– Эй, подъем, боец. Жопу отморозишь, – услышал я знакомый голос и тут же несколько раз звонко получил по щекам.

Неохотно разлепил веки. Увидел наглую рожу Мейсона. Он довольно ухмылялся.

– Вставай-вставай, – проговорил здоровяк, протянув мне медвежью ладонь.

Оценивающе глянув на его ручищу, я хмыкнул и принял помощь.

– Ты способный парень, Сашка. Быстро учишься, – заметил Мейсон, когда я встал рядом с ним. – Пожалуй, это лучшая способность для таких, как мы. Ты спрашивал про резервации? Я решил, что вполне могу взять тебя с собой, поэтому, думаю, ты имеешь право знать, куда и зачем мы направляемся.

Мейсон замолчал, подняв глаза к небу. Как волк, смотрел на луну. Чертовски крупную и желтую луну.

– На нашей планете официально нет рабства, – неожиданно заговорил он. – Потому что на словах все люди равны. Один человек не может принадлежать другому. Однако мы без зазрения совести продаем кошечек-собачек да другую живность. Выдергиваем зверей из стаи. Заставляем трудиться в зоопарках да дельфинариях, утешая себя тем, что так им будет лучше. «Здесь их кормят, никто не угрожает…» и бла-бла-бла. Так вот, инопланетяне не пытаются обмануть сами себя. Мы для них – низшая раса. Для двергусов – удобные боевые костюмы. Для люмпусов – отменный деликатес. А также для обоих – бесплатная рабочая сила и товар для торговли.

Мейсон говорил равнодушно, с легкими нотками сарказма в голосе. Я не мог понять, действительно ли ему плевать на будущее человечества, или Защитник прячет эмоции за качественной маской?

– Поэтому, – продолжал мужчина, – ценное добро нужно где-то хранить. За всей планетой не уследишь, а за резервациями вполне возможно. Вот и сгоняют народ с окрестностей в одну кучу.

– Тебе доводилось их видеть? – спросил я, едва Мейсон замолчал.

Он задумчиво хмыкнул и кивнул:

– Я натыкался на одну, подконтрольную двергусам.

– И как? – тихо проговорил я. – Ужасно?

– Знаешь… – протянул Мейсон, почесав подбородок. – Я вырос не в самом благополучном районе Детройта, бывал в фавелах, видел, как живут официально не существующие неприкасаемые в Индии. Повидал много дерьма… И, скажу тебе, принадлежащая двергусам резервация не самое худшее место. Ведь для них люди – что для нас коровы да свиньи. Мы зверюшек кормим, поим, следим, чтобы размножались. Понимаешь, о чем я?

Я неуверенно кивнул. Понятно, куда он клонит, но совершенно не хочется верить, что такое будущее возможно. Неужели инопланетные твари действительно собираются разводить нас, как безвольный скот?

– Эй, чего насупился?! – усмехнувшись, Мейсон вдарил мне тяжелой лапищей по плечу, затем сжал его сильными пальцами. – Еще один урок тебе, Сашка. Слабые не могут выбирать.

– Выбирать что? – нахмурился я, с трудом вырвавшись и отступив на шаг.

– Ничего, – хохотнул Мейсон. – Выбор – это решение. А для любого решения нужна сила. И чем сложнее и важнее решение, тем больше силы для него нужно. Большинство наших собратьев слабы, именно поэтому они не могут выбирать, как им жить. И рады, что хотя бы выжили, пусть и стали скотом инопланетян.

– Ты хочешь сказать, – осторожно проговорил я, – что люди не способны постоять за себя?

– И это тоже, – махнул рукой Мейсон. – Но главное другое. Я могу решать, как мне жить дальше. И для себя я решил во что бы то ни стало помочь нашему виду выжить. И выжить в свободе. Это цель моей жизни. И ее стимул. Да это и есть моя жизнь! – он хитро прищурился. – А что насчет тебя? Достаточно ли ты силен, чтобы принимать решения? Чтобы жить?

С этими словами Защитник ринулся в бой. Я смог уйти в сторону, не сразу поняв, что мое лицо исказила хищная улыбка.

Мейсон и Григорий храпели, как кони. Пусть дворецкий и подарил мне беруши, спать в них оказалось не слишком удобно.

