Следующий заход наметили дня через два, будем отрабатывать юго-восточный угол площади, а пока отдохнём и будем собираться, затариваться.

Пока мы были в конторе, наши разбили лагерь, наварили макарон по-флотски (это любимая вилева еда, он готов есть их хоть каждый день), скинули с себя таёжное рваньё. Всех, конечно, интересует, что мы заработали, услышали прикидочные цифры – остались довольны.

Кроме нас, на поляне народа немного, в основном все в тайге. Появились ещё двое новеньких: молодые парни, им всего по 18 лет, из Тулы, приехали искать таёжной романтики. Забегая вперёд, сразу скажу, что один из них, Витя, в первом же заходе разрубил топором ногу, его вывезли вертолётом в Киренск, и никто его больше не видел. А второй, Генка Огородников, длинный такой, с виду хиляк, но настырный, старательный, отработал этот сезон в отряде гравиков, приехал и на следующий год и показал себя неплохо – окреп, натаскался. Вот тебе и «тульский самовар», как его сразу прозвали.

Ещё в экспедицию прилетел Паша Пентин, техник-гравиметрист («гравик», так мы их зовём), но я с ним только мельком успел познакомиться, он уводил свой отряд в тайгу. Паша мой одногодок, он, как и я, только что отслужил армию, но он успел до армии закончить геологоразведочный техникум и немного поработать в этой экспедиции, такого специалиста здесь очень ждали: осень не за горами, а гравиразведки ещё очень много, пока всего один отряд работает.

Пока отдыхали и собирались, мы неожиданно попали на свадьбу. Наша кладовщица Зинаида Павловна (все её зовут просто Зинка-бичиха) решила устроить свадьбу со своим «возлюбленным» Генкой, рубщиком просек, он как раз с напарником тоже вышел на базу. Водки в магазине нету, но Зинке, видимо, лётчики привезли несколько бутылок, и вот они объявили о своей свадьбе. Она сшила себе белое кисейное платье, приладила фату на голову, с утра ходит накрашенная и гордая.

Всё началось чинно и благородно: уселись на поляне, открыли банки тушёнки, маринованных огурцов, компотов, налили по первой в эмалированные кружки, другой посуды не имеется. Роль тамады сразу взял на себя наш Алик Светлолобов, он здесь самый красноречивый – встал в театральную позу, одну руку завёл за спину, другой поднял свою кружку и выспренно провозгласил:

– Без базара, сегодня, бля буду, незабываемое событие – свадьба наших лучших корешей: Зинаиды Павловны и Генки…э-э, ладно, просто Генки. Желаем вам любви и куль червонцев, век воли не видать!

После этих слов он картинно выкинул левую руку из-за спины, в ней оказался завёрнутый в крафтовую бумагу небольшой букетик простеньких полевых цветов, по берегу Непы нарвал, и, изобразив галантность, протянул невесте:

– Что за свадьба без цветов? Пьянка, да и всё!

Все одобрительно зашумели: «В цвет сказал!» – а Славка даже попробовал продолжить Высоцкого: «А на нейтральной полосе цветы необычайной красоты!», но в общем гвалте замолк, всё равно не слышно.

Много не говорили, ораторов больше не нашлось – выпили за молодых и сразу стали кричать «Горько!», а потом повторять и повторять. Получилась самая настоящая пьянка – шум, гам, тарарам. Зинка перепилась больше всех, фату она потеряла, да и вообще, вскоре все, кажется, и забыли про свадьбу, начался пьяный базар про тайгу и просеки, про медведей и заработки, про всё, кроме свадьбы. Зинке взбрело в голову пойти в контору и пригласить начальство, она залезла в дюральку, чтобы переплыть на другой берег, оттолкнулась от берега, но её качнуло, лодка перевернулась, и наша Зинаида Павловна, невеста в белом кисейном наряде, плюхнулась в воду. Воды неглубоко, она барахтается в воде, поднимает муть со дна, матерится. Люди и на том и на этом берегу смотрят, смеются, Генка-жених подбежал, давай её вытаскивать, урезонивать:

– Зинка, пойдём, люди кругом смотрят.

А Зинка открытым текстом на всю вселенную:

– Да пошли они все …тра-та-та-та-та!

