Он застонал.
– Тебе что-нибудь принести?
Он покачал головой.
– Звонил на работу?
Закрыв глаза, он кивнул.
– Хорошо, отдыхай.
Он угукнул, я закрыла дверь.
В коридоре тихо, слышно, как на первом этаже тикают часы.
Вышли мыши как-то раз
Посмотреть который час…
В стене что-то было. Оно шуршало поздно ночью, родители давным-давно пожелали мне добрых снов, и я теперь лежал в кровати. Услышав шум, я сполз с постели, встал на четвереньки и залез под кровать – пытался понять, что это. Дрожа от страха, на пару секунд решил, что застрял, из-за пыльного ковра кирпичного цвета не мог дышать, но что за шум – так и не понял.
Я помчался в спальню родителей, сразу к их кровати.
Прокрался по ковру, дошел. Засунув руки под подушку, отец спал лицом к стене. Я чуть было не рассмеялся. Мы спим одинаково. Ближе ко мне была мама: она спала на спине, руки – вдоль тела. Так же в гробницах лежали мумии, что я видел на фотографиях. Я легонько толкнул ее в плечо.
Она подскочила, выдохнула.
– Господи, как же ты меня напугал!
Спрятаться бы. В коробку на стеллаже, прямо за родительской кроватью. А лучше исчезнуть, как Девушка-невидимка.
– Мне страшно, – сказал я, поняв, что совсем не супергерой.
– Чего ты боишься? – усаживаясь, спросила она.
– В стене что-то есть. Оно скребется, я слышу.
Мама вздохнула:
– В стене ничего нет. Тебе показалось.
– Нет, есть, – возразил я, дергая ее за руку. – Пойдем посмотрим.
– Я слишком устала. – Она выдернула руку, провела ей по лицу и откинула волосы назад. – Возвращайся в свою комнату. Там никого нет.
Я взглянул на отца – его надо было будить.
– Повторяю еще раз. Иди спать. – Мама уже легла. Ее не переубедить.
Нехотя, бурча себе под нос, я выскочил в коридор. Мама даже не шелохнулась. Судя по сопению, уснула.
– Это мышь.
С криком я подпрыгнул от страха, голос Энди до жути меня напугал. Она стояла напротив, из-под длинной сорочки торчали голые ступни.
– Что? – Я тяжело дышал, прижав руку к сердцу.
– Шум в стене. Это мышь. Ей не выбраться.
– Не выбраться? – Вдруг мне стало холодно, на коже появились маленькие шарики – руки сморщились, стали похожи на куриные ножки, которые еще не приготовили.
Она пожала плечами.
– Не волнуйся. Она скоро умрет.
– Умрет?
– Ну да, – ответила она так, словно я ей уже надоел. – Но это же хорошо? Тебе больше не придется слушать ее шуршание.
Я кивнул, но в животе стало нехорошо, будто снова отравился.
– К тому же мышь сама виновата – нечего было туда лезть.
Теперь по ночам я не мог уснуть. Сжав край одеяла, я лежал на боку и слушал скрежет. Уставившись на стену, представлял себе, как мышка застряла в маленьком отверстии и не может выбраться. А вдруг это шуршание не просто так. Слышит ли мышь меня? Надеется ли она на мою помощь? Мама убьет меня, если попробую вырезать в стене дырку. Так как же мне быть? Вспомнил те секунды, когда подумал, что из-под кровати мне не выбраться, и с болью в сердце представил бедную мышку, которая сидит тут уже не первый день. Не в силах слушать скрежет, я закрыл уши руками.
«К тому же мышь сама виновата – нечего было туда лезть».
В голове крутились слова сестры. Думала ли она так на самом деле? Что мышь получила по заслугам.
Может ли один неверный шаг разрушить нашу жизнь?
Глава 8
Тук. Тук. Тук.
Поначалу звук тихий, почти не слышно – сливается с шумом телевизора. Потом становится громче. Беру пульт и делаю тише. Телевизор выключается. Сижу в темноте. Моргаю. Должно быть, нажала не на ту кнопку. В последнее время я постоянно их путаю. Когда глаза привыкают к темноте, начинаю различать предметы. Под покрывалом торчат мои ноги. Поднимаю взгляд и вижу темный силуэт. По коже бегут мурашки. У дивана стоит девочка, в ее руках большой мяч.
– Грейс, – шепчу я, проводя ладошками по покрывалу, чтобы успокоиться. В углу комнаты мирно спит Боуи. Жаль, что он не со мной на диване.
Тук. Тук. Тук.
