Он старался утешить больных, но больше всего они нуждались в питании. Один двенадцатилетний мальчик умолял близкого товарища дать ему побольше муки, говоря, что иначе он не доживет до Бразилии, но его товарищ остался безучастным. " Люди, не испытавшие тех трудностей, с которыми мы столкнулись, - писал Булкли, - удивятся, как люди могут быть настолько бесчеловечными, чтобы видеть, как на их глазах умирают от голода их собратья, и не давать им никакого облегчения. Но голод лишен всякого сострадания". Страдания мальчика закончились только тогда, когда "небеса послали ему на помощь смерть".
24 ноября судно Speedwell попало в загадочный лабиринт каналов и лагун. Бейнс обвинил Балкли в том, что тот ошибся, войдя в пролив. Неужели они зря потратили две недели, идя не тем путем? На это Балкли возразил: " если и было когда-нибудь в мире такое место, как Магелланов пролив, то мы сейчас находимся в нем".
Но, столкнувшись с растущим несогласием, он развернул лодку и направился в обратном направлении. Один морпех начал сходить с ума, истерически смеяться, пока не упал в тишине и не умер. Вскоре умер еще один человек, а затем еще один. Их тела были выброшены в море.
Уцелевшему отряду потребовалось около двух недель, чтобы проследить свой путь, и только потом они поняли, что нашли пролив. Теперь им пришлось начинать путь на восток заново.
Может быть, Чип был прав - может быть, им следовало отправиться на север.
ГЛАВА 19. Привидение
Чип не отказался от своего плана присоединиться к коммодору Энсону и эскадре. Он заключил союз с последним из отделившихся - отчаяние тоже может породить единство, и после гибели одного человека их стало девятнадцать, включая Байрона, Кэмпбелла, лейтенанта морской пехоты Гамильтона и хирурга Эллиота. Прошло два месяца с тех пор, как остальные покинули остров, и Чип с оставшимися людьми жил в приютах на заставе, добывая водоросли и редкую морскую птицу.
Дешели, избавленный от того, что Байрон описывал как " буйные заявления, угрозы и беспорядки недисциплинированной команды", выглядел обновленным, увлеченным, живым. " Он стал очень бодрым, - заметил Кэмпбелл, - повсюду ходил за дровами и водой, разводил костры и оказался отличным поваром". Чип и остальные мужчины, используя навыки, приобретенные при ремонте баркаса, смогли починить разлетевшийся на куски ял и укрепить потрепанную баржу. Тем временем с затонувшего "Вэйджера" удалось выловить три бочонка говядины, и Чэп успел припасти часть ее для предстоящего путешествия. " Тогда я начал питать большие надежды", - писал в своем отчете Чип. Теперь ему и другим людям оставалось только дождаться, когда шторм утихнет и можно будет отправиться в путь.
15 декабря Чип проснулся от проблеска света - солнца, пробившегося сквозь облака. Вместе с Байроном и несколькими другими людьми он поднялся на гору Мизери , чтобы лучше видеть море. Поднявшись на вершину, он достал телескоп и осмотрел горизонт. Вдали виднелись бурные волны.
Но людям не терпелось покинуть остров. Многие из них, напуганные бесконечным невезением, были уверены, что раз никто не похоронил моряка, убитого Джеймсом Митчеллом на горе Мизери, то его дух преследует их. " Однажды ночью нас встревожил странный крик, похожий на крик тонущего человека, - писал Байрон. "Многие из нас выбежали из своих хижин в направлении того места, откуда доносился шум, которое находилось недалеко от берега, где мы могли различить, но не отчетливо (так как тогда был лунный свет), вид человека, наполовину выплывшего из воды. Шум, издаваемый этим существом, был настолько не похож на звуки, издаваемые животными, которых они слышали раньше, что произвел на мужчин сильное впечатление, и они часто вспоминали это явление во время своих бедствий".
