–… и сводки эти мне в нос не тычь! Я и без тебя знаю, сколько официально "Курьер" газет продает. Ты скажи – сколько подпольно!

Упоминание про лысину позволило Игорю предположить, что нагоняй получает либо бухгалтер, либо заместитель. Реплика про агентство "Курьер" прояснила ситуацию – нагоняй получал Рыбкин. Заместитель начальника по оргвопросам отвечал за распространение как родной газеты, так и ее коммерческого приложения – "Лавки объявлений".

– Что-нибудь срочное? – мило сморщив носик, спросила Любочка. Неужели, имея такое хорошенькое личико, она еще не привыкла быть объектом разглядывания? И это ее смущает?

– Нет, нет, – сказал журналист, – лучше я пойду перекурю. Голос шефа гремел без остановки – как на митинге. Буря разыгралась всерьез и надолго, а лезть после этого ора к Стасику с просьбами нет никакого резона. Пусть поостынет. Даже неплохо, что современное начальство сидит не за двойными советскими дверями, а за простыми фанерными. Теперь, чтобы узнать, какое у шефа настроение, совсем не обязательно лезть к нему в кабинет. Достаточно минутку пооколачиваться рядом.

– Я позову, – пообещала Любочка.

– Не стоит, я попозже загляну.

В курилке Свистун принял эстафету от Палыча, начальника компьютерного участка.

– Привет, – сказал тот, делая последнюю затяжку, – как дела?

– Здорово.

– А у нас опять машины посыпались. У меня виснет, Васину увезли на родину – в "Паккард", а у шефа винды сбоят.

Игорь кивнул, будто понял, прикурил и дал дельный совет, естественно, в области, далекой от современных технологий:

– К Стасику сейчас не ходи. Он на зама орет так, что Любочка краснеет.

– У меня и без него дел полно, хорошо хоть "Лавка" сегодня вышла, – заметил Палыч, выбрасывая окурок и покидая помещение.

– Я вот хотел посоветоваться.., – но Игорь с вопросом опоздал, компьютерщик уже бодро шагал по коридору.

Идея приобрести домашний компьютер распространяется воздушно–капельным путем и заразиться ею очень легко. Свистун незаметно для себя тоже оказался инфицирован ветрянкой всеобщей компьютеризации. А поскольку он ничего не понимал в материнских платах, винчестерах, драйверах и всем прочем, то без помощи Палыча рисковал приобрести новенький корпус, заполненный хламом, которому больше подошла бы упаковка в виде помойного ведра. Можно действовать по-другому – просто купить самую дорогую машину, вряд ли она окажется самой плохой. Но так широко из коллег жил только Гера Шварцев, а на какие шиши – никто не знал. Профессиональное ноу-хау!

– Черт бы его побрал, дай прикурить! – в курилку влетел Виктор Иванович Рыбкин. Сигарета в пальцах зама плясала, как марионетка.

Игорь заглянул Виктору в глаза. В них отражался праведный гнев подчиненного, получившего нагоняй и, конечно, несправедливый.

– Вот зараза, нашел крайнего! – продолжал зам по оргвопросам. – Можно подумать, такое в первый раз случается!

– А в чем дело? – для поддержания разговора спросил Свистун. – Что случилось-то?

– "Лавка" вышла, – коротко, между затяжками, объяснил Рыбкин.

– Что ж тут плохого?

– Ничего, если не считать, что наше коммерческое приложение печатается большим тиражом, чем мы заказываем.

– Так может быть?

Виктор посмотрел на Свистуна, как на идиота.

– Все может быть. Уже не в первый раз мы получаем сигнал, что у "Лавки объявлений" реальный тираж выше. Но по бумагам издательства проходит наш тираж.

– Что же так нервирует редактора? Мы ведь и оплачиваем производство только нашего тиража. Перерасход бумаги? – Игорь все не мог взять в толк причину конфликта.

– Левый неучтенный тираж параллельно с нашим развозится по газетным киоскам и продается в первую очередь. Это же чистая стопроцентная прибыль! – зам. по оргвопросам опять перешел на повышенный тон.

– А редактор?

– Я ему объясняю, что сигналы мне известны, что я работаю в этом направлении, а он орет. Причем так, что если бы его распиливали бензопилой "Дружба", он бы и ее заглушил. Можно подумать, что это я печатаю лишнюю пару тысяч "Лавки объявлений". – Тут Рыбкин подозрительно посмотрел на Игоря. – Но думать так у редактора нет никаких оснований!

