Я молча кивал. Рыб, которые играючи метались и порхали между цветных растений и кораллов, я видел впервые в жизни. Просто океанские звёзды, глаз не оторвёшь. Моя спутница тоже прильнула к стёклам аквариума.

– Как я им завидую, – тяжело вздыхая, сказала он. – Этим существам. Они так беззаботны, ими все любуются. Они живут здесь и сейчас. Только так надо жить.

Заказ нам принесли молниеносно. После дежурного тоста «С приездом» и моих вздохов «А помнишь?» Таня взяла инициативу в свои руки. Передо мной сидела рафинированная, столичная леди. Как запрограммированная, она говорила чужие слова. Наши четыре года разлуки уместились в несколько её пространных размышлений о тщете моей провинциальной жизни. Я почувствовал себя полным лузером, неким студентом на экзамене, причём, самым отстающим, не выучившим ни одного билета. Я спросил её:

– Ты почему не отвечала на мои послания?

– А когда мне было отвечать? Когда? – жёстко парировала Таня. – Ты был хотя бы один раз в Москве? Москва – это бешеный ритм, непредсказуемость, сумасшествие. Но я очень благодарна ей за ежечасный, ледяной душ, за избавление от иллюзий.

Она вернулась сюда по единственной причине, чтобы продать свою квартиру в ветхом, деревянном двухэтажном доме. И, когда узнала, что я по роду своей службы имею к торговле недвижимостью прямое отношение, оживилась, засияла, сказала мне:

– Так, Гошенька, отныне ты моё доверенное лицо. Доставай бумагу, карандаш. Записывай.

И я повиновался ей, записывал, считал. В итоге получилась кругленькая сумма. Она настаивала на причитающихся мне процентах, я отказывался. Мне хотелось ей сказать: «Москва украла твоё сердце, Таня. Оттого в твоих глазах больше нет любви, лишь циничный расчёт». Но по слабости своей сдержался. Она потом излишне театрально ворковала по мобильнику, твердя:

– Антоний, не грусти. Я скоро обернусь. Закончу все свои дела и первым же поездом примчусь к тебе, в Медведково. Как наше гнёздышко? Ты пылесосишь каждый день наш персидский ковёр? Прекрасно. Как дела в посольстве? Ну, крутись, крутись. Нет, самолёта я боюсь. Я сейчас сижу в кафе с подружкой. Мы с ней учились в одном классе. Её Анжеликой зовут. Мы жуём бананы, мы совсем не пьём. Что за ревность, Тоша? Я верна тебе как Пенелопа. Я перезвоню попозже, – подвела черту она.

Я прыснул от смеха:

– Гоша -Тоша. Рифмуется.

Таня взорвалась и выдохнула:

– У меня начинает уже болеть затылок от твоего юмора, от тебя. Это Москва была на проводе, Бакутский. Ты понимаешь? Москва! Ревнуешь тоже? Все ревнуют, не дают дышать.

Обдав меня насмешливым, прелестным взором, Таня закурила. Я не знал, что делать с возникшей зловещей паузой. Я понял, что нам вообще больше не о чем разговаривать. Всё, что когда-то было между нами, похожее на светлое, искреннее чувство, растаяло без следа. Я сказал:

– Таня, мне кажется, тебе нужен другой риэлтор. Москва украла твоё сердце.

– Оставь меня в покое, а? – огрызнулась она в ответ и лицо её исказилось в нервной гримасе. – Я хочу остаться одна. Мужчина должен быть удачлив, понимаешь? По определению.

По-видимому, эти слова её очень задели. Мне даже показалось, что ещё мгновение и бутылка «Киндзмараули» обрушиться на мою голову. Но она сдержалась и произнесла, сжав губы:

– Для меня теперь мужчина без бобла – фук, манекен. Поэтому, Гоша…Адью! Хиляй отсюда! Я заплачу сама! Хиляй!

«Что за бандитский жаргон? Понахваталась в столице. Вот и всё. Татьянин день какой-то». В одно мгновение для меня рухнул целый мир. Из «Юты» я бежал по раскаленной набережной, как по руинам своей безответной любви. Теперь не оглянуться бы, выстоять, вычеркнуть из сердца строчки…

Милая Таня,

Солнце, кружись!

Если расстанемся –

Кончится жизнь.

(трагикомедия в пяти картинах)

действующие лица:

Белокопытов.

Ольга

Загзин

Картина первая

Летняя ночь. Один из причалов речного вокзала. Теплоход «Анна Герман». Из музыкального салона теплохода доносятся то приближающиеся, то удаляющиеся звуки саксофона. На палубе появляются Загзин и Белокопытов. Загзин одной рукой опирается на Белокопытова, в другой несёт букет цветов.

