И действительно, под звуки прорывающегося хрипа из горла Матвея, разрез сомкнулся, словно поверхность молока после вынутой из него печеньки. На щеке не осталось и следа.

– Невероятно. Расслабилась. – Муругана говорила тихо. – Нужно собраться. Мне самой дисциплина тоже не помешает.

Она медленно опустила руку. Матвей повалился на пол, жадно хватая ртом воздух. Глаза дико вращались, готовые выскочить из орбит.

– Твоё счастье, что я лишена проявления спонтанных эмоций. Вспыхни во мне сейчас ярость и чувство мести – ты бы уже был не жилец.

– Поблагодари Муругану, теперь ты у неё в долгу, – назидательным тоном посоветовал Аскольд.

– Спа… си… бо… – еле выдавил из себя Матвей.

– А теперь я обращусь ко всем, – Муругана заговорила громче. Она властно смотрела на всех невольников камеры. – Раз вы оказались здесь, значит тому есть причины. И спорить с этим бесполезно. Не скрою, я могла бы всех вас уничтожить, сил, как вы видите, у меня хватит. Но я готова дать вам шанс искупить совершённый проступок. Как прозвучало на одном из спортивных телеканалов: «Жизнь – командная игра». Так давайте на время превратимся в единую команду, чтобы проявить жест доброй воли. Окажите нам услугу, и ваш проступок перед законом будет забыт. Я ведь правильно говорю?

Муругана обернулась к полицейскому. Тот, ошарашенный увиденным, только закивал, беззвучно шевеля губами.

– Я никаких проступков не совершал, – донеслось из угла камеры.

– Чей это голос, полный страха и безысходности? – и Муругана опять посмотрела сквозь решётку.

– Мой, – мотнул головой один из парней, но продолжил сидеть на скамейке.

– Бедный, бедный Юрий, – узнала его Муругана, – почти творческая личность. Работник театра. И твой бригадир о тебе так тепло отзывался. Но, видимо, что-то не задалось, да?

– Тебе виднее, – огрызнулся Юрий, – но никакого закона я не нарушал.

Ваня хихикнул за спиной Муруганы, а Аскольд сказал:

– Тебе же ясно было сказано, что спорить бесполезно. Раз попались, то надо свою вину искупить.

– Я ни в чём не виноват, – произнёс другой парень, сидевший рядом с Юрой.

– И я, – добавил третий.

– Меня тоже по ошибке, – донеслось с противоположенной стороны.

– Защебетали воробушки, – сквозь зубы негромко сказал Ваня.

– Сейчас это не имеет никакого значения, – почти крикнула Муругана, пресекая тем самым волну возмущения. – Этот, – она толкнула носом кроссовки приподнявшегося Матвея, – и вы все должны выполнить одну лишь просьбу. Одно задание – и вы на свободе. Ничего сложного. Немного поработать грузчиками в одном логистическом предприятии.

– Что именно нужно? – очухавшись, с пола спросил Матвей.

– Вот ты молодец, – одобрительно сказала Муругана, – до тебя хорошо дошло.

– Ну, если перенести что-то, то мы не против, – высказался за всех самый старший, которому по виду было где-то к тридцати. – Лишь бы не очень тяжёлое.

– Совсем не тяжёлое. Несколько небольших контейнеров размером с большую почтовую коробку. Все видели почтовые коробки?

Нестройный хор голосов ответил «да».

– Прекрасно. – И повернулась к своей свите. – Всё, теперь спокойно можете отправляться на кормёжку. Этих пятерых сегодня вполне достаточно. Сержант довезёт нас до Улитки, а потом меня с контейнерами до гостиницы. Вот там и встретимся. И ещё предупрежу: если Баоху будет в ваших руках, можете заходить в апартаменты сразу. Это важнее всего. Всё ясно?

– Да, хорошо, – по очереди ответили Ваня и Аскольд.

– Идите, идите, – начала подгонять Муругана, – уже слышу, как у Вани в животе пустота урчит.

Ваня сконфуженно улыбнулся. И через пару секунд парочка уже шагала обратно к лестнице, ведущей на первый этаж здания областного УВД.

Полицейский по-прежнему молчал и смотрел то на Муругану, то на сидящего на полу Матвея. Муругана заговорила мягко и плавно двинулась в сторону сержанта.

– Ну-ну-ну, зачем так волноваться по пустякам?

