Я не хотела уходить.

И я знаю, что ты сказал это только потому, что я была расстроена из-за Гленна и плакала, но твои слова о том, что ты заботишься обо мне, что-то значат для меня. Я тоже забочусь о тебе. Ты показал мне немного того, какой может быть жизнь, когда я наконец отпущу маму, Лекса и Гленна. Ты заставил меня поверить, что мне, возможно, все-таки есть ради чего жить. Так что это то, что я пытаюсь сделать — убедиться, что мы все продолжим жить, пройдя через это.

Со мной все будет в порядке.

Спаси Шота.

И тоже уезжай.

Спасибо тебе за все.

Алекс»

Кто-то еще был в этом замешан. Я бросился к своему ноутбуку, включил его и открыл даркнет, который Алекс оставила открытым. Появился пост, и я обновил его, прокручивая вниз, пока не нашел комментарий.

Джейшторм.

Кем бы ни был новый игрок, он совал свой гребаный нос туда, где ему не место. Это было не его дело, говорить ей, чтобы она оставила меня. Я мог бы защитить ее. Теперь она была где-то там, одна.

Она была умна. Она была технически подкована.

Но она ни хрена не знала о настоящем исчезновении. О том, чтобы быть вне сети.

И она, черт возьми, точно не знала, что блядь делать, если кто-то следит за ней.

Может быть, этот человек Джейшторм поможет ей. Пристроит ее в безопасном месте, пока он не сунул свой нос во все это и не разозлил Лекса.

Но существовала не менее высокая вероятность того, что этого не произойдет. Если Алекс будет одна. И все, что потребуется — это один неверный шаг, чтобы Лекс нашел ее.

Я должен был, блядь, найти ее первым.

Я схватил пистолет, засунул его за пояс джинсов и вышел на улицу, не обращая внимания на пакеты с продуктами, когда огляделся.

Я увидел отпечатки ее ног во влажной грязи сбоку от дома, ведущие вниз по подъездной дорожке. Еще одно доказательство того, насколько она была не готова. Зачем идти по грязи и оставлять отпечатки, когда можно идти по гравию и быть призраком?

Черт возьми.

Я последовал за ними по дороге, видя, как они сужаются, поэтому я пересек тротуар на другую сторону рядом со сбитым знаком «Стоп» и увидел, как они снова поднялись, направляясь в лес. Лес был не такой уж плохой идеей. Если ты знал, куда идешь. Если ты знал, что, черт возьми, делать, если наткнешься на медведя.

Обе вещи, о которых, я был уверен, Алекс ничего не знала. Ее следы углубились рядом с пнем, как будто она там остановилась. Так что я тоже сделал это. Вижу белый мешок для мусора, засунутый под деревом. Что-то там было. Завернутое в него. Что-то, что Алекс взяла с собой. Что-то, что этот человек Джейшторм, должно быть, положил туда для нее. Это означало, что Джейшторм знал, где она временно живет. Он знал, что сможет уговорить ее уйти. Он ей что-то оставил.

Что?

Припасы.

Деньги?

Снаряжение для выживания?

И то, и другое было хорошо. И то и другое означало, что у нее было больше шансов уйти.

Мне стало интересно, как долго она была на ногах. Если бы был другой план. Если бы она должна была забрать свои припасы и где-нибудь встретить такси, автобус или поезд? Была ли она все еще в лесу?

Было слишком много зацепок, и не хватало времени, чтобы проследить за любой из них, прежде чем она уйдет навсегда.

Я поднялся на ноги, следуя по следам, пока они не исчезли в куче опавшей листвы.

Блядь.

Я вернулся в дом, направился прямо к своему компьютеру и открыл пост, обращаясь к тупому гребаному Джейшторму.

«Надеюсь, ты счастлив, ублюдок. Ты только что подписал ей смертный приговор.»

Может быть, это было немного по-детски. Может быть, Джейшторм никогда этого не увидит. Но мне нужно было это сказать. Это нужно было написать там. Она не была в безопасности одна. Если с ней что-то случится, я хотел, чтобы Джейшторм знал, что это на его совести.

Страница была обновлена, и на мой комментарий был дан ответ.