ЗАГЗИН (заплетающимся языком). Я же говорил тебе: старпом наш человек! Иннокентий Васильевич, надо! И всё, под козырёк. Ты же видел, видел…

БЕЛОКОПЫТОВ. Неудобно как-то…

ЗАГЗИН. Слушай меня, парень, ты хотя бы один раз путешествовал в люксе? Только честно.

БЕЛОКОПЫТОВ. Ни разу.

ЗАГЗИН. А я каждое лето туда-сюда плаваю, мне это не в диковинку, знакомые пейзажи. А это средняя палуба?

БЕЛОКОПЫТОВ. Средняя, средняя.

ЗАГЗИН (останавливается около двери каюты). Подержи мой кустик, пожалуйста (протягивает букет Белокопытову, роется во всех карманах). Да где же он, родимый? Вот он, вот он ключ мой, ключ от счастья…Тык-мык…Я попал. Ей богу, я попал. А толку?.. Она изнутри закрылась, лебёдушка. Все глаза, наверное, проглядела. Или не все? (стучится в дверь). Милая, свои!

БЕЛОКОПЫТОВ. Я пойду к старпому.

ЗАГЗИН. Нет! Ни в коем случае! Ты не бросай меня, брат…Ты знаешь, как я благодарен! Как ты их, однако! Одной левой, как щенят.

Ольга зажигает свет в прихожей каюты-люкс, нехотя набрасывает на себя халатик, открывает дверь. Держась друг за друга, в каюту вваливаются слегка испуганный Загзин и очень смущённый Белокопытов.

ЗАГЗИН. Можно?

БЕЛОКОПЫТОВ. Добрый вечер.

Ольга молчит, скрывая изумление.

ЗАГЗИН. Ты извини уж нас (протягивает букет).

БЕЛОКОПЫТОВ. Да, да, простите.

ЗАГЗИН. Как жаль, что ты отказалась, не вышла со мной на парапет. Ты знаешь, кого я встретил в привокзальном кабачке? Кирилла Исакова! Моего одноклассника. Помнишь такого? Шепелявый, заикается, услужливый такой. Не помнишь, Оля?

ОЛЬГА. Очень смутно.

ЗАГЗИН. Так он теперь директор ресторана! Ты могла себе представить?

ОЛЬГА. Что?

ЗАГЗИН. Кирилл, светило математики, а приземлился здесь, открыл свой бизнес.

ОЛЬГА. Букет цветов от него?

ЗАГЗИН. Нет, это Белокопытов постарался.

БЕЛОКОПЫТОВ. Виноват. Сорвал на клумбе.

ЗАГЗИН. От Кирилла тебе кока-кола. Где она, Белокопытов?

БЕЛОКОПЫТОВ. Позабыл? Мы подарили её бакенщику, дедушке.

ЗАГЗИН. Зачем?

ОЛЬГА. А кто это сейчас с тобой?

ЗАГЗИН. Ой, извини, я не представил. Это Вячеслав Белокопытов, лучший европейский фермер. Яблоню с лимоном скрещивает запросто. Плывёт за нами, то есть с нами…Опыт передать всем туркам, грекам. Он – учёный! Всех пересажает, скрестит!

БЕЛОКОПЫТОВ. Ваш Евгений Александрович шутит, у него большое чувство юмора.

ЗАГЗИН. Вдобавок ко всему предобрый малый. Замечательный поэт. Он «Незнакомку» Блока наизусть читает. Вскочил на ресторанный столик и давай чесать! Все рты открыли от изумления. Он сорвал жуткие аплодисменты!..

ОЛЬГА. Я не сомневаюсь.

БЕЛОКОПЫТОВ (Ольге). Мы с вами раньше не встречались?

ОЛЬГА. Кто знает…

ЗАГЗИН. Да его все знают.«Незнакомку» же читает!(Ольге). Мы так и будем у дверей стоять, как посторонние?

БЕЛОКОПЫТОВ. Я, наверное, пойду к старпому или поймаю такси и к товарищу. Он здесь недалеко живёт.

ЗАГЗИН. Ты хочешь, чтобы я обиделся на всю оставшуюся жизнь? Кого меняешь на старпома? Оля!..

ОЛЬГА. Вячеслав, действительно, куда вы на ночь глядя рвётесь? Места у нас много.

БЕЛОКОПЫТОВ. Хорошо, премного благодарен.

ЗАГЗИН. Оленька, вот если бы нам по напёрсточку Наполеона.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.