Он не знал этого тюремщика, но догадывался, что платят ему немного, и он не погнушается взять плату за небольшую услугу. Тюремщик с сомнением посмотрел на человека в маске, но тот вёл себя настолько властно и уверенно, что сомнений в его праве находиться здесь не возникало. Немного поломавшись и выпросив пару монет сверх обещанного, он взялся проводить незнакомца к камере, в которой держали барона Алареда.

Назвать камерой этот тесный закуток, где невозможно было выпрямить спину, было слишком большим допущением. Здесь не было даже двери, только решётка, нижняя часть которой открывалась, чтоб заключённого можно было вытащить наружу. Тюремщик предупредил, что не может дать на свидание слишком много времени, и удалился, звеня ключами, висевшими на поясе.

— Эдам, — позвал Марк, подойдя к нише, и чтоб разглядеть, что там происходит, присел на корточки.

— Ваше сиятельство? — отозвался из темноты оруженосец и поспешно подполз к решётке. — Это вы?

— Именно так, — кивнул Марк, пытаясь разглядеть его лицо. — Как ты здесь?

— Неважно, мой господин, — жалобно проныл тот. — Меня не кормят и не дают вина. К тому же бьют и угрожают.

— Значит, не так плохо, — усмехнулся Марк, поняв, что тот играет на жалость. — Если б было иначе, ты бы чувствовал себя героем и заявил, что держишься, хоть и из последних сил.

— Вы так жестоки, сударь, — обиделся Эдам. — А я, и правда, держусь, не смотря на все усилия этого негодяя де Полиньяка. Он требует, чтоб я подтвердил обвинения против вас и всё ещё надеется, что я соглашусь. Потому если на моём лице вы не видите ран и кровоподтёков, то на спине их достаточно.

— Страдания укрепляют дух, — назидательно проговорил Марк.

— Я и без того вот-вот воспарю, — проворчал оруженосец. — Но, смею заметить, что я всё равно не предам вас, потому как вы мой господин и благодетель, заменивший мне отца, мой кумир и учитель, ради которого я готов пройти любые муки и даже умереть. Я никогда не предам вас, хоть вы и высмеиваете меня при каждом удобном случае. И я надеюсь, что, если мне придётся умереть за вас, вы хотя бы похороните меня с почестями и выпьете за упокой моей души пару кубков хорошего вина.

— Не дуйся, мой мальчик, — усмехнулся Марк, похлопав его по грязным пальцам, вцепившимся в решётку. — И не надо так геройствовать, поскольку хорошее вино — это неплохо, но живой оруженосец всё же лучше. Потому я разрешаю тебе принять предложение де Полиньяка и выступить в суде, как он того просит.

— С чего бы мне делать это? — насторожился Эдам.

— Во-первых, и, я надеюсь, что ты оценишь, что я ставлю эту причину на первое место, я хочу сберечь твою шкурку от дальнейших повреждений. Во-вторых, мне нужно, чтоб де Полиньяк успокоился, решив, что козыри у него на руках, и он готов к завтрашнему суду. И, в-третьих, мне нужно, чтоб ты передал ему по секрету некие сведения, которые его заинтересуют и порадуют. После этого ты сможешь потребовать у него вино, еду, одежду, лекаря и деньги за услугу. Не продешеви, а то он не поверит.

— И что я должен ему сказать? — деловито осведомился Эдам.

— Скажи, что на днях я отправил в Лианкур приказ доставить сюда ящики с каким-то чрезвычайно ценным и секретным грузом. Я запретил вскрывать ящики там и по дороге и обязал коменданта Лианкура выделить для сопровождения обоза большой отряд. Об исполнении этого приказа мне должны сообщить письмом.

— И что это за ящики? — поинтересовался оруженосец.

— Хочешь после суда вернуться сюда на остаток дней? — уточнил Марк.

— Можно было просто сказать, что это меня не касается, — проворчал юноша. — Чего угрожать-то сразу? А что я должен говорить в суде?

— Что хочешь, — небрежно пожал плечами Марк, поднимаясь. — Это уже не имеет значения.

— Не буду утверждать, что я понял ваш замысел, мой граф, но сделаю, как вы велите, — поспешно произнёс Эдам. — Уже уходите? Вы собираетесь вернуться в свою камеру?

— Пока нет, мне нужно до утра нанести ещё один визит, после чего я вернусь сюда.

