– Я никогда не был в Риме, – ответил Амброзий. – Мой отец тридцать лет прожил в Галлии, а мать была пленницей-бритткой.

– Это неважно.

Еще полсотни шагов они ехали молча.

– Ты все равно для них осколок старой империи, Амброзий, и ты это знаешь. Куда больше ты, чем твой брат. Центурион, сын влиятельного отца… Кому какое дело до матери. Мои люди не верят тебе и разорвут тебя при первой возможности, как волчата. Ты должен заслужить их доверие. Мое у тебя уже есть. Я помогу тебе.

Амброзий вспомнил, как одиннадцать лет назад, когда их с Утером только перевели в Регед из Каэр-Вента, он впервые увидел того, кто теперь зовет себя Вортигерн. Удачливого солдата, нахального воина легиона, он вел себя, как свободный наемник, а не как тот, кто трижды был в рабстве. В тот день его чествовали товарищи, заплетающимися языками уверяли, что пойдут ради него на верную смерть. Он восседал среди них и смотрелся вождем, царем варваров, а не обычным воином Рима. Тогда он встретился с Амброзием взглядом. Центурион до сих пор помнил тот взгляд – ни почтения, ни страха, ни злобы. Теперь этот человек предлагал ему помощь.

– Надо, чтобы солдаты тебе доверяли, – продолжал говорить ему Вортигерн. – Знаешь, как они тебя называют? Если отбросить прорву нелестных, то просто центурион и «Полу-бритт» – но никаких римских центурионов в моем новом царстве не будет. Будешь Амброзием Полу-бриттом. Солдатам не придется привыкать к новому прозвищу, а ты спустишься со своего разрушенного недосягаемого пьедестала сплошь из поваленных статуй и орлиного помета. Я тоже буду звать тебя так, Полу-бритт. Через пару недель ты и сам не заметишь, как станешь для них человеком. Они неплохие ребята. И у них есть свои причины ненавидеть твой Рим.

Причины были у каждого третьего, это не новость и не обида. Амброзий пожал плечами.

– Как скажешь. Можешь звать меня так.

– Вот и условились. Полу-бритт. Ты бывал прежде в Повисе?

– Давно и недолго. Мало что помню.

– Неизвестность лучше, чем волочиться к Стене вслед за братом?

Амброзий вновь вспомнил резкий запах опавших перебродивших яблок Повиса. Потом представил себе промерзшую землю рядом с Адриановым валом, жалкие остатки гарнизона в дырявых сапогах и с ни на что негодным оружием. Командира, который не ушел вслед за Флавием Клавдием лишь потому, что не обчистил все закоулки. Липкой паутиной на его мысли опустилось уныние, нищета и грязная, никому не нужная смерть.

– Да что угодно лучше, чем это, – ответил Амброзий.

Вортигерн рассмеялся.

– Я так и думал. Скажи, какая тебе корысть от Повиса? Пойми меня правильно. Да, я тебя убеждаю и обхаживаю так, как год назад не убеждал Утера в том, что у меня в кости не вплавлен свинец.

– Так ты шулер?

– Конечно, я шулер, Полу-бритт. Я солдат и за мной осталось пол легиона, сам-то как думаешь? Но вопрос был не про меня. Что ты ищешь в Повисе?

Амброзий задумался. Картина перед его мысленным взором стояла спокойная и самая заурядная. Новая и совсем для него незнакомая.

– Я хочу найти себе дело. На жалованье отстроить хозяйство и вызвать слуг из галльского дома отца. Взять себе молодую жену.

Вортигерн поджал губы, и они скривились на его лице тонкой змейкой.

– Надо же, – ответил он. – Надо же. Вроде это я три раза был в рабстве, но мыслит, как раб, здесь только Амброзий из Рима.

Он оскалился в широкой песьей улыбке и пришпорил коня.

– Ну и что ты теперь будешь делать? – крикнул он и обдал Амброзия дорожной пылью.

Тот пустил коня следом, и, поравнявшись с всадником, увидел все тот же безумный оскал.

– Ну же! – крикнул ему Вортигерн, но его голос почти перекрывал свист ветра в ушах. – Ты давно так не мчался во весь опор! Признай, что тебе это нравится! Вот это – свобода! Это, забитый римский звереныш!

Год назад Амброзий мог убить за такие слова. Он бы не стал, но это было дозволено, и никто не встал бы между ним и обидчиком. Теперь они были на равных, и Амброзий чувствовал, как такой же кривой и звериный оскал расползается по его лицу от уха до уха. Бешеная злость клокотала в груди. Он не знал, скачка ли это, обычная гонка, или он волком хочет вцепиться в глотку нового командира. Он решит это, когда обгонит его.