Да и сон отчего-то не шел. Я раз за разом прокручивал в голове все пять раундов сегодняшнего спарринга.

Эх, уделали меня, как котенка! Из достижений могу назвать лишь то, что до последнего смог сдержать свое нутро в узде. Правда, показалось, Мейсон заметил, что я не совсем обычный Защитник. Один из его бесчисленных уроков звучал так: «Если хочешь разорвать врага – разорви! Не сдерживайся! Но только не дай гневу захватить тебя! Сам оседлай его и полностью подчини!».

Интересный человек этот Мейсон. Несмотря ни на что, пожалуй, он мне нравится. Пусть я всей душой и желаю пустить его на фарш! А лучше – превзойти! Оставить далеко позади!

А пока буду наблюдать за ним и молча учиться. Ведь нет ничего зазорного в том, чтобы перенять опыт у другого, верно, Альфа?

Удивительно, но эта мысль не вызвала агрессии моих внутренних демонов. Ну еще бы! Ведь сильным и непреклонным нужно быть для других! А для себя необходимо уметь признавать слабости и избавляться от них. Ведь только глупец станет убеждать себя, что он сильнее всех. Действительно сильный никогда не остановится. И будет становиться все сильнее и сильн…

Запутавшись в сложных философских измышлениях, я провалился в глубокий сон.

Вытянув вперед руки, она приближалась ко мне, медленно перебирая по снегу босыми ногами. На шее ожерелье из толстого каната, хвост которого волочится позади девушки. Средней длины волосы спутаны, опухший синий язык вываливается из раскрытого рта.

В ее мертвых глазах пустота.

Я пячусь, сердце бешено колотится. Еще чуть-чуть, и она настигнет меня!

Черт! Уперся в стену! Откуда в чистом поле стена?

Судорожно оборачиваюсь и вижу окровавленный затылок. Неспешно поворачивается лицом и его владелец. Наши глаза встречаются.

– Ты… пожалеешь… – просипел Арсений и безвольной куклой рухнул на меня.

Я машинально поймал тело, но в следующий миг цепкие пальцы впились в горло. Она настигла меня… теперь душит так же, как и мы задушили ее…

– Кхе-кхе-кхе! – громко закашлявшись, я резко сел в кровати.

– Простыли, Александр Петрович? – раздался где-то далеко внизу вежливый голос. Догадался вытащить беруши и уже отчетливее услышал слова Григория: – Может быть, сходить за лекарством?

– Говорил же, Сашка, – сонно пробубнил Мейсон с соседней кровати, – будешь в сугробе валяться, жопу отморозишь…

Я окончательно пришел в себя. Зачем-то поднял руку и провел пальцем по ровному потолку, почесал голову и тяжело вздохнул.

– Простите, господа, – проговорил я, снова укладываясь. – Дурной сон приснился.

– Хм, пожалуй, стоит сходить за луковицей и солью, – проговорил Григорий. Скрипнул матрас – видимо, он встал с кровати.

– Зачем? – удивился я, глянув на дворецкого сверху. В ночной полутьме фигурой он еще больше напоминал медведя.

– Ну так от кошмаров, Александр Петрович, – удивился мужчина.

– Виски ему принеси лучше, Гриш, – усмехнулся Мейсон.

С большим трудом мне удалось убедить дворецкого, что справлюсь с проблемой собственными силами. Он до последнего упирался, и если бы не гневный возглас Мейсона: «Дайте уже поспать, черти!» – так бы и продолжил убеждать, что «хотя бы стоит повесить в изголовье луковку».

Как бы то ни было, короткая перепалка здорово отвлекла меня. Но когда все уснули, мысли о Розе и Арсении вновь медленно поползли в голову.

Определенно, подсознательно я испытываю вину, что не разглядел махинации телепата раньше. Ведь тогда смог бы спасти и девушку, и самого вундеркинда, и доверие бывших соклановцев ко мне.

Конечно, если абстрагироваться от прошлого, нынешнее положение дел меня полностью устраивает. Не случись то, что случилось, так бы и сидел в тихом омуте.

Но людей жалко… Ведь что бы со мной ни происходило, я в первую очередь – человек…

Уснуть мне удалось примерно через час. Кошмары уступили место приятным сновидениям. Обнаженные Белова, Саманта и даже Настя радовали меня до самого утра. Теперь подсознание намекало совершенно на другое.