«Она следует инструкциям, она в безопасности. Беспокойтесь о Шотере и о себе. Я разбираюсь с Лексом.»

Я не потрудился ответить. Если он был таким самоуверенным, то он был глупым. Если он был глупым, то не было причин спорить с ним. Это ни к чему не приведет.

Я сидел там, наблюдая, как день сменяется вечером, а мир окутывает тьма.

Она все еще могла быть там. В лесу. Ночью.

Ночью было холодно.

У нее даже не было гребаной куртки.

Мой телефон зазвонил в кармане, и я нащупал его с приливом надежды. У нее был мой номер телефона. Она не оставила тот одноразовый, который я ей дал. От моего внимания не ускользнуло, что пистолета тоже не было. Он у нее был, у нее был мой номер. Если бы она действительно оказалась в плохом месте, она бы позвонила.

— Да.

— Брейкер… — скользкий голос Лекса сказал мне в ухо, заставляя надежду рухнуть с тошнотворным треском.

— Лекс, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал небрежно. Что все было в порядке. Что все шло по его плану. Что я был просто его марионеткой, какой он хотел меня видеть.

— Как поживает моя девочка?

— Она ест как подросток, — добавил я, уклоняясь. Это было правдой. Это прозвучало правдиво для его чуткого слуха.

— Ну, тебе не придется долго беспокоиться о том, чтобы накормить ее. Я вернусь послезавтра, и мне нужно, чтобы ты привез ее ко мне домой.

Его дом.

Блядь.

Черт возьми.

Как, черт возьми, я собирался выпутаться из этого?

— Хорошо, Лекс. Во сколько?

— Брейкер, дружище, у тебя напряженный голос.

— Жажду попасть на следующую работу, — убить твою жалкую задницу. За Алекс. И Шота. И за себя самого.

— Я понимаю. Как я уже сказал, всего лишь еще полтора дня. Семь вечера.

— Хорошо, — сказал я, качая головой сам себе.

Дворник. Продавец подержанных автомобилей. Дрессировщик морских свинок. Я должен был сменить карьеру к тому времени, как мне исполнится тридцать. Пока не стало уже слишком поздно.

— Ты отдашь девушку и получишь своего друга в обмен.

— Замечательно.

— И полагающиеся тебе деньги, конечно.

Деньги, которые я намеревался потратить на растопку камина. Мне не нужны были его гребаные деньги.

— Хорошо.

— Тогда увидимся.

— Ага.

Я бросил телефон на диван, провел руками по лицу, пытаясь придумать какой-нибудь выход из этой дерьмовой ситуации.

Я не появляюсь, Шот умирает.

Я появляюсь без Алекс, и мы, вероятно, оба умрем.

Но, по крайней мере, мы сделали бы это вместе.

Казалось, это был почти подходящий конец для двух закоренелых преступников. Два человека, которых никто не знал достаточно хорошо, чтобы скучать по ним. За исключением Пейна и, возможно, Алекс, если она когда-нибудь узнает, что произошло.

Она сказала, что ей не все равно.

Она сказала, что я дал ей повод поверить, что жизнь стоит того, чтобы жить.

Чертова Алекс.

Дело было не только в том, что она была важной фигурой на шахматной доске, в которую мы играли с Лексом. Дело было не только в том, что она была невинной, думая, что сможет справиться сама, как пятилетний ребенок, сбежавший из дома.

Я просто… Я, блядь, хотел, чтобы она вернулась.

Если я переживу эту неделю, я хочу, чтобы она была тут со мной, и мы бы убрались к чертовой матери из этого дерьмового города раз и навсегда и начали бы новую жизнь. Я хочу, чтобы она была рядом. В моей постели. Ужиная напротив меня, пытаясь прикусить язык о том, насколько удобнее было бы есть в постели. Смеясь вместе со мной и смотря какую-нибудь глупую комедию.

Если я буду жив, она каким-то образом должна стать частью моих планов на будущее.

И я даже не знал, где она, черт возьми, была.

Блядь.

И у меня было всего полтора дня, чтобы выяснить, где она была, и придумать план, который не гарантировал кровопролития и смерти. Ну, по крайней мере, не наши.