– Почему он так ценен для вас? – поинтересовалась я, как только забрала протянутую фарфоровую посудину.

– Мне посчастливилось встретить свою вторую половину, чего и вам желаю, юная леди. Это был удачный брак, союз двух сердец. Мы прожили душа в душу двадцать лет, уверена, прожили бы еще столько же, если бы Генри не скончался после продолжительной болезни, – поведала она, сделав пару глотков, и полюбопытствовала: – Ваша сестра тоже обладает магией?

Вопрос было бы уместнее задать самой Аралим, но раз герцогиня адресовала его мне, мне же пришлось и отвечать:

– Да, но Аралим не стала развивать дар.

Женские брови взлетели вверх от удивления.

– Отчего же? Обладай я магией, непременно добилась бы больших успехов. Горы свернула бы.

– Ваша светлость, – осмелилась мама подать голос, едва ли пригубив из чашки. – Зачем девушкам развивать дар? Им следует обучаться ведению домашнего хозяйства, вышиванию, шитью, чтобы они стали хорошими женами и матерями. Какой прок от магии? Это прерогатива мужчин. У них полно времени для обучения. К тому же магия нужна им для работы, для защиты семьи…

Темно-серые глаза леди Леаросс полыхнули яростным огнем, но через мгновение уже ничто не выдавало в ней злости. Герцогиня тряхнула головой и заговорила в привычной манере:

– Судя по вашим словам, маркиза, вы осуждаете Сибиллу за то, что она с легкостью может расправиться с преступниками.

– Что в этом хорошего, миледи? Девушки должны быть кроткими, нежными и покорными, чего нельзя сказать о моей старшей дочери. Она готова день и ночь скакать на лошади, гоняться за ворами, с места на место перекладывать пыльные книги, лишь бы не вышивать и не шить новый наряд. Вся в отца, – мама слегка повысила тон. Это происходило всякий раз, когда она вспомнила о муже. – Другое дело Аралим. У меня две дочери, но они совершенно разные.

– Ваше сиятельство, как давно уехал ваш супруг? – вопросительно изогнула бровь хозяйка особняка.

– Три года назад, – на лице матери появилось недоумение. Впрочем, я тоже не поняла, к чему подобный вопрос.

– Давненько. Кто с тех пор занимается ведением хозяйства? Решает, куда и сколько потратить денег? Вы? – тон Ее светлости свидетельствовал о том, что ответ ей известен.

– Нет, миледи. Сибилла. Но муж исправно присылает деньги.

Сердце забарабанило в груди, точно молот о наковальню, кровь застыла в жилах. Кто маменьку дергал за язык? Неужели не могла промолчать?

Леди Леаросс со стуком поставила чашку с блюдцем на стол и впилась в лицо собеседницы проницательным взглядом.

– В таком случае чем вы недовольны, маркиза? Ваша дочь ведет домашние дела, в состоянии позаботиться о себе и близких, помочь другим. А то что шить и вышивать не умеет не беда. Сейчас полно портних. Кстати, сколько ей?

Слова влиятельной особы пришлись маме не по душе. Она запыхтела, словно закипающий чайник. Мне было приятно, что герцогиня разделяет мысли, однако я в очередной раз пожалела, что приняла приглашение. Не стоило приезжать.

К чаю и полным тарелкам различных деликатесов почти никто не притронулся, зато атмосфера в Серебряной гостиной накалилась. Даже присущие ей холодные оттенки не могли разрядить обстановку. Воздух в помещении стал тягучим и уже потрескивал от витавших над головами искорок.

Скорее всего, пожалела и мама, щеки которой раскраснелись от сдерживаемой злости. Как же! Меня открыто похвалили, в то время как Аралим не спели дифирамбы, а ведь именно на нее возлагались большие надежды.

– Двадцать один, герцогиня, – ответила матушка после затянувшейся паузы и не удержалась от новой порции унижения в мой адрес: – Но кто ж ее замуж-то такую возьмет?

Внезапно послышался стон дверных петель, вслед за ним раздался приятный бархатистый голос:

– Кто кого должен взять замуж?

