— У тебя может быть работа, сколько хочешь, детка. Ты можешь иметь их сколько угодно, но это будет не в Лос-Анджелесе.

— Ты не в своем уме, — рычит она.

— Наконец-то у тебя будет семья. Мы создадим ее вместе.

Он говорит это спокойно, как будто это простой план, который они уже решили. Но это удар в самое нутро, и она задыхается, слезы наполняют ее глаза.

У нее не было семьи с семнадцати лет. И, прежде всего, это то, чего она хочет.

Место, где она может принадлежать себе.

— Да пошел ты, — шипит она, смаргивая слезы. — Ты не можешь так со мной поступить.

Шаг ближе.

— Это уже сделано, — шепчет он, поглаживая пальцами ее щеку. — Ты знаешь, что это такое. Ты чувствовала это с тех пор, как мы впервые встретились.

Родственные души.

Она знает, что он прав, что за влечением стоит нечто, что нельзя объяснить биологией.

В глубине души она знает, что он ее пара.

— Я отказываюсь, — с болью шепчет она, не желая встречаться с ним взглядом.

Совесть не позволяет этого сделать.

Но он все так же спокоен, как и прежде, даже несмотря на ее сопротивление. — Я предчувствовал, что ты так скажешь, — вздыхает он.

Его пальцы легонько наклоняют ее подбородок вверх, чтобы она посмотрела на него.

— Тебе придется простить меня за последнее, любовь моя.

Прежде чем она успевает удивиться такому ласковому выражению, его вторая рука взлетает вверх и касается ее шеи с резким укусом. Широко раскрытыми глазами она смотрит, как он вынимает шприц, ее сознание заторможено, пока она пытается устоять на ногах.

— Это был единственный способ сделать это, — шепчет он ей на ухо, когда она теряет равновесие. Он удерживает ее в вертикальном положении, пока не переносит на диван, аккуратно укладывая на подушки.

— Ты…, — пролепетала она. — Что…

Верхний свет кружится вокруг нее. Она смотрит на потолок, пока он говорит.

— Они используют это на нас, когда мы ведем себя плохо, — говорит он небрежно. — Я позаботился о том, чтобы ты получила только половину, детка. Просто расслабься. Ты должна дать мне время собрать наши вещи, хорошо? Потом я должен завести машину.

Не получится, — дико думает она. Ты испортил аккумулятор.

Но слов не находится, и в конце концов она погружается в наркотический сон.

Список причин для извинений продолжает расти.

С надеждой на то, что он планирует ей дать, будет достаточно, чтобы заслужить хотя бы каплю ее прощения.

Она спокойно спит, пока он упаковывает их вещи в спортивные сумки. Он берет воду и непортящиеся продукты, которые находит на кухне.

Прямо как в отпуске, — дико думает он про себя. Вот куда мы едем. Семейный отпуск.

Он не лгал, когда предлагал ей семью. Его единственной семьей была Кассандра, после того как они потеряли родителей, и когда ее забрали, в его сердце образовалась дыра.

Элли знакома та же боль. Она знает, каково это — винить себя и жаждать чувства принадлежности, которое никогда не приходит.

Он даст ей это чувство. Он даст такое количество детей, какое она только пожелает.

Или, если она хочет, чтобы они были только вдвоем, это тоже прекрасно.

Однако до этого разговора еще далеко.

* * *

Машину достаточно легко перепрограммировать, и она оживает, как только он нажимает кнопку включения. Он аккуратно укладывает Элли на пассажирское сиденье, и она крепко спит, когда они навсегда прощаются с "Грин Вудс".

Их поездка занимает несколько часов на север, что как нельзя кстати. Он положил папку на колени Элли и с тревогой ждет, когда она проснется.

Он скучал по машине. Он забыл, как выглядит смена обстановки, и по дороге любовался горами, деревьями и водоемами.

Наконец, она просыпается. Она выпрямляется на своем сиденье, ее рот открыт в шоке.