Стоп! Что-то не так. Это не она стучит. Она даже не двигается.
Поворачиваюсь в темноте. Стук раздается на втором этаже. Перевожу взгляд на то место, где стояла Грейс, – внутри меня что-то сжимается. Девочки нет. Только кресло и брошенный на спинку пиджак.
Стук не прекращается.
Спускаю босые ноги на деревянный пол и тут же замерзаю. Утром, когда завтракали, свежий воздух и легкий ветерок были как раз кстати, но в течение дня заметно похолодало. К десяти вечера температура упала до пятнадцати градусов, словно конца лета не было, и к нам сразу пришла осень. Гардероб я пока не поменяла. Все еще ношу летнюю пижаму: штаны и футболку, – в отличие от фланелевой, они легкие.
Быстро поднимаюсь наверх. Дверь в комнату Хадсона открыта, но я знаю: он не дома. Сегодня он встречается с друзьями. Как и несколько последних вечеров. Я была права. Вирус, что он подцепил от меня, продержался не больше суток. Ко вторнику уже поправился. Сегодня суббота, последние дни он дома почти не появлялся.
Сделав шаг, я вгляделась. Как и следовало ожидать, комната пуста.
Стук прекратился.
Что это было?
Прислушавшись, стою посреди коридора, почти не дышу. Единственное, что слышу, – на первом этаже глубоко дышит Боуи, на улице дует ветер, в доме тихо. Никаких стуков.
Повернувшись, делаю шаг в сторону своей спальни и снова слышу. В этот раз больше похоже на стук в дверь.
Ладошки вспотели, бегом спускаюсь на первый этаж. Вхожу в гостиную – в углу на подстилке лежит Боуи, он поднимает голову. Щелкнув пальцами, зову его к себе. Шум идет со стороны кухни. Вглядываясь, медленно крадусь по полу. На заднем крыльце, отбрасывая жуткое голубое сияние, тускло горит лампочка.
Громкий стук доносится с заднего двора. Я вздрагиваю.
Выбежав на улицу, начал лаять Боуи.
Открыла замок и повернула ручку боковой двери – сердце забилось чаще. В лицо вдруг подул ветер, я тут же перестала дышать. Стало еще холоднее, ветер жуткий – летняя буря. Волосы разлетелись во все стороны, словно в руках фен. Еле шевеля губами, зову Боуи. Его лай раздается в глубине двора.
Убрав волосы с лица, иду к нему.
Ворота раскачиваются взад и вперед, ударяясь о забор.
Тук. Тук. Тук.
Приложив усилия, закрыла и заперла их. Не пойму, почему они открыты. Ветер не мог выбить замок. Хорошенько думаю. Может, это я их не закрыла?
Не помню.
Глаза широко раскрыты. Взгляд пустой. Рот открыт, на губах чуть видны слюни.
– Кто вы? Что вам от меня надо? – раздраженно спрашивает она.
– Мама, это я, Валери. – Тянусь к ее костлявым пальцам, но она резко их убирает.
Последним мусор выносил Хадсон. Может, он не закрыл ворота, а я это заметила только сейчас, когда подул ветер. Да, скорее всего.
Довольная, зову Боуи. Пока иду в дом, у меня зуб на зуб не попадает. Пару дней назад я жаловалась на жару. Теперь же, обхватив себя руками, дрожу от холода и мечтаю о горячем душе.
Когда мы поднялись на второй этаж, Боуи начал рычать. Прижал голову к полу, словно готовясь напасть. Меня охватил ужас. Прямо перед дверью в мою спальню лежит мячик. Подхожу ближе и беру его в руку. Он ярко-розового цвета, пахнет дешевым пластиком. Настоящий. Не плод моего воображения.
Осматриваю коридор. Пугающе тихо.
Откуда он взялся?!
Прежде чем уснуть, я положила мячик у кровати. Утром его там не оказалось. Я искала, но ничего не нашла. Неужели он мне приснился? Или я окончательно тронулась умом? Пасмурно, на небе серые тучи, но ветер стих. Похоже, скоро будет дождь, так что спешу надеть спортивные штаны, кофту с длинным рукавом и кроссовки. Люблю утренние прогулки перед дождем – воздух свежий и прохладный.
Выхожу из спальни, Боуи за мной. Дверь в комнату Хадсона приоткрыта. Слышала, как он вернулся ночью, примерно в три. Может, это он взял мячик? Вряд ли, но не могу себя удержать. Надо проверить. Пока не уверена, был ли мячик на самом деле, но отчаянно пытаюсь себя в этом убедить.