Я посмотрела на вошедшего в гостиную молодого мужчину и едва не лишилась чувств. Диван подо мной закачался, стены и лица поплыли перед глазами, превратились в размытые пятна. Душа ушла в пятку. Перехватило дыхание. Сердце поначалу замерло, затем забарабанило о ребра, требуя, чтобы его срочно выпустили на свободу.

Это он! Точно он! Незнакомец, что поставил метку на запястье! Пусть на улице было темно, я не обозналась. Тот же голос, те же глаза цвета предгрозового неба, тот же пробирающий до костей взгляд, которым он окинул собравшихся, но затем отчего-то сосредоточил исключительно на мне.

«На ловца и зверь бежит», – запульсировала в голове тревожная мысль.

Я гулко сглотнула и пожелала провалиться сквозь землю. Лучше вовсе превратиться в мириады песчинок, переместиться в свои покои и никогда больше не попадаться на глаза этой ужасной особе.

С его появлением вдовствующая герцогиня заметно преобразилась: вернулась улыбка, со лба исчезла глубокая складка, щеки слегка порозовели. Каждая черта ее красивого лица выражала нынче безусловную любовь – глубокое чувство привязанности матери к своему ребенку.

Вот засада! Хорош поверенный, однако! Почему сразу не заметила кровной связи между леди Леаросс и магом из экипажа? У них ведь столько общего. Судьба послала много подсказок, но я ни одной не разгадала. Даже локон из медальона был частью головоломки. Но нет, не догадалась, не додумалась. Констебль из меня все-таки никудышный. Или попросту сказалась усталость?

В соответствии с этикетом я, мама и Аралим поднялись с насиженных мест, исполнили реверанс и снова опустились на мягкую обивку, как только были удостоены короткого кивка молодого и заносчивого аристократа.

Вскочив с дивана, герцогиня спешно заключила сына в объятия, прямо на наших глазах бегло поцеловала в щеку и произнесла с легким укором:

– Дорогой, я думала, ты пораньше вернешься.

Он не стал ее сторониться. На лице не возникло смущения или оторопи. Значит, никто не пытался разыграть спектакль, чтобы заставить нас поверить в прочную привязанность. Она действительно существовала, чего нельзя было сказать обо мне и маме.

Глядя на леди Леаросс и хозяина поместья, я ощутила болезненный спазм в области груди. Молодой мужчина ничего не сделал, просто пришел домой, но герцогиня смотрела на него, как на великую драгоценность: с любовью и нескрываемым восхищением. Сын был для нее целым миром, безграничной радостью.

Мне тоже хотелось испытать на себе эти чувства. Хоть толику. Но стань я самой императрицей, не увидела бы гордости в маминых глазах. Она продолжила бы смотреть на меня, точно на злейшего врага.

– Дела, мама. Сама понимаешь, первый день, – улыбнулся лорд Леаросс и в очередной раз мазнул по нам взглядом.

Пока мы не вызывали у него особого интереса, и это позволяло сохранять мне видимое спокойствие. Но лучше было поскорее унести отсюда ноги и навсегда стереть из памяти сегодняшний вечер.

Я сочла, что сейчас самый подходящий момент, чтобы улизнуть, поэтому встала и мягко произнесла:

– Ваша светлость, прошу нас простить, но мы, пожалуй, пойдем. И так засиделись. К тому же, уверена, вам хочется узнать, как у милорда прошел первый день.

Мои слова вновь привлекли внимание ночного преследователя. Мама зло шикнула. Покидать особняк сейчас, когда в гостиной появилась столь неординарная и влиятельная особа, она не собиралась. Вдруг еще и холостой? Вдруг влюбится в Аралим и женится на ней в итоге? Родительница лучше пригвоздит мои ноги к дивану, чем упустит шанс продемонстрировать крупной рыбешке свою младшую дочь. Зря старалась, что ли?

Герцогиня вовсе резко повернулась, фыркнула и вскинула руку, призывая меня к молчанию:

– Какое там засиделись? Вы даже чай толком не распробовали. Что до разговоров с моим сыном, то они подождут. Девин, дорогой, ты присоединишься?

– Извини, у меня были другие планы на вечер. Следовало прислать Ричарда с известием, что мы ждем гостей, тогда бы я присоединился. Не знал, что у тебя в Графорде полно знакомых, – с тенью удивления вымолвил он.

Леди Леаросс взяла молодого герцога под руку и проговорила с довольным видом: