Все это мои действия были бы в других обстоятельствах очень эффективны, но только ни в тот вечер и ни от этих диких зверюг. Сейчас польза от моих уловок оказалась минимальной.

Дядя Коля сопел рядом. Этот момент прошёл мимо моего внимания, но, похоже, атака комариного отродья каким-то образом обошла его стороной, потому что он лежал совершенно спокойно, не дёргаясь и только сопя своей носопырой. Даже странно, что они его не трогали. Или он сам на них не реагировал, или его кровь была для них смертельной… А то бы крови его насосалисьи стали бы в воду нырять — резвиться… Но те комары были абсолютно точно не дурни.

Вот лежу я так, замираю от каждого мерзкого звука насекомого, которые пронзительно и истерично визжали на подлёте как пикирующие бомбардировщики, и жду, когда эти животные сядут на меня и начнут вбуравливаться в мои доспехи.

Как вдруг сзади от моего левого плеча на расстоянии не более метра, я хоть и не вижу, но ощущаю и слышу знакомый, достаточно громкий голос, и очень характерную интонацию тёти Любы (именно о ней я вам рассказывал вначале). Было полное ощущение, что она стоит у меня за спиной. Но ведь там была вода! А она уже пару лет назад, как скончалась!

— Здрасте-е, — протянула она знакомым голосом и очень не гармонирующим с ней слегка вульгарным высоковатым тоном.

Она была хорошо образована и воспитана, и имела вполне культурный стиль общения. За исключением вот такой вот специфической манеры здороваться, в которую она, возможно, пыталась вложить демонстрацию своего несгибаемого под бременем неурядиц характера. Это была какая-то по блатному несколько развязная и вызывающая интонация, но лишь только в одной фразе, которая была настолько узнаваема, что спутать с кем-то иным тётю Любу было невозможно. Именно в этом слове, протяжной манере произношения и в дерзком высоком тоне — «Здрасте-е» был сокрыт тот уникальный отпечаток образа, который, как отпечаток пальца бывает у каждого человека свой единственный и неповторимый.

Спутать этот голос с каким-то иным было невозможно. Фраза была произнесена настолько отчётливо, громко и внятно, что я непроизвольно дёрнулся, мотнул головой и стал пытаться посмотреть назад. Когда я дёрнул головой, спортивная шапочка, которая до этого скрывала мой лоб и лицо от комаров, сдвинулась назад и освободила глаза. Я увидел чистое тёмное, но звёздное небо и яркую луну.

Одновременно с этим я стал ощущать вокруг себя какую-то совершенно прозрачную, невидимую полусферу диаметром метра три, в центре которой оказался я, и сразу же ощутил необычность происходящего, потому как комарьё перестало проникать в эту зону, и даже их тонкого мерзкого зуда вообще не было слышно.

Я, конечно, был сильно удивлён и постарался переключить внимание на эту осязаемую прозрачность вокруг меня, но это было лишь мгновение моего недоумения. Это было начало, вот только чего? В этой полусфере стали происходить не самые обычные события. В ней начал вращаться с усиливающейся скоростью какой-то воздушный поток. Поток медленно, но неуклонно, ускорялся.

Это уже стало казаться тревожным… Я интуитивно захотел подняться или сесть… во всяком случае изменить положение, но… я не мог пошевелиться… Вращающийся воздушный поток ускорялся, и мной начало овладевать сильное замешательство.

— Дядя Коля, — обратился я к своему напарнику… но не услышал своего голоса!

То есть, я сам себя услышал… Где-то в голове… Отчётливо так, и именно в словесном звучании… Но, точно так же я понял, что то, что звучит в моей голове, этих звуков мои уши не слышат. А должны бы, ведь для этого и предназначены! Испуг стал вязать меня по рукам и ногам…

— Дядя Коля, дядя Коля, — закричал я, но голос не исходил из моего рта! И то, что я громко кричу, я слышал лишь в своём мозгу.

Всё это меня теперь уже сильно ошарашило… Я пытался пошевелиться и не мог… Я кричал, слышал в голове, что кричу… и не слышал своего голоса. Я дёргался и пытался что-то делать… но был совершенно недвижим… Ни руки, ни ноги не шевелились, и я даже не мог просто вытащить руки из карманов штанов. Мной стала овладевать дикая паника, потому что события стали развиваться слишком быстро и полностью помимо моей воли.