— Скажите только, как там Шарль? — умоляюще воскликнул юноша, и Марк снова опустился к нему.

— Он ранен, но его жизнь вне опасности. Потерпи, завтра ты в любом случае выйдешь отсюда и вернёшься домой… Сюда идут.

Он прислушался и поспешно встав, отошёл вглубь коридора, где было темно. Он видел двух мужчин, которые подошли к закутку Эдама вместе с тюремщиком, тот отпер решётку и велел юноше выбраться наружу.

— Это ещё зачем? — проворчал тот, отодвигаясь в угол своей клети.

— С тобой хочет поговорить господин коннетабль, — ответил один из сопровождающих. — Вылезай, или я вытащу тебя за ногу и при этом сломаю её в двух местах!

— Ладно, ладно, — проворчал оруженосец. — Я же просто спросил. Могу я знать, куда меня ведут!

— Шевелись! — прикрикнул тот, и юноша поспешно выбрался из своей ниши и поднялся на ноги.

Он невольно пошатнулся, но те двое подхватили его под руки и потащили куда-то, а тюремщик задержался, обеспокоенно вглядываясь в темноту. Марк вышел из своего укрытия и, бросив на ходу: «Ты меня не видел!», прошёл мимо.

— Вам нечего опасаться, ваше высочество, — проговорил граф де Полиньяк, слегка отодвинув портьеру и выглянув на улицу. Там уже занималось утро, и спящий город плыл в ранних голубых сумерках. — Мы были вовремя предупреждены о его намерениях. Внизу устроена засада. Как только он явится, мы его схватим и препроводим прямо в суд.

— Может, его сразу убить? — нервно спросил виконт де Роган, сжимая рукоятку висевшего на поясе кинжала.

— Не стоит. Он всё равно будет приговорён к смертной казни за убийство, а у нас появится ещё один козырь против короля, который не допускал меня к нему, и в его побеге всегда можно обвинить если не самого Жоана, то прево — точно. Это его рыцари стоят там на страже. Мы обвиним их в сговоре, и потребуем нового расследования. Они потянут за собой Адемара. А после того, как вскроется нелегитимность власти нынешнего короля, мы припомним ему и это.

— А что де Лорм? Вы уверены, что его осудят? Ведь ваш свидетель убит!

— Есть другие. Есть его письма к маркизу Ардену, графу де Фонтейну и алкорским рыцарям Герлану и Элоту. К тому же, его оруженосец согласился свидетельствовать против него. Мальчишка хоть и барон, но настоящий разбойник! Он выдержал пытки лишь для того, чтоб набить цену своего предательства! Это обошлось мне в кругленькую сумму, но при дворе его знают, как преданного слугу де Лорма. Он обещал, что сыграет роль, как заправский комедиант, и я ему верю. Ну, и ко всему прочему, из смерти Паже мы тоже извлечём выгоду, поскольку докажем, что его, как свидетеля, тоже убил де Лорм. Его побег лишь послужит этому ещё одним подтверждением, а желание устранить свидетеля в очередной раз подтвердит его вину.

— Ладно, надеюсь, это всё поможет, — де Роган подошёл к столу. — А откуда он узнал о завещании?

— Мы спросим у него, — заверил его коннетабль. — У нас будет достаточно времени после суда и до казни. Честно говоря, я обеспокоен этим, ваше высочество. О завещании знали только несколько человек, включая вас, меня, моего помощника, в котором я полностью уверен, и того, кто его изготовил. Но книжник, подделавший документ, уже никому ничего не скажет.

— Может, это ваш сын? — раздражённо спросил виконт. — Не в обиду вам будет сказано, но он болтун! Может, он услышал что-то случайно и разболтал?

— Не думаю, он не так глуп, — возразил граф, но на его лице появилось озабоченное выражение. — Давайте не будем беспокоиться об этом. Сейчас главное — поймать де Лорма. Как только он будет у нас в руках, ловушка захлопнется, и он уже не сможет ничего сделать.

Какое-то время они молчали, раздумывая каждый о своём, а потом где-то раздался шум, заставивший их насторожиться.

— Ну что ж, — улыбнулся граф де Полиньяк. — Кажется, вот ловушка и захлопнулась. Зверь в капкане.

Он выжидательно посмотрел на дверь и вскоре она распахнулась. На пороге, не скрывая довольной улыбки, появился капитан Брикар.