Это не значит, что мы приобретаем профессиональные знания в области живописи. Да это и не наша цель. Но всякий, кто хочет, чтобы ему было вполне доступно живописное искусство, должен усвоить себе его язык живописи

Вот почему не так празден вопрос — как смотреть живопись? — который мы задали в начале этой главы. Мы и попытаемся в дальнейшем помочь нашим читателям овладеть своеобразным «искусством» смотреть произведения живописи.

Но прежде нужно немного задержаться на некоторых общих вопросах искусства в целом и живописи в частности.

Об искусстве вообще и о живописи в частности

В жизни каждого из нас искусство занимает более или менее значительное место. В нашей стране благодаря успехам строительства коммунизма и общему росту культуры искусство стало безраздельно принадлежать миллионам простых людей, народу, о чем как о важнейшей задаче говорил В. И. Ленин еще в самые первые годы революции. «Главная линия в развитии литературы и искусства, — записано в Программе нашей партии, — укрепление связи с жизнью народа, правдивое и высокохудожественное отображение богатства и многообразия социалистической действительности, вдохновенное и яркое воспроизведение нового, подлинно коммунистического и обличение всего того, что противодействует движению общества вперед».

Партия придает искусству очень большое значение в нашей сегодняшней жизни, в нашей борьбе за коммунизм. Все важнее становится роль духовной культуры советского народа. Развивать духовную культуру человека — значит способствовать его внутреннему, интеллектуальному и эмоциональному росту, воспитанию, так сказать, оттачиванию его ума и чувства. Искусству принадлежит здесь почетное место.

В предыдущей главе мы задавали вопрос: как смотреть живопись? Но прежде надо было бы ответить на другой вопрос: надо ли ее вообще смотреть? Для чего это нужно?

Среди молодежи идут оживленные споры: а нужно ли нам теперь вообще искусство? Не устарело ли оно? Не слишком ли «старомодное» занятие — читать стихи, слушать в концертах симфонии, рассматривать в музеях картины? В наш век головокружительных триумфов науки и техники, в век атомной энергии, космических полетов, кибернетики не полезнее ли человеку отдавать свои творческие силы физике, математике, инженерному конструированию, этим «современным» областям деятельности?

Уж в лучшем случае можно понять такие, связанные с техникой и интенсивными темпами жизни виды искусства, как кино, радио и телевидение, короткий рассказ или очерк в журнале с фотографиями и т. д. Но вообще-то, по-честному сказать, всякое художество — ветхий хлам, которым забавлялись наши «предки» и интересоваться которым нам как-то некогда да и не к лицу, что ли.

Примерно такие рассуждения приходится время от времени слышать и совсем не только от новомодных стиляг, но и от некоторых серьезных и содержательных молодых людей.

Может, и вправду искусство «устарело» и сегодня программирование электронно-счетных устройств важнее слагания рифмованных строк в стихи?

Наверное, ошибка в постановке вопроса: или — или... И чтобы понять, «актуально» ли сегодня творить искусство и им наслаждаться, следует представить себе, какой надобности отвечает искусство, художественное творчество в нашей жизни и претендует ли оно вообще занять место физики или кибернетики, научного творчества. Может быть, между ними вполне возможен род «мирного сосуществования»? А может быть, и больше — они друг другу надежные помощники?

Во всяком случае, искусство пока что продолжает здравствовать и завоевывает сердца все большего числа людей, и «упразднителям» его не худо напомнить лукаво-ироническую строфу Маяковского:

Нами

лирика

в штыки

неоднократно атакована,

ищем речи

точной

и нагой.

Но поэзия —

пресволочнейшая штуковина:

существует —

и не в зуб ногой.

Итак, почему же она все-таки существует, эта «пресволочнейшая штуковина» — искусство?

Все мы более или менее постоянно читаем художественную литературу, прозу и стихи, еще регулярнее ходим в кино, подчас играем на каком-нибудь музыкальном инструменте и, уж во всяком случае, поем и тем более слушаем музыку по радио или в опере и концерте. Мы ходим в театры или смотрим фильмы и спектакли по телевидению, бываем на выставках или знакомимся с произведениями живописи и скульптуры по репродукциям в журналах и книгах. Многие из нас танцуют. Все это разные формы удовлетворения нашей потребности в искусстве, или, как говорят шире, нашей эстетической потребности.

Но этого мало. Художественное чувство удовлетворяется и иными способами, которых мы часто попросту и не замечаем. Ведь архитектура тоже искусство; а мы и живем, и работаем, и отдыхаем в зданиях, порою отличающихся высокой художественностью. А быт? Над узором ткани, из которой сшито платье, потрудился художник, художник расписал орнаментом чашку, из которой мы пьем чай, сделал эскиз вазы, в которую мы ставим цветы. Масса предметов, окружающих нас в повседневной жизни, зачастую несет на себе печать художественности.

На наших глазах значительно расширяется поприще деятельности художника. Он участвует в проектировании не только предметов прикладного искусства, но и множества других вещей: от заводских станков до пишущих машинок, от автомобилей до холодильников, от железнодорожных вагонов до модных туфелек, которые к области художества никак не причисляются.

Это расширение «эстетической сферы», нас окружающей, — характернейшее для современности явление. В нем, в частности, воплощается указание Программы КПСС о том, что «художественное начало еще более одухотворит труд, украсит быт и облагородит человека».

Эта широкая область, получившая название «технической эстетики», составляет важный раздел применения художественного труда, хотя она, само собою разумеется, не устраняет необходимости искусства в собственном смысле слова: живописи, графики, скульптуры.

Таким образом, мы связаны с миром искусства и более — с миром эстетического — тысячью нитей. Оно органически, каждый день и буквально каждый час вплетается в нашу жизнь.

И так было на протяжении всей истории человечества. Пусть в условиях эксплуатации трудящийся, отягощенный нуждой и обремененный тяжким трудом, не мог пользоваться благами искусства так, как это свободно делает советский человек. Но и в нем всегда жила потребность в искусстве, и он находил способы, насколько это позволяли условия, наслаждаться искусством. Крепостной русский крестьянин времен Пушкина не мог читать великого поэта, он никогда не слыхал музыки Глинки, не смел и мечтать переступить порог пышного императорского театра, не видал картин Кипренского и Брюллова. Но он сам создавал великое художество — народную песню, сказку и былину, орнамент, архитектуру. Потребность народа в искусстве не могли заглушить самая зверская эксплуатация, самая отчаянная нищета и темнота.

Искусство родилось вместе с человеком и сопровождает человеческое общество на всем протяжении его исторического пути. Люди каменного века, вооруженные грубыми орудиями, почти беззащитные перед лицом суровой природы, ведшие отчаянную борьбу за свое существование, уже знали искусство. Археологи обнаружили на стенах пещер замечательные рисунки людей каменного века, в которых с поразительной меткостью и выразительностью были изображены животные — разъяренные вепри и мирно пасущиеся олени, раненые бизоны и грузные мамонты. Тогда уже, как предполагают ученые, родилась музыка и пляска, существовали примитивные игры — представления, наивные зачатки будущего театрального искусства; из уст в уста передавались песни, сказки и легенды.