Погрузив свои немногочисленные припасы на двадцатичетырехфутовую баржу и восемнадцатифутовый ял, касталийцы принялись за работу. Эти суда были еще меньше, чем катер, и представляли собой открытые лодки, в которых для сидения использовались только поперечные доски. У каждого из них была короткая одномачтовая мачта, позволявшая ходить под парусом, но большую часть хода приходилось делать веслами. Чип втиснулся в баржу вместе с Байроном и восемью другими людьми. Среди спутанных тел, канатов, парусов, бочек с едой и водой у каждого из них было едва ли по футу свободного места. Кэмпбелл, Гамильтон и еще шесть человек были втиснуты в ял, локти и колени толкали сидящего рядом человека.
Чип окинул взглядом аванпост, где они жили последние семь месяцев. Все, что осталось, - это несколько разбросанных, побитых ветром укрытий - свидетельство борьбы за жизнь и смерть, которая скоро будет сметена стихией.
Чип с нетерпением ждал отплытия - по его словам, тоска заполнила " все мое сердце". По его сигналу Байрон и остальные отчалили от острова Вэйджер, начав свой долгий и трудный путь на север. Им предстояло пройти около 100 миль по заливу Боли, а затем еще 250 миль вдоль тихоокеанского побережья до острова Чилоэ.
Уже через час начался ливень, подул холодный и жесткий западный ветер. Лавины волн погребли лодки, и Чип приказал Байрону и остальным препятствовать потопу, образовав живую стену, стоящую спиной к морю. Вода продолжала наступать, захлестывая корпуса. Быстро вытаскивать лодки с помощью шляп и рук было невозможно, и Чип понимал, что если не облегчить и без того перегруженные лодки, то они во второй раз затонут у острова Уэгер. И тогда мужчинам пришлось совершить немыслимое: выбросить за борт практически все свои запасы, включая драгоценные бочки с едой. Изголодавшиеся люди смотрели, как их последние пайки поглощает прожорливое море.
К вечеру Чип и его спутники нашли бухту на побережье. Они выбрались на берег и стали карабкаться по гористой местности, надеясь найти укрытие для ночлега, но в конце концов рухнули на открытое ложе из камней, глядя на дождь. Они мечтали о своем убежище на острове Вэйджер. " Здесь у нас нет другого дома, кроме широкого мира", - писал Кэмпбелл. "Мороз был такой сильный, что к утру некоторые из нас были почти мертвы".
Чип понимал, что надо двигаться дальше, и торопил всех вернуться в лодки. Они гребли час за часом, день за днем, изредка останавливаясь, чтобы содрать водоросли с затонувших камней и приготовить еду из того, что они называли "морским клубком". Когда ветер менялся на южный, они плыли против ветра, растягивая сшитые холсты и подгоняя корпуса к волнам.
Через девять дней после отплытия с острова Вэйджер они прошли на север почти сто миль. На северо-западе виднелась оконечность мыса с тремя огромными скалами, уходящими в море. Они были почти у самого конца залива; можно было с уверенностью сказать, что самое страшное в их путешествии уже позади.
Они остановились на берегу, чтобы поспать, а когда проснулись следующим утром, то поняли, что дата - 25 декабря. Они отпраздновали Рождество пиршеством с морским клубочком и кубками свежей ручьевой воды - "адамовым вином", как они его называли, потому что это было все, что Бог дал Адаму пить. Перед тем как собрать вещи и отплыть дальше, Дешевые подняли тост за здоровье короля Георга II.
Через несколько дней они вышли к мысу - самой критической точке маршрута. Море, сходящееся здесь, пронизано мощными течениями и колоссальными волнами с пенящимися вершинами, которые Кэмпбелл называл "белыми из белых". Чип приказал людям спустить паруса, пока они не опрокинулись, и они стали изо всех сил тянуть весла.
Дешевый подбадривал их. Через несколько часов они подошли к первой из трех скал, но вскоре были отброшены назад волнами и течением. Хотя они попытались отступить в соседнюю бухту, но так устали, что не смогли добраться туда до темноты, и все уснули в лодках, навалившись на весла. После восхода солнца они восстанавливали силы в бухте, пока Дешевый не приказал им снова попытаться добраться до мыса. Они должны плыть за своим королем и страной. Они должны тянуться за своими женами, сыновьями и дочерьми, матерями и отцами, возлюбленными и друг за другом. На этот раз каставеи добрались до второго утеса, но были отброшены назад и вынуждены снова отступить в бухту.
