Одно только касание его ладони превратило ее в неистовое, похотливое создание, которое ощущало себя скорее животным, чем женщиной.

Внезапно он убрал руку.

Однако эффект остался. Вся сдержанность, все мысли о скромности и пристойности исчезли из ее сознания. Она, стонала, всхлипывала, выкрикивала его имя и просила еще.

Ни один из ее прошлых мужчин — даже Пол, которого она так нежно любила, и Василий, с которым жила так долго, — не способен был пробудить в ней столь примитивные инстинкты.

Но ей было недостаточно.

Она хотела еще.

Ее тело дрожало, живот болел, разум желал еще. А ведь Сергий ничего не сделал, только коснулся ее.

Она потянулась к епископу, забыв о данном ему обещании. Ей хотелось притянуть его к себе и отдаться ему, хотелось, чтобы этот бородатый священник вошел в нее.

Но Сергий отодвинулся.

— Ты должна сопротивляться мне.

— Но почему? — закричала она.

— Чтобы стать сильнее.

Она протянула руки в темноту, желая коснуться его, но он уже был слишком далеко.

— Ты хочешь, чтобы я умоляла? Этого ты ждешь?

Он был ей нужен — и сверху нее, и внутри нее, чтобы завершить то, что начал. Ни один мужчина никогда не вызывал в ней ничего подобного.

— Прошу тебя, мой епископ, ты нужен мне.

— Нет. Ты меня не получишь.

Она пыталась по голосу определить, где он находится. Похоже, он был в углу. Но когда она, голая, перебежала комнату, он уже исчез оттуда.

— Зачем ты делаешь это со мной? — всхлипывала она. — Зачем мучаешь меня?

Его голос раздался из другой части комнаты, рядом с кроватью.

— Я хочу сделать тебя сильнее перед лицом Христа. Она развернулась и пошла к нему.

— Как ты можешь сейчас говорить о религии? — злобным голосом спросила она. — После того, что ты сделал? Что ты за праведник?

— Я не из тех новых священников, что живут, как им удобнее. В России меня знали как старца, пророка, способного заглядывать в души людей, — его голос эхом отражался в комнате. Он был повсюду и нигде, его местонахождение невозможно было определить. — Я пророк, лекарь, праведник, который был послан на Землю ждать чуда. Оно осветит путь верующим и даст им возможность вернуться в лоно церкви.

— Что ты за священник, если так обращаешься с женщиной?

— Это единственный способ обуздать тебя. Если ты собираешься следовать за мной к возрождению нашей веры, то должна обрести полный контроль над собой.

— Следовать к возрождению? — она решила, что не расслышала. — Почему я должна куда-то за тобой следовать?

— Потому что ты увидела мою силу. Все те мужчины, что брали тебя, были неспособны сопротивляться твоей красоте и делали это только для того, чтобы удовлетворить животные инстинкты. Но моя вера позволяет мне прикасаться к тебе, не поддаваясь им. Ты никогда не встречала такого мужчину, как я. Тебе нужна моя сила, девочка. Нужно то, чему я могу тебя научить.

— Мне ничего от тебя не нужно! — кричала она, Поворачиваясь от одного темного угла к другому и пытаясь определить, откуда исходит голос.

— Я вижу твою душу насквозь, — сказал он. — Ты жаждешь моей силы.

— Я жажду твоего тела.

— Мое тело принадлежит Господу, а не тебе.

— Тогда уйди от меня! Оставь меня в покое.

Закутавшись в простыню, она побежала к двери. Он остановил ее в центре комнаты, сорвав простыню с такой силой, что Николь упала на пол.

— Возвращайся в постель, — приказал он.

Она покорно поползла на четвереньках к кровати. Теперь она стыдилась своей обнаженности. Стыдилась, что молила его взять ее. Что предала память мужа так скоро после его смерти. С льющимися по щекам слезами она села на кровать и прислонилась к стене.

Епископ грузно опустился на матрас — но на сей раз не сел, а лег. Он обнял Николь и прижал ее голое тело к своему. В его руках она ощущала себя маленькой, беззащитной, уязвимой и напуганной.

Но было еще одно чувство.

Чувство, которое ее удивило. Она ощущала благодарность.

Благодарность за то, что могла свернуться, подобно ребенку, в его сильных руках и не бояться, что кто-то причинит ей вред.

— В России есть древняя традиция, — мягким голосом проговорил он. — Старцы ложатся с женщинами, чтобы доказать свою праведность. Так делал митрополит Макарий. Так делал Данила Филиппов[27]. И даже великий старец Распутин, говорят, ложился с императрицей Александрой. Сегодня и мы осуществим древний ритуал. Мы ляжем Вместе, чтобы доказать нашу силу и праведность.

Он положил руку на ее обнаженное бедро.

От ладони исходило необычное тепло — и Николь чувствовала, что оно проникает в кровь, которая несла его к сердцу, а оттуда — по всему телу.

Ее охватило умиротворение. Она чувствовала, как пульс замедляется, дыхание становится глубже, мускулы расслабляются… От одеяния и бороды епископа пахло ладаном и потом. Она вдыхала этот запах полной грудью и была рада обладать даже столь малой частичкой этого святого человека.

— Мне не по себе, когда я представляю, что ждет нас, девочка моя, — его голос был глухим и печальным. — Святое место падет. Святые сгорят в адском пламени.

— Я не понимаю.

— Когда поднимется полицейский Росток, церковь падет. Мертвые начнут убивать живых.

Николь села на кровати, пораженная и озадаченная его фразой. Сергий обнял девушку и вновь прижал к себе.

— Ничего страшного, девочка моя. Не в моих силах изменить будущее.

— Но зачем Ростку делать такое?

— Я не вижу его мотивов, — сказал Сергий.

— Разве ты не можешь использовать свой дар? Загляни ему в душу, как сделал со мной, — шепнула она.

— У некоторых людей есть способность закрывать душу от взгляда старца. Росток — один из таких людей. Дед учил его никому не Доверять и всегда ожидать предательства, потому он закрывает свой разум.

— Но он пытался помочь мне. Даже приставил охранника к моему дому.

Епископ глубоко вздохнул.

— Лысый великан теперь никому не поможет, — устало проговорил Сергий. — Он мертв.

После долгого молчания мрачным голосом он произнес:

— А теперь расскажи мне, что лежало в сейфе старика Ивана.

Следующим утром, в 9 часов 42 минуты, на своем рабочем месте умер президент Государственного банка Миддл-Вэлли.

По словам посетителя, в этот момент обсуждавшего с ним условия займа, Гарольд Зиман внезапно нахмурился, поднял левую руку ко лбу, затем открыл, рот, словно хотел что-то сказать, и упал лицом на зеленое сукно стола.

По мнению лечащего врача Гарольда, банкир умер еще до того, как его голова коснулась стола. Причиной смерти, вероятно, стало кровоизлияние в мозг. Это тяжелая форма инсульта, объяснил врач Ростку, прибывшему в банк, едва услышав о происшествии. Инсульт, продолжал врач, весьма распространенная причина смерти у людей возраста Зимана, особенно если учитывать повышенное кровяное давление банкира. Кроме того, за несколько дней до этого Зиман жаловался на головную боль и утром чувствовал себя не очень хорошо. Смерть наступила внезапно, что подтверждало версию с инсультом. Единственная альтернативная возможность — обширный сердечный приступ — исключалась тем фактом, что не наблюдалось прерывистого дыхания и болей в груди.

Тем не менее, объяснение врача встревожило Ростка. — Кровоизлияние? — услышав это слово, он вспомнил о смерти Уэнделла Франклина. — Вы имеете в виду, у него лопнули сосуды?

— В общем-то, да, — ответил врач. — Кровоизлияние в мозг происходит, когда лопаются мозговые сосуды. Оно могло быть вызвано истончением артериальной стенки или даже внезапной сильной эмоцией. Так или иначе, артерия лопнула. В случае Гарольда внутреннее кровотечение, вероятно, началось ранее тем же утром, что объясняло его головную боль и плохое самочувствие. К сожалению ничего нельзя было сделать, чтобы его спасти.

— Вы уверены в диагнозе?

— Ну, чтобы подтвердить его на все сто процентов, потребуется вскрытие. Но я видел десятки таких случаев, Росток. В этом нет ничего необычного. У него налились кровью глаза, — это значит, что кровоизлияние было обширным. Это объясняет внезапность смерти.