– Так я ведь первый раз такое вижу. Чтобы женщина играючи, одной рукой подняла к потолку, взяв за горло, молодого парня, – заговорил сержант.

– Не хотел бы себе такой жены? – сморщила нос Муругана.

– Точно – нет, – подтвердил сержант.

Подойдя вплотную, Муругана положила руку на погон полицейского.

– А никто и не заставляет. Просто давай сделаем командное дело, о котором я говорила. Хорошо?

– Хорошо.

– Подгоняй транспорт к выходу, а мы вшестером выйдем. Прокатимся.

– Есть.

И полицейский помчался к выходу, даже не поинтересовавшись у Муруганы, сможет ли она справиться с пятью мужчинами, если что. Сейчас такой вопрос казался ему по-детски наивным.

– Мне наручники не сняли, – пожаловался кто-то.

– Сержант тебе их на месте снимет. Вы нужны со свободными руками.

Четыре понурые фигуры вышли из камеры и не спеша направились к выходу, ведущему во внутренний двор областного управления полиции. Матвей двинулся следом. За дверью уже слышался гул выхлопной трубы подъезжающего автозака. Муругана шла последней, глядя в спину подавленного Матвея Матюшкина.

У стариков бывают очень цепкие пальцы. Именно об этом подумал Леонид Палыч, когда его на ходу, в длинном коридоре с зелёной дорожкой вдоль дверей гримёрок, схватил за рукав ветеран театра Вениамин Пузиков.

– Постой-ка, Палыч, – старческим высоким голосом возвестил он, тряхнув усами. – Чёрт знает, что творится. Горячая вода еле тёплая, так ведь ещё и жёлтая, как будто по трубам сухое белое пустили. Ладно бы действительно «Ркацители» или «Совиньон», так ведь вонючая, как… тут вариантов много. А вот ты мне скажи, может, знаешь причину, почему летом такая проблема – просто принять душ?

За время этого животрепещущего спича Лопатыч предпринял пару попыток вырваться, но бесполезно. Пузиков держал рукав бригадира, как последний не разыгранный билет в рай.

Только сейчас Лопатыч заметил на шее старика-Вениамина белое скрученное полотенце. И тут же стало понятно, что ветеран сцены не то, чтобы неожиданно впал в маразм, а попросту неудачно сходил в душ.

– Вениамин Мартемьянович, – зашипел на старика Лопатыч, – зачем вам этот грёбанный душ? Ведь не пахнете уже, наверняка. Что там мыть-то?

Пузиков ошалело уставился на бригадира, явно удивлённый таким ответом, но хватку не ослабил. Наоборот, начал трясти руку Лопатыча.

– Может, и не пахну, сам проверить не могу. Так что теперь прикажешь, вековым мхом покрываться?

– А ну-ка, отпустите мою руку! – выкрикнул Лопатыч, заполняя эхом второй этаж театра. Только в этот момент, неожиданно потеряв дар речи, Пузиков отцепил пальцы, высвобождая рукав спецовки. Спокойным голосом бригадир добавил: – Вы меня задерживаете, уважаемый Вениамин Мартемьянович. Спасибо.

И тут же поспешил на вахту театра. Спустившись и подойдя к окошку, Лопатыч спросил:

– Наитин был?

– Уже вышел, – кивнула Марина Харитоновна.

– А тот, что ему деньги принёс?

– Раньше вышел. Сказал, что снаружи подождёт.

– Пройдоха, вероятно, какой-нибудь. Пойду-ка я, Наитина подстрахую, на всякий случай, – и Лопатыч направился к выходу.

Вахтёрша только успела кинуть вдогонку:

– Мотоциклист, скорее всего. Бородатый и в кожаной куртке…

Да Лопатыч и так догадывался, как выглядит этот незваный гость.

Выскочив в тень под козырёк, готовый к неожиданной встрече лицом к лицу или к любому непредсказуемому развитию событий, максимально мобилизовавшись, Лопатыч понял, что опоздал. Опоздал ровно на то время, которое потратил на разговор с Пузиковым, плюс на дорогу до вахты.

Лопатыч кинул взгляд в одну сторону, затем в другую. Глаз выхватил далёкую тень двух силуэтов, повернувших от фонтана театрального парка на поперечную, правую аллею. И больше никого. Чуть вдалеке, за живой изгородью подстриженного кустарника, по улице бежали автомобили, куда-то спешили немногочисленные прохожие. Наитина и Семёна среди них не было.