– Конечно, – сразу кивнул Свистун, отводя взгляд от чересчур честных глаз зама. Когда человек с горячностью заявляет о своей кристальной чистоте, поневоле закрадывается сомнение. Игорь отбросил неприятную мысль. В конце концов, у него тоже нет оснований в чем–либо подозревать Виктора.

– Я, может, ночи не сплю, думаю, как этих гадов изловить,

– продолжал зам, – но что я могу сделать один, если в городе двести газетных киосков и еще сотня точек, через которые распространяются печатные издания.

– Сочувствую, – сказал журналист, вспомнив, что у Рыбкина нет машины и гоняться за преступниками ему придется "на своих двоих".

– Это настоящая мафия, – переходя на шепот, сказал Виктор Иванович. – Представь: лишнюю газету нужно отпечатать, упаковать, развести по киоскам и продать. Все эти операции выполняют разные люди, значит, все они в этом участвуют. Вся технологическая цепочка.

– Что же делать? Арестовывать тираж в издательстве и пересчитывать? – Игорь заинтересовался проблемой газетной мафии.

– А печатники скажут, что лишние экземпляры – это брак, что вполне допустимо. Есть даже какая-то норма на списывание в брак, процент от тиража, – Рыбкин покачал головой. – Я такой вариант прикидывал. Нет, левак нужно ловить по конкретным киоскам, в продаже.

– Хорошо, накроешь ты киоск, проведешь инвентаризацию, выявишь лишние экземпляры "Лавки", а киоскерша…

– Она скажет: ой, ошибочка вышла, ой, экспедитор лишнюю пачку дал, перепутал, с кем не бывает, – Виктор Иванович смешно передразнил плаксивый голос киоскерши. – Это тоже чепуха, но у меня в запасе – ход конем. Я могу отличить газету из левого тиража от нашей.

– Но ведь на них серийных номеров нету?

– Ты, Игорь, от жизни отстал, – зам лучился превосходством и Свистуну расхотелось его дальше жалеть.

– Мы же в "Лавке" начали цветную обложку делать. Ее заказывают отдельно и печатают строго по нашему заказу. Там аппарат немецкий, как в ксероксе, каждый экземпляр на учете. Придется этим мафиози свой тираж делать только черно-белым. Вот тут я их и прищучу! – Виктор Иванович обрел обычную уверенность в себе, бросил сигарету и покинул Игоря. – Пока.

– Пока, – отозвался Свистун, затушил свой окурок и отправился в кабинет редактора.

– Можно, – сказала Любочка, полагая, что предугадала вопрос журналиста. А Игорь и так из курилки видел, что в приемную никто не заходил.

– Привет, Игорек, – Станислав Юрьевич протянул сотруднику руку.

– Здравствуйте, – Свистун ответил на приветствие и замолчал. Как-то неудобно было начинать разговор с просьбы.

– Слыхал? – редактор, чтобы усилить реплику, нарисовал в воздухе крендель, похожий на знак вопроса.

– О чем? – все равно не понял Игорь.

– В "Сибирском полиграфисте" взяли моду печатать лишние экземпляры приложения. По отчетам "Курьера" нашего тиража остается все больше, и он идет прямиком в макулатуру. Кто-то на этом наживается, а Рыбкин бормочет, что контролирует ситуацию, балбес!

– Ну Виктор вроде, действительно, разбирается…

– В носу он ковыряется! – Станислав Юрьевич снова распалился. – Еще надо разобраться, на какой бумаге печатают левый тираж! Не думаю, чтобы эти мошенники создали фирму для покупки бумаги. Ведь наверняка у нас же ее и воруют!

– У них есть норма на брак, – блеснул эрудицией Игорь.

– Есть, – зловещим шепотом согласился редактор, – а это что? – Станислав Юрьевич потряс последним номером "Лавки". – Что это, я говорю?! – Он ткнул пальцем в газетную страницу, которая прямоугольной формой и тоном напоминала известную картину Малевича. – Чистый брак, заляпанный краской, они гонят как наш тираж, а на списанной "норме" печатают свой! Я Витю уже предупредил: будет такое продолжаться, он через месяц вылетит из редакции, как из пушки, и ближе, чем на Луне, в другую газету не устроится. Это я ему организую…