В журнале М. Чулкова «И то и сё» за 1769 год встречается распространённое выражение: «достаточен, как олонецкий мужик». О мебели из красного дерева в избе такого селянина пишет и академик Н. Я. Озерецковский в книге «Путешествие на озеро Селигер» (1817). Отмечал эту особенность и Η. Μ. Карамзин, говоря о коломенских фабриках под Москвой и о старообрядцах…

Вот это разбогатевшее крестьянство имело свою литературу – лицевой лубок и не только. Виктор Шкловский ссылается на свою библиотеку с книгами XVIII столетия, с надписями «принадлежит крестьянину такому-то» и проставленными библиотечными нумерами. На одной был аж номер 200. Существовали целые издательства, такие как типография Решетникова, работавшие на подобного читателя. Особенно ценно свидетельство Н. П. Барсукова в книге «Жизнь и труды Погодина», где рассказывается, что будущий историк и писатель в 1813 году поехал в Медынский уезд Калужской губернии, к своей бабушке, крепостной помещика Салтыкова, и в глухом селе мальчик нашёл у своих родственников-крестьян множество книг и, кстати, впервые прочитал «Письма русского путешественника» Н. Карамзина. К слову, известный историк и писатель Михаил Погодин ещё сыграет свою пусть не прямую, а скорее, косвенную роль в становлении одного из героев нашей книги.

К сожалению, в XIX веке крестьянина-торговца, крестьянина-промышленника, крестьянина-грамотея заменил бедный поселянин, горбатившийся от зари до зари на своего прижимистого барина, порой аж до семи дней в неделю. Вслед за достатком грамотность и книги постепенно уходят из деревни. Дворянин, которому теперь не надо служить царю и отечеству, перебирается в своё поместье, где пытается разбогатеть и заменить собой на рынке купечество и оброчного крестьянина. Чем все эти «благостные» усилия закончатся, мы с вами знаем из учебников по российской истории XIX века или, например, из поэмы Н. В. Гоголя «Мёртвые души», с портретами весьма выразительных помещиков. Да и знатоки истории литературы подтвердят это на примере помещичьих забот Льва Толстого и Ивана Тургенева. Последний честно называл себя безалабернейшим из русских помещиков. Но имелись и положительные примеры, однако, скорее, как исключение из правил. Например, тот же мелкопоместный Болотов…

Разговор о забытых сказочниках XVIII века начнём с Василия Лёвшина, практически неизвестного широкой публике литератора, которого уже не первое столетие хотя бы помнят специалисты, о чём говорит несколько диссертаций и статей, посвященных разным аспектам его литературного творчества. Деятельность Лёвшина на ниве русского просвещения весьма разнообразна: писал он и об экономике, и о стряпне на кухне, но мы прикоснёмся в основном к сказочной теме его творчества, остальные обойдём стороной или только едва упомянем.

Василий Алексеевич Лёвшин родился в Смоленске 6(17) августа 1746 года. Древний город, согретый летним солнцем, раскинулся на семи холмах, утопая в зелени садов, а в низине, среди увалов и оврагов, шумел Днепр. Мальчик оказался четвёртым сыном капитана Алексея Денисовича (Дионисовича) Лёвшина (1710–1772), находившегося во время его рождения в очередном военном походе. Мать будущего сказочника и просветителя Елена Егоровна, дочь полковника, в девичестве Клочкова, была второй супругой Алексея Денисовича, но рано умерла, в 1757 году, когда Василию исполнилось одиннадцать лет.

Семья Лёвшиных принадлежала к старинному дворянскому роду Тульской губернии. Род Лёвшиных имел фамильный герб: в верхнем поле – серебряная звезда, а под ней – серебряная луна рогами вверх (так называемый Герб Лелива), в левом голубом поле – чёрный медведь с серебряным мечом в лапах, а в правом красном поле – выходящий левой стороной до половины белый орёл с распростёртым крылом. Щит увенчан дворянским шлемом с короной. Своим родоначальником Лёвшины считали некоего Сувола (Сцеволу) Левенштейна по прозвищу Левша, выехавшего из «немецких земель» (Швабии, юго-запад Германии) с двенадцатью верными рыцарями (ну прямо как апостолы) к великому князю Дмитрию Ивановичу (Донскому) в ноябре 1365 года (согласно «Бархатной книге» и «Общему гербовнику дворянских родов России»).

