В непринуждённой обстановке, на фоне шуршащего из динамиков французского шансона, люди пили свой кофе и переговаривались. Погружённые в приватные диалоги, они не обращали внимания на происходящее вокруг. В отличие от пожилой гостьи, расположившейся на диванчике у стены.
С диванчика открывался отличный обзор. Дама следила за официантами из-под ондатровой шапки гигантских размеров, которую предпочитала не снимать в помещении. Посетительница постоянно держала персонал в напряжении. Уверены ли они, что молоко для напитков натуральное? Не выяснится ли, что это порошковый заменитель? Сколько времени будет готовиться штрудель? Услышав обнадёживающее «десять минут», матрона демонстративно глянула на часы и засекла время.
– Девочки, я боюсь эту боярыню, – официантка Ника аккуратно кивнула коллегам, указывая глазами на предмет своих переживаний, – у неё на голове Пизанская башня из меха, и она попросила книгу жалоб.
Означенный фолиант был вынесен администратором. С лёгким поклоном старшая поинтересовалась, всё ли в порядке.
– Пока да, – высокомерно ответствовала дама, доставая из мешкообразной сумки, сшитой из лоскутков разноцветной кожи, ручку-перо. Чуть сдвинув со лба цилиндрическую меховую конструкцию, она освободила обзор для правого глаза и принялась листать страницы.
Кухне были отданы указания поторопиться с яблочным десертом для мадам. Клиентка с претензией, нужно отработать заказ идеально. Повар отдал штрудель, дышащий жаром, щедро присыпанный сахарным снегом. Ароматный шедевр он разместил на ослепительно-белой тарелке, украсив росчерком брусничного джема.
От зоркого ока дамы не укрылось, каким эффектным эскортом сопровождается её пирог. Бледная официантка, торжественно несущая яство. Ещё одна, со стопкой чистых чашек и блюдец, транспортируемых к бару. Администратор, контролирующая процесс. Повар в накрахмаленном колпаке, выглядывающий из окна выдачи: по чьей это вине пришлось сместить очерёдность готовки блюд?
В этот момент одна из посетительниц, закончив трапезу, встала из-за стола и потянулась к вешалке, чтобы взять пальто. Импульсивное движение. Случайный взмах. Секунда, и она задевает рукой поднос с посудой, который несёт официантка. Та, зазевавшись – рассматривала брошь на шапке престарелой мадам, – не успевает уклониться. Столкновение. Чашки, звеня, взмывают в воздух. Отчаянно пытаясь сохранить баланс, девушка ловит руками летящий поднос. Теряет опору и заваливается набок, увлекая за собой администратора. Начальница, падая, толкает официантку с пирогом. Тарелка отправляется в самостоятельное скольжение. Яблочный пай на сверхскоростях достигает адресата, приземляясь на пышную грудь дамы в мехах.
Третий глаз
Двадцать минут до Взмаха
Человек средних лет заглянул в кафе, чтобы повидаться с матерью.
– Мне американо, пожалуйста, – сделал он заказ на ходу, приветливо кивнув выглянувшему из-за стойки бариста. Не без труда отыскав свободный крючок, примостил своё пальто. Тяжёлый драп нагло распластался поверх других курток и шуб, растопырив рукава, в которые хозяин затолкал объёмный вязаный шарф и шапку. «Пока люди налегают на напитки, их одёжки сливаются в объятьях», – подумал мужчина и с улыбкой плюхнулся в кресло.
– Как ты провела свой день, мамочка?
В последние два года им редко удавалось видеться. Дела, заботы… И ещё трагедии, после которых непросто вести беседы, не скатываясь в состояние тоски.
– Встречалась с подругами, заполнила профиль в соцсети, – ответила женщина, привычным движением поправляя короткую чёлку, – вот, стрижку сделала.
– Мам, ты всегда на пике трендов! – Мужчина сделал глубокий глоток из глянцевой чашки. – А я седой и старый. Иногда мне кажется, что я старше тебя.
– Мужчин украшает седина, не то что женщин. Ты красавчик, сын! Стройный, взрослый, успешный… Любуюсь тобой. Про себя могу сказать, что так сильно люблю жизнь, что для меня каждый день на счету. Хочу жить, чувствовать, быть…
Женщина отодвинула пустую тарелку, с которой до последней крошки были собраны кусочки десерта, и улыбнулась. Мужчина смотрел на её лицо, испещрённое морщинками, и размышлял, что оно удивительно похоже на старинную карту местности.
«Моя мать носит пиратскую карту на лице, потому что она сама сокровище», – пришла ему в голову мысль.
– Послушай, хотела тебе сказать, – она сделалась необычайно серьёзной, – ты ещё встретишь свою любовь…
– Ну мам, не надо, я же просил! – сын поднял глаза и небрежно откинулся на спинку кресла.
– Послушай, это математический и, если тебе угодно, мистический расчёт, – она держала его взглядом, – если взять за основу теорию, что Бог создал каждой твари по паре, то твоя половинка уже родилась и живёт среди нас. Смотри, даже если вдруг ты полюбишь девушку на двадцать лет младше тебя, она уже выросла и живёт среди нас, ходит на работу или учёбу; возможно, ты касался её мимоходом, – скажем, в метро. Понимаешь? Ты должен смотреть по сторонам, сынок. Она ведь тоже ищет тебя.
– Хочешь ещё панна-коту? – решив сменить тему, он сделал ход с козырной карты.
Бабуля скорчила мордочку, блаженно закрыв глаза, отчего стала похожа на забавного зверька. Он знал: она не откажется от волшебного, умопомрачительного, нежнейшего желе. Чаепитие с матерью никогда не заканчивалось покупкой только одного десерта. Этот факт забавлял, делал их нечастые посиделки особенными, приправленными маленьким сладким секретом.
Раздался грохот и визг, на пол рухнул поднос с посудой. Всё произошло так быстро!
Оглушительный дребезг.
Кто-то вскрикнул.
Погасли настольные лампы.
Почти никто из гостей не понял, что произошло, но вот уже официантка поднималась с колен, опираясь на руку одного из посетителей; вторая кинулась к завалившейся ширме, осколки спешно собирали ещё двое. Сотрудники приносили посетителям извинения за беспокойство. Женщина в старомодном головном уборе теребила кружевной платок, отчищая одежду, испачканную во время происшествия. Она страшно закатывала единственный глаз – второй был скрыт под съехавшей набок шапкой – и буянила:
– Директора сюда, быстро! Вы мне химчистку ещё возместите и моральный ущерб!
Мужчина обернулся к матери.
– Ой, у тебя на лбу кровь! – вытаращилась та. – Осколочное ранение блюдцем?
– Третий глаз режется, – поддержал шутку сын, приложив салфетку к царапине, – мамуль, мне пора. Пей чай, пожалуйста, не торопись! Я закажу сладкое.
Они обнялись на прощанье.
«Я уже давно никуда не тороплюсь, дуралей. Торопливость ослабляет ощущения», – подумала женщина.
Свинство
Ника перепугалась не на шутку. Подходил к концу месяц испытательного срока, и, как назло, такая подстава с разбитой посудой. Сколько этих чашек и блюдец полегло сегодня на кафельном полу из-за неё? Какую сумму выкатит директор? Сможет ли покрыть убыток скромная зарплата официантки? А что с одноглазой посетительницей? Скорее всего, напишет жалобу, и администрации придётся пустить в расход кого-то из сотрудников. Кто будет принесён в жертву меховой страшиле? Правильно, никчёмная Ничка. Которая к тому же стажёр. Уволил без всяких реверансов – и все дела.
Собирая осколки, она растерянно улыбалась посетителям:
– Мне очень жаль, извините за беспокойство!
– Не принимаю никаких извинений! Это произвол! – дама, наводившая ужас на сотрудников кафе, перешла к угрозам: – Я найду на вас управу!
Администратор тщетно пыталась сгладить острые углы, предлагая замену всех блюд и сладкий комплимент от заведения.
– Давайте помогу, – к Нике обратилась женщина, чья рука и отправила в полёт треклятый поднос. Она опустилась рядом.
Масштабы катастрофы впечатляли. Во время падения кто-то зацепил кадку с фикусом. Пол устлала земля вперемешку с цветочным дренажем. Ширма, скрывавшая дверь в подсобку, завалилась, потянув за собой провод от лампы, которая незамедлительно рухнула, попрощавшись с цветным стеклянным плафоном. Хрустальная ваза, расплескав воду, рассыпалась на миллионы хрустких бриллиантов.