Для меня такие сцены впервые, ну что ж – познаю жизнь. Я этой пьянки удачно избежал, с утра ушёл с Вилем в контору, специально, чтобы не тянули за рукав к столу. Я выпить, конечно, могу, но в этой гулянке участвовать не хотелось.

Назавтра все мучаются с похмелья, но водки достать негде, так что бичи варят чифир (крепкий чай), им раскумариваются. Опять все собрались у общего «стола» (вокруг костра), травят всякие были и небылицы. Зинка рассказала, как они с подругой ходили на танцы, ещё там, в городе:

– Пошли, мы, значит, с Зойкой в Дом культуры, у нас там по выходным всегда танцы. Всё нормально, танцуем, и кавалеры нас приглашают неплохо. Мы поддатые немного, по стакану красного пропустили перед танцами – какой дурак трезвым на танцы пойдёт? Короче, танцуем, всё хорошо. И уже вечер в самом разгаре, можно сказать, мы довольны, только во время танго я чувствую, у меня – дзинь! – лопнула резинка в трусах. Вот чёрт, что делать? Трусы вниз поползли. Тогда я посильнее к своему кавалеру прижалась и веду его в самую толпу, в самую гущу, а он рад-перерад, лапает меня по всему периметру. Чувствую, трусы всё ниже и ниже, наконец, упали на пол, я через них переступила и повела парня в другую сторону. Музыка закончилась, все ушли с круга, а посередине лежат розовые женские трусы. Что тут началось! – свист, крики, кто-то выбежал и пнул их, запинали куда-то в угол. После танцев я Зойке призналась, что это у меня авария случилась, вот уж мы нахохотались!

Мы тоже смеялись от души над Зинкиными приключениями, да и ещё всяких историй, смешных и грустных, наслушались в этот день. Но закончилось это застолье не очень весело – «молодожёны» рассорились из-за чего-то, Зинка развязала свой язык, стала Генку обзывать, он тоже парень простой: схватил дрын и огрел её по бочине. Зинка взвилась как тигрица, подскочила, задрала подол платья перед всеми, тычет пальцем в ляжку:

– Всё! Синяк одиннадцать на пять, я тебя посажу, все свидетели! Все видите?

Все видят, но смеются, знают, что всё это несерьёзно, такие конфликты среди бичей не редкость.

А наш отряд между тем готовится ко второму заходу, лето не бесконечно, а работы ещё много. Сейчас мы пойдём отрабатывать юго-восточный, самый удалённый край площади. Опять мы получили продукты, теперь не только Виль, но и я участвую в расчётах, вникаю во все тонкости. Я взял на складе новые сапоги, но уже за свой счёт, спецодежда даётся на сезон только одна. Сапоги я взял резиновые, в них лучше, кирзачи в постоянной мокрети расползаются очень быстро. Продуктов взяли на две недели, половину возьмём с собой, а вторую половину надо забросить вертолётом. Но с вертолётом затык – пока не дают, нет свободных. А ждать нам некогда, время уходит.

Договорились с Зуевским, что мы уходим работать, а как появится вертолёт, он забросит наши продукты на берег Нижней Тунгуски в определённую точку, обозначенную на карте. Здесь очень важно правильно определиться на местности, не выбросить в другом месте, а то будем потом искать.

22 августа наш отряд в полном составе опять уходил из Токмы. Мы уже немного пообтёрлись, не те зелёные новички, что были раньше, покидали базу сдержанно-уверенно, со знанием, что нас ожидает. Путь у нас неблизкий, восемнадцать километров, нам надо выйти на перекрёсток 5‑й магистрали с 8‑м профилем, это пикет «№ 84».

Весь день шли. Попадались ручьи, заболоченные места, чащоба, как-то пробирались и продирались, особо подозрительные места обходили стороной. Днём на речке Большая Тира остановились пообедать, лошадей расседлали и пустили пастись, трава здесь хорошая – ох, как они на неё набросились. Хорошо и мы отдохнули, а к вечеру пришли на место, на свой пикет. Пикет стоит очень удачно, буквально в ста метрах течёт небольшая речушка Гулакан, и трава на ней есть, есть что лошадям покушать. Разбили лагерь, поужинали, наметили маршруты на завтра и расползлись по спальникам.

Опять начались трудовые будни. Опять мы со Славкой разматываем нитку из спидометра – меряем тайгу, опять делаем пикеты, берём отсчёты по прибору, ломимся сквозь чащу, утопаем во мху на болотах.