"Она поедет на юг. Ее инстинкт подскажет, что все внимание официальных властей будет приковано к международным аэропортам и портам. Поэтому она постарается оказаться как можно дальше от них".

"Она поедет на юг и попытается зафрахтовать лодку или пересесть на яхту".

"И сукин сын! Она угадала единственное, что может сработать".

"Если это то, что она сделала, как, черт возьми, мы это проверим?"

"Мы могли бы начать с записей камер видеонаблюдения с автобусного терминала".

Она звонко рассмеялась: "Ха!"

Я знал, что она права, но, если не проводить полномасштабную поисково-спасательную операцию с поддержкой с воздуха, я был в тупике в поисках ответа. Я подумал о том, чтобы снова позвонить Полу Хоффману, но отбросил эту идею. Вероятность того, что они предоставят эти кадры ЦРУ, была еще меньше, чем у меня. Тогда я позвонил Херардо