По легенде, причиной выезда из графства Левенштейнского были гонения на него со стороны Римского папского престола. В Новгороде, по семейному преданию, тот самый беглец – граф Сувол – на вече принял русское подданство и был весьма обласкан новгородцами, в результате чего женился на боярышне Марии Васильевне, взяв за невесту огромное приданое. Красивое семейное предание, передававшееся из уст в уста, – и не более того, но, как ни крути, закреплённое в документах. Знать со всего мира любила подчёркивать своё нездешнее происхождение, как и русские дворяне, впрочем…

Поведав такую интересную историю, которая попала во многие родословные документы и публикации о Лёвшине, сейчас немного разочаруем читателей. Н. В. Мятлев в своей статье о происхождении рода Лёвшиных приходит к следующему выводу: «Никакого подтверждения в летописях или иных достоверных источниках эта легенда о происхождении Лёвшиных не находит и, вероятнее всего, возникла не раньше конца XVII века, а потому… должна быть признана фантастической и совершенно отвергнута» (Родословная легенда Лёвшиных // Известия Русского генеалогического общества, вып. 2, отд. 1, с. 35–36).

Однако, как ни крути, Лёвшины, даже несмотря на их отечественное происхождение, верой и правдой служили Русскому государству: участвовали в отражении набегов и в походах против татар. Так, белёвский воевода Семён Семёнович Лёвшин в 1536 году самолично убил татарского царевича Ахмета в битве под селом Темрянь, о котором мы поговорим ещё не раз. Но через два года сын воеводы Данило Семёнович Лёвшин был сражён в жестоком бою, там же, при отражении очередного набега. Опричниками Ивана Грозного числились Василий Семёнович и Никита Яковлевич Лёвшины (1573). Во второй половине XVII века многие Лёвшины были при царском дворе стольниками.

А в 1614 году первый царь из Романовых, Михаил Фёдорович, за исправную службу пожаловал Ивану Даниловичу Лёвшину (пращуру нашего героя) половину села Темрянь в том самом белёвском уезде, где их предки служили не жалея головы. Афанасий Иванович Лёвшин (прапрадед В. А. Лёвшина) служил верой и правдой, будучи воеводой в Белёве в 1618–1619 годах. Отец же В. А. Лёвшина, Алексей Денисович, тянул армейскую лямку в русской армии. В 1756 году в чине полковника он вышел в отставку, а в 1772-м скончался, побыв белёвским воеводой; погребён в Темряни. Он был трижды женат, имел двенадцать сыновей и одиннадцать дочерей.

Будущий литератор родился в годы царствования Елизаветы Петровны, дочери Петра I, и, как мы говорили, рано потерял мать, ещё в 1757 году. Впечатлительный мальчик, видимо, сильно переживал утрату. Отец уже находился в отставке и вскоре вновь женился. Образование Лёвшин получил, скорее всего, домашнее, что для того времени было нормальным явлением. Не исключено, что его, как и будущего просветителя Н. И. Новикова, русской грамоте обучил какой-то дьячок. Судя по тому, что он хорошо знал иностранные языки, вероятно, учителем у него был немец – ими, искателями счастья на далёкой чужбине, в то время была наводнена Россия. Вспомним, например, про не раз описанных в литературе домашних учителей В. Жуковского или Л. Толстого. Быть может, с маленьким Васей занимался сам отец, и, видимо, в семье было немало книг, в том числе рукописных повестей, былин, о пропаже которых при пожаре Василий Алексеевич будет позже не раз вспоминать.

Полученное даровитым мальчиком образование было обширным и разносторонним, что впоследствии позволило ему исполнять обязанности судьи, секретаря, управлять имением, переводить иностранные литературные произведения с немецкого, французского и итальянского. Да и в армии Лёвшин служил при штабе и, самое главное, занимался литературным творчеством и различными прикладными науками. Также не исключено, что он много раз бывал на представлениях в домашних театрах, которые в то время устраивали богатые помещики у себя в усадьбах, после чего сохранил на всю жизнь любовь к театру и драматургии. Лёвшин оказался ровесником плеяды выдающихся деятелей России XVIII века: просветителя, журналиста, книгоиздателя Н. И. Новикова (1744–1818), писателя-сатирика Д. И. Фонвизина (1745–1792), писателя и мыслителя А. Н. Радищева (1749–1802), философа и драматурга П. С. Батурина (около 1740–1803), не раз упомянутого нами А. Т. Болотова.