«Да если бы не я, мы бы давно лишились дома и питались одними объедками!» – парировала в ответ, конечно, исключительно в мыслях.

– Следовало отдать тебя замуж за лорда Найтли, как только поступило предложение, – продолжила родительница.

– Он вдовец и старше меня в два раза! – искренне возмутилась я.

– Ничего, зато жили бы теперь припеваючи. С него запросто можно было бы стрясти пятьдесят золотников. Ваш союз всем пошел бы на пользу. В отличие от меня, он не стал бы терпеть твои выходки и ночные поползновения невесть куда. Порол бы, пока вся дурь из головы не вылетела. В котором часу вчера явилась? – с нажимом спросила мама, нацепив на вилку ломтик козьего сыра. – Я легла в девять, тебя все еще не было.

– В одиннадцать, – солгала без зазрения совести. – У Пирса возникли непредвиденные трудности: кобыла потеряла подкову, пришлось заглянуть к кузнецу.

Родные не знали, чем я занималась по ночам, поэтому в целях поддержания легенды всякий раз приходилось придумывать небылицы.

При упоминании имени друга мамино лицо перекосилось от злости.

– Когда ты перестанешь водиться с ним? Толку с вашего общения, если Корбы одной ногой стоят в пропасти? Пустая трата времени, – вспылила она.

Сестра потупила взгляд и опустила голову. Разговор о Пирсе в подобном русле вызвал у нее беспокойство. Выходит, я права. Лучшему другу все же удалось пробудить в ней чувства. Только этого не хватало! Придется провести разъяснительную беседу. С обоими!

– До чего непутевая дочь у меня выросла, – сетуя, сказала маркиза. – Надеюсь, из Аралим выйдет толк. Главное, подобрать ей богатого жениха. Ты за кого мечтаешь выйти, милая? За графа или барона? – елейным голоском спросила мама.

– За герцога, – нерешительно произнесла сестра и посмотрела на меня.

Под моим проницательным взглядом ее щеки покрылись легким румянцем. Аралим гулко сглотнула и уставилась в чашку с чаем, желая спрятать глаза.

– Правильно, солнышко. Нужно сразу ставить высокую планку. Нечего ее занижать, – одобрительно вымолвила родительница и замолчала, едва в столовую вошла горничная с плетеной корзиночкой, полной хлеба.

Пользуясь возникшей заминкой, я потянулась за заварничком, чтобы вновь наполнить чашку ароматным чаем. Стоило пальцам сомкнуться на фарфоровой ручке, а рукаву задраться, как тело с головы до ног окатил озноб. Я оторопело смотрела на круглую магическую печать на запястье и не могла пошевелиться.

– Вам помочь, миледи? – донесся словно через толщу воды девичий голос.

– Что? – просипела я, силясь понять, что сказала служанка.

– Давайте налью, – указала она кивком на заварник.

Я отдернула пальцы от посудины, как от раскаленного котла, спрятала руку под столом и выдавила из себя улыбку, делая вид, что все в порядке.

– Спасибо, Розанна.

– Всегда к вашим услугам, миледи.

Девушка налила чашку до краев, исполнила книксен и удалилась. Едва за ней закрылась дверь, я развернула руку и принялась изучать украдкой магическую отметку, оставленную загадочным блондином.

О, маги, в каком болоте я опять погрязла? Только бы не оправдались худшие опасения.

– Аралим, перестань есть, иначе не влезешь в платья! – гаркнула мама, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

– Хочешь, чтобы я в обморок упала во время прогулки? – огрызнулась сестра и направила в рот очередной кусочек ветчины.

Я последовала ее примеру, правда, аппетит почти исчез, ведь все мысли занимала теперь метка на запястье. Нужно поскорее встретиться с Пирсом. Может, ему удастся развеять страхи.

– Мужчины любят заботиться о слабых.

Мне с трудом удалось сдержать стон, полный возмущения и недовольства. Ограничивать Аралим в еде при наших обстоятельствах – полный абсурд. Мама только и думала, что о деньгах. Я тоже о них думала большую часть суток: размышляла, как сэкономить, за что заплатить в первую очередь, за что в последнюю, строила планы по налаживанию дел. Родные же помогали лишь на словах.

– Пусть ест, – эмоционально проговорила я и добавила помягче: – Кто знает, когда еще нам удастся хорошо позавтракать.

