты лживая сучка.

Отчего-то степень его эмоций гасит мои возбужденные нервы. Ему не все равно. Он может сколько угодно прикидываться, но я ему не безразлична.

– Да пошел ты! Придурок чертов. Быстро позвони и скажи, что ошибся.

– Ошибся? – выдает так, словно он не умеет ошибаться.

– Ошибся, – повторяю и тяжело вздыхаю. – Спутал меня с кем-то, забыл принять таблетки от Альцгеймера. Я не знаю, что ты скажешь, Матвей.

В трубке повисает тишина.

– Ну что ты молчишь? – повышаю голос.

– В десять, – проговаривает он сухо. – Жду у себя.

На часах еще полдевятого, поэтому я захожу в студию и пытаюсь прийти в себя с помощью кофе.

Я одновременно не хочу его видеть и до омерзительности этого желаю. Парадокс.

Моя плоть поражена неизвестным вирусом. Ни один человек на земле не скажет, когда это пройдет. И пройдет ли вовсе. Я всю жизнь буду мучаться. По крайней мере, в этот момент я точно так предполагаю.