— Элли, — говорит он, глядя, как она возится с ремнем безопасности. Они едут по шоссе, и ей, конечно, лучше не отстегиваться и не пытаться открыть дверь. — Омега. Успокойся.

Но она делает прямо противоположное.

— Теперь ты добавишь к списку своих обвинений похищение? — она сплюнула. Она смотрит на указатель автострады и хмурится. — Куда мы едем?

— Загляни в конверт, — отвечает он, не отрывая глаз от дороги. — Загляни в конверт, и там все объяснится.

— Ничего не надо объяснять, — настаивает она. — Выпусти меня. Или я начну кричать.

Он закатывает глаза.

— Просто открой этот чертов конверт, Элли.

Она прикусывает губу, гнев усиливает ее запах. Ее рука блуждает по конверту, палец останавливается на самом верху.

— Просто доверься мне, — пробормотал он, глядя на нее. — Пожалуйста.

Должно быть, она видит что-то в его глазах или чувствует его искренность, потому что она медленно открывает конверт, позволяя бумагам упасть ей на колени. Несколько минут молчания, пока она читает каждую из них.

Он тщательно составлял каждый документ, ночами сидел в кабинете доктора Портера, изучая и поднимая записи.

И, конечно, при необходимости он взламывал базы данных.

Он надеется, что этого будет достаточно. Он не может изменить ее прошлое, но он может дать ей то, чего она так хотела.

Он может дать ей ответы.

Когда она заговорила, они уже выехали на другую автостраду.

— Ты нашел его? — ее голос прерывается, едва переходя в шепот.

— Рональд Деннис. Да.

— Он…, — она снова перелистывает бумаги, сканируя их. Он поступил в больницу в ночь после аварии.

— У него были травмы, похожие на те, что бывают при автомобильных авариях. Через две недели его грузовик был в кузовном цехе с повреждениями, соответствующими лобовому столкновению.

Она молчит, пока он не слышит, как ее слезы бьют по бумагам.

— Это он, — задыхается она. — Ты нашел его.

— Наконец-то я использовал свои силы во благо, — пробормотал он.

— Я не могу поверить, что ты это сделал, — говорит она.

— Жизнь не дает нам ответов на многие вопросы, — пробормотал он. — Я рад, что смог дать тебе хотя бы один.

К его удивлению, она берет руку, которую он положил на бедро, и переплетает их пальцы. Он держит одну руку на рулевом колесе, сжимая ее ладонь.

— Куда мы едем? — снова спрашивает она.

— Мы собираемся нанести ему визит, — говорит он. — А что будет потом, зависит от тебя.

Она настолько ошеломлена тем, что он сделал, что даже не может поблагодарить его.

Она просто продолжает в недоумении смотреть на документы, перепроверяя их, чтобы убедиться, что это действительно он.

Фотография на его водительских правах до жути похожа на тот короткий взгляд, который бросила на него в день аварии.

Но она должна быть уверена.

Эрик обратился к каждой камере на светофоре между дорогами, нашел номерные знаки и отследил каждый из них. Он нашел владельцев автомобилей, изучил записи в больницах и сделал гораздо больше, чем потрудилась сделать полиция. Судя по следам заноса, водитель, скорее всего, был пьян.

— Сколько времени это у тебя заняло? — спросила она наконец, впитывая каждую деталь. — Даже полиция не проделала такого объема работы.

Эрик сделал все это за неделю, находясь в заключении.

— Это заняло слишком много времени, — говорит он. — Я хотел как можно скорее передать информацию. Даже если…

Она повторяет его слова, и он прочищает горло.

— Даже если бы я был тебе не нужен.

Она почти насмехается над абсурдностью его заявления.

Конечно, она хочет его. Ее тело взывает к нему.

Ее внутренняя Омега кричит о нем.

Ее сердце жаждет его.

Единственная часть, которая колеблется, — это ее разум. Ее рассудок и все, что позволяет ей держать себя в руках, находится под угрозой, когда она рядом с ним.

Ее плечо болит, ее метка чувствительна после оскорблений из его уст.

Он мог заявить права на нее там, в уединенном домике, но решил этого не делать.