Вращение воздуха в этой невидимой полусфере закрутилось очень стремительно… Оно уже превратилось во всепоглощающую воздушную воронку. Я с ужасом ощутил, что меня начинает всасывать в этот таинственный беззвучный бездушный неумолимый «пылесос». Это было дико и ошеломительно, а моя полнейшая беспомощность в этих обстоятельствах была обескураживающей и невыносимой до панического ужаса. Если бы я мог тогда орать, то мой ор в округе слышали, наверно, в радиусе километров десяти. Но несмотря на мой истошный вопль, вокруг меня стояло полное безмолвие, причём не оттого, что звуки не выходили наружу таинственной полусферы, а потому, что я слышал крик только в своей голове, но сами мои уста не произносили ни звука и были неподвижны, как, впрочем, и всё моё тело… И оно-то, собственное тело, добавляло ужаса в эти ощущения! Спросите — "Почему"?

Да в том то дело, что это тело я… уже не воспринимал собой… А то, что я воспринимал как Я, как я себя осознавал и узнавал, то это была некая едва различимая субстанция и очень лёгкая… Но, в то же время это и был "Я", сам лично, со всей моей памятью, опытом, эмоциями, страхами и паникой и всем прочим, что в моём восприятии я отождествлял с самим собой. И по габаритам это «нечто» было с моё физическое тело. Так вот, то «Я» в том мне неизвестном облегчённом варианте, явственно ощутимо для самого меня и мной ясно осознаваемо, медленно отделялось от, как раньше я считал, моего тела… Тела, как всего-лишь "транспорта" для моей личности, для моего этого то ли нового, то ли настоящего Я.

Моё Я сопротивлялось, боролось и цеплялось за это тело. Оно не желало сдаваться и улетать невесть куда. И, всё же, несмотря на уже сильнейшее засасывающее вращение, непреклонно и очень медленно сдавало свои позиции и отделялось от "личного транспорта". Стоит ли говорить, что я находился в диком ужасе от всех этих абсолютно незнакомых, непонятных и опасных событий.

Я надрывался. Орал благим матом. Я кричал что есть сил — «Дядя Коля!», но ни единого звука не вырывалось из моего горла.

Оставались считаные миллиметры. Миллиметры единения, за которыми неумолимо приближался отрыв и полёт в неизвестность. Миллиметры, которые смыкали это тело и, отрывающееся от него, моё Я.

Как вдруг… Непостижимым образом я услышал в голове другой голос. Тот голос, который перепутать я не мог никогда, потому что с самого своего рождения, я фактически был взращён женщиной, которой этот голос и принадлежал… Это была моя бабушка. Я явственно услышал именно её. А ведь она уже несколько лет, как также ушла в мир иной. Но я соершенно явственно слышал бабушку, и это подействовало приободряюще. Её голос успакаивал, а она брала меня под свою опеку и поддержку. Главное, я понял, что не одинок, и очень близкий мне человек сейчас рядом.

Почему бабушка оказалась мне столь близка, что фактически заменила мне в детстве мать, и это отношение к ней, как к своей матери, у меня осталось на всю жизнь? Просто в силу обстоятельств, родителям нужно было работать за границей. И моя физическая, родная мама через месяц после родов вынуждена была уехать на ту свою работу, а моя бабушка попросту заменила с самого рождения мне мою мать.

И вот сейчас я услышал именно её спокойный голос, но… с тщательно скрываемыми нотками тревоги… Всё это в купе показывало мне, что дело очень серьёзно.

Бабушка без лишних слов и причитаний, но так, что было понятно, что это единственный шанс и единственный путь к спасению (от чего только спасаться?), донесла до моего сознания, что как угодно, через любые усилия, но мне надо обязательно пошевелиться.

— Но как, ба?! — мгновенно мелькнула мысль в моей в голове. — Я даже мизинцем пошевелить не могу.

— Надо…Ты должен… Хоть чем, хоть чуточку… Собери всю силу и сделай…