Продолговатые, обтянутые тонкой розовой кожей скулы Иры, когда она кричит на Петю, мне кажутся скулами ихтиозавра, а ее прекрасные глаза холодными и застывшими, как у рыбы.

Хулио однажды играл с Петей в футбол и заметил, какие у него рваные ботинки, и он купил ему новые. Мне только не понравилось, что потом Хулио раза два поинтересовался: ну как носятся ботинки? еще не истрепались? А на чудесные платьица для Мальвины у родителей находились деньги. Родной ребенок, неродной… Как обостряются эти проблемы, когда мало денег, впрочем, в числе других проблем.

Приехали в Эквадор Ира и Сусано вместе и долго жили в семье родителей, потому как Сусано около года искал работу. А отец Сусано – разносчик сигарет, сызмальства, покупая сигареты оптом, продавал подороже поштучно на концертах, стадионах, улицах, и всю жизнь жил на небольшой доход, а детей в доме, включая младших братьев Сусано, племянников и детей Иры, набралось шестнадцать. Случалось, дети Иры по три дня крошки риса во рту не держали и, проходя мимо тиенды, бросались к продуктам. Ира со стыдом оттаскивала их. Но в семье делились всем, чем могли, беда была в том, что чаще всего нечем было делиться, но если случалось яйцо, то его детям на шестнадцать частей делила свекровь.

Позже Сусано нашел работу, и все наладилось, не богато, но и не бедно. Вот и девушку помогать по хозяйству взяли. Но тот первый год остался в памяти Иры неизгладимым кошмаром.

Интересно, думается мне, уехала бы Ира в Союз, если бы у нее, как y меня, был обратный билет? Я спрашиваю.

– Нет, – говорит Ира, – я люблю Сусано.

Х Х Х

Контрольные работы здесь принято оценивать по двадцатибальной системе, а после объявления оценок назначать время для опротестования результатов: каждый студент сочтет должным попытаться убедить преподавателя, что ради справедливости ему нужно повысить оценку на балл, потому что вот здесь он хотел, но забыл написать, а здесь описался, а это вот простая арифметическая ошибка, не стоит за нее снижать…

На работе одного студента во время контрольной я сделала надпись для себя по-русски « поставить повыше», потому что видела, как старался во время семестра и старается на контрольной паренек, решает самостоятельно, а не списывает, как другие, на чьих работах я написала «списывал». А по фамилиям я всех не помнила и потому без этих надписей не смогла бы определить, чья именно данная работа.

Но Хулио, обнаружив на моем столе работы с надписями, сгреб их в охапку и пошел к ректору, и мне пришлось плестись за ним, чтоб оправдываться перед Норберто. Хулио размахивал работами и возмущался: разве можно ставить оценки априори? Мне было неловко. Тем более, что Норберто был уже в курсе наших с Хулио отношений.

Ректор повез нас обоих в ресторан поужинать за счет Политеха. Он старался нас помирить, и Хулио немного успокоился, но на следующий день он все контрольные перепроверил сам, и хотя его оценки незначительно отличались от моих, какое доверие и уважение теперь будет испытывать студенты ко мне, если процедуру опротестования выставленных оценок с согласия Норберто Хулио также провел сам?

Я не поняла, для чего все это было нужно Хулио. Потому что в понедельник собрание? Неужели он считает меня кандидатом на директорское кресло? Или потому что в моей группе в этом семестре по случайной путанице в секретариате оказалась та с тонкой талией и длинной толстой косой пышнозадая девушка, с которой Хулио танцевал на злополучной пирушке?

Она написала контрольную скверно, но я слегка завысила ей оценку, потому что боялась против своего стремления к объективности оказаться несправедливой к ней.

Хулио оценку ей не изменил.

Х Х Х

Сегодня облака вздули. Взяли огромный пустой шприц, воткнули в самую гущу и продвинули поршень до упора – и облака раздулись, внутри они, должно быть, полые. А может, и горы внутри тоже полые? Все в мире полое? И мы видим поверхности несуществующих вещей?

В этом мире разве можно быть в чем-то уверенным?

Х Х Х

Хулио занял директорское кресло. Причем к доказательствам отсутствия титула инженера у Вийялона он не прибегнул. Я думаю, у него не было доказательств: то был один из трюков Хулио по складыванию общественного мнения Политеха. И в понедельник же я поняла, почему в доме Сусано не обсуждалась кандидатура директора: на должность директора были выдвинуты две кандидатуры – значит тогда, в доме Сусано, единства не было, и это было известно закулисно. Не было смысла обсуждать кандидатуру.

Собрание длилось четыре часа, напряжение раскаляло воздух, хотя завуалированные речи начинались издалека. У Вийялона в глазах стояли слезы. Он несколько раз, хромая, выбегал из зала и возвращался.

Голосование сделали открытым. В процессе голосования преподаватель, выдвинувший соперника Хулио на директорское кресло, неожиданно воздержался, а сам кандидат–соперник заикнулся было о снятии своей кандидатуры, но голосование все равно закончили: с перевесом в два голоса победил Хулио. Счет, наверняка, он заранее знал, без этого не начал бы борьбу.

Таким образом, Вийялон обратился в рядового сотрудника отдела, а Хулио стал директором, и, помня угрозу Хулио выгнать Вийялона из Политеха, я боялась за седого чилийца: не окажется ли он без работы в чужой стране?

Кабинет директора стал кабинетом Хулио, а Дельфина – его секретаршей.

Х Х Х

В Риобамбу приезжал декан университета им. Патриса Лумумбы и в нашем с Хулио доме он встречался с выпускниками, а спустя некоторое время приехали сотрудники посольства. У них была великолепная машина, и на ней мы ездили купаться в горячих источниках соседнего городка. Когда речь зашла о пустых прилавках магазинов Союза, Хулио пошутил, что советскому народу давно пора вооружаться. Я грубо его оборвала:

– Что за ерунду ты мелишь!

Рука Союза – через этих двух сотрудников посольства – простиралась – вездесущая! – и сюда. Нужно соображать что и в чьем присутствии можно, а в чьем нельзя говорить! У меня же в Союзе родные!

Много месяцев спустя я узнала: Хулио просил в посольстве оружие для сплоченной им группы советских выпускников – партизаны? терроризм? – и я поняла, что той фразой он напоминал о своей просьбе и подчеркивал настрой на решительные действия. Или я ошибаюсь, он сказал это просто так? Могло ли быть у Хулио что-нибудь просто так?

Один из этих двоих за рулем пел профессионально поставленным низким и мощным голосом. Дар божий? Оказалось, почти: прежде он учился в семинарии на священника. А я и без этого признания догадалась, кто они – эти двое, приехавшие к нам из посольства.

Они увезли из Риобамбы Хулио с собой на два дня. Зачем? Хулио мне ничего не сказал вернувшись.

А Малыш так плакал и просил не уезжать, когда Хулио садился к ним в машину – с ума сойти! – можно было подумать: родной ему сын!

Одно только Хулио сказал: эти двое очень удивились, когда заглянув в какие-то свои учетные карточки, обнаружили, что моим мужем числится совсем другой мужчина. Они советовали нам скорее пожениться. Но оружие в посольстве Хулио не дали – или все-таки дали?…

Что за жизнь! Никогда ничего не знаешь наверняка… додумываешься… догадываешься… и – наверняка? – ничего! – никогда!..

Х Х Х

Хулио собирается привлечь к политической работе своего тезку Хулио Чавеса. Он тоже получил образование в Союзе, но сторонится выпускников, а о Союзе ни плохо, ни хорошо не говорит.

Хулио берет меня с собой. Когда я вижу Хулио Чавеса, я поражаюсь – два Хулио похожи даже внешне! А когда Хулио Чавес начинает говорить – спокойно, уверенно – то я поражаюсь еще больше: отличие в манере речи лишь в нюансе: мой Хулио придает значительность и вес каждому слову, а Хулио Чавес к каждому слову как бы приделывает воздушный шарик и оттого слова получаются легкими.