Лагерь уже остался далеко позади. Они выехали на пыльную пустошь, где изредка мелькали клочки дикого вереска и невысокие кривые осины. Амброзий гнал своего коня во весь опор. Внезапно Вортигерн резко натянул поводья и остановился. Амброзий еле смог удержаться в седле, скачка закончилась так же неожиданно, как и случилась.

– Ну что! – крикнул Вортигерн. Лицо солдата-императора налилось кровью, как у великанов в местных поверьях, но тот смеялся. – Тебе же понравилось, скажешь нет?

Амброзий спешился, подошёл к нему с лёгкой дрожью в ногах и со всей силы ударил того по лицу. Вортигерн пошатнулся, но не упал. Оттер рукавом кровь из разбитой губы.

– Славный удар, – прошипел он и выплюнул на землю выбитый зуб. – Это считать как «нет»?

Амброзий смотрел на него. После удара и скачки он больше не чувствовал той жгучей злобы.

– Это считать как «да». Но кулаком по роже ты заслужил. Тебе нужен тот, кто не даст тебе сдачи?

Вортигерн показал красные от собственной крови зубы. Сейчас тот как никогда походил на матёрого волка. Потом он хлопнул центуриона от души по обоим плечам и рассмеялся.

– Мне нужен такой, как ты. Я разрешаю тебе построить моих ребят. Обучить их. С твоей помощью они добудут мне царство и славу. Но не забывай – настало другое время.

– Я это понял.

И время другое. И он, Амброзий, другой, раз это не пугает его. Не без колебаний он протянул руку Вортигерну.

– Значит, уговор? – спросил он.

– Уговор, – ответил солдат-император. – Добро пожаловать в новый дом, Амброзий Полу-бритт.

– Что-то не так?

Вортигерн отвечал ему крепким рукопожатием, но прежде довольное, жесткое и насмешливое лицо его стало рассеянным и удивленным. Будто в ровный строй выверенных и четких планов встряло вдруг что-то новое и незнакомое. Он наклонился и поднял из дорожной пыли булыжник.

– Что это? – спросил Амброзий.

Вортигерн не ответил. Амброзий переспросил, вместо ответа солдат протянул ему камень.

– Скажи мне сам, что это.

Лицо солдата вновь стало спокойным и безмятежным, но смешинки из глаз пропали. Амброзий взял в руки булыжник, отряхнул его от пыли. Под слоем грязи камень был иглистый и заостренный, блестящий и темно-серый.

– Это руда, – ответил он Вортигерну. Затем взвесил булыжник в ладони. То было не железо, которое в избытке добывалось к востоку от этих земель, камень был легче. Темный блеск металла в породе притягивал взгляд.

– Это олово, – кивнул Вортигерн.

– Касситерит?

Амброзий поднес камень ближе к глазам. Вортигерн оказался прав.

– Такого качества руда не валяется под ногами просто так, Полу-бритт. Камень пролежал здесь долго, но явно упал с какой-то телеги. А ты знаешь, что это значит?

Он, центурион Амброзий, знал это получше многих других. Все эти люди, что явились на остров почти четыреста лет назад, все эти тысячи римлян, что уже многие годы мертвы, его собственный легион и товарищи, его брат Утер, он сам – все они оказались здесь по одной лишь причине, имя которой олово. Кто владел оловом – тот владел всем. И теперь, пожалуй, оно было ценнее золота. Амброзий Полу-бритт понимал, о чем говорил узурпатор. Где-то здесь была шахта.

– И не простая шахта, – Вортигерн понизил голос. Амброзий поежился, будто тот прочел его мысли. – Взгляни-ка еще раз, Полу-бритт, взгляни хорошенько. Лишь восьмая часть в этом камне – пустая порода. Все остальное – чистейшее олово… Нас сюда привела судьба, а не кони. Где-то здесь должен быть вход.

Если это олово, думал Амброзий. Если это взаправду, действительно олово, такая огромная и богатая жила, то Регед и близлежащие земли – уже не пропащий край, окутанный туманом, будто тяжелым сном. Тогда, еще очень давно, Рим возлагал на эти острова большие надежды. Безумные и неоправданные, эта далекая от привычного теплого моря земля казалась всем недостижимым северным раем, до которого так трудно добраться. А если трудно – то там будет все. Золото, серебро, рубины, лежащие под ногами, прекрасные женщины. Так в свое время говорили об Индии, пока вернувшийся Александр не опроверг безумные сказки. Но однажды пара отчаянных караванов привезла из Британии несколько возов блестящего касситерита. Для императоров прошлого этого оказалось достаточно. Началось завоевание нового Оловянного царства.