– Девушки должны оставаться стройными до брачной церемонии, иначе шансы удачно выйти замуж сильно снижаются. Хотя тебе и осиная талия не помогла, – в отместку за непозволительный тон мама выпустила ядовитое жало. – Отдашь мне деньги или, как всегда, единолично будешь ими заправлять?

Если бы маркиза умела распоряжаться средствами, я с радостью переложила бы на нее часть забот, но родительница расставалась с деньгами с поразительной легкостью, поэтому мне самой приходилось заниматься хозяйством и вести расходные книги.

– Зачем они тебе?

– Хочу заказать Аралим платье для Осеннего бала, – невозмутимо произнесла мама.

Губы незамедлительно сжались в тонкую линию, руки в кулаки. Нет, чтобы волноваться об угле или муке, которые закончатся со дня на день, ее мысли занимали исключительно наряды. Впрочем, зачем злиться? Я не услышала ничего нового.

– У нас полно срочных платежей. Да и осень с зимой не за горами. Следует позаботиться о дровах. Возможно, через две недели отец снова пришлет денег, тогда посмотрим.

Мама надула щеки. Небрежный ответ пришелся ей не по душе, но спорить не стала, знала, что бесполезно, поэтому не предприняла новой попытки по выуживанию денег.

В помещении повисла благодатная тишина, нарушаемая лишь звоном столовых приборов о тарелки. Обитатели дома предпочли насладиться вкусной едой, нежели вступать в полемику.

По окончании завтрака я поднялась со стула, точно взведенная пружина, пожелала всем хорошего дня и ураганом вылетела в коридор. Правда, прежде попросила сестру заглянуть ко мне при удобном случае.

В личных покоях первым делом замотала запястье льняным бинтом, затем опустилась в кресло и принялась писать письмо Пирсу с просьбой о встрече. Рука выводила последнее слово, когда раздался стук и в спальню вошла Аралим.

Я окинула ее с головы до ног оценивающим взглядом и пришла к неутешительному выводу: сестра нуждалась в новых вещах. Некогда фиолетовое платье сильно полиняло. Несмотря на мастерство горничной в швейном деле, никакие ленты и рюши не могли уже скрыть заплатки. Их количество росло подобно снежному кому. Сестре скоро не в чем будет появиться перед гостями. Придется выкроить три-четыре серебряника на новый отрез ткани.

– Ты просила зайти, – нерешительно произнесла она, закрывая дверь.

Пожалуй, из-за жесткого нрава, сложившегося вследствие жизненных трудностей, Аралим слегка побаивалась меня.

Я поднялась из-за стола, взяла сверток и протянула сестре со словами:

– Тебе просили передать.

Она развернула бумагу и с горящими глазами поинтересовалась:

– Кто?

– Общий знакомый.

Сестра не стала уточнять имени дарителя, сразу поняла, о ком шла речь, и расцвела, будто редкий цветок под лучами восходящего солнца. Заметив укор на моем лице, она смутилась и спешно прижала к груди пирожок, словно я намеревалась отнять его.

– Аралим, – как можно ласковее начала разговор, который следовало бы провести матери. – Я люблю тебя и желаю исключительно счастья, поэтому прошу: выбрось Пирса из головы, пока не поздно. Он хороший парень, но не пара тебе.

– А кто мне пара? – с вызовом спросила сестра и вскинула подбородок.

Видно, чувства к другу были намного сильнее, чем я предполагала, раз она позволила себе подобную дерзость.

– Кто-нибудь побогаче, – я сделала шаг, и моя гостья попятилась, точно боялась, что мне удастся своим напором переубедить ее, как случалось не раз. – Пойми, Аралим, если в ближайшее время не произойдет чуда и Пирс не поправит дела, ему придется продать замок и уехать в беспросветную глушь. Ни я, ни мама – никто из нас не желает тебе столь ужасной участи.

Сестра сжала губы и выше подняла голову.

– Не вижу ничего плохого в том, чтобы выйти замуж за любимого мужчину. Если ты иного мнения, может, расскажешь, как заставить сердце замолчать? Впрочем, у кого я спрашиваю, – злобно хмыкнула Аралим. – В тебе ведь нет даже унции женственности, вместо сердца – глыба льда. Порой мне кажется, что во всем мире не найдется человека, которому под силу растопить его. Знаешь, как за спиной тебя величает высший свет? «Железная дева», «Лорд в юбке», как угодно, только не леди Бланшет. Ты же состоишь из сплошных приказов и отчетов об исполнении. От твоего взгляда хочется спрятаться в каком-нибудь укромном уголке и не высовываться, пока не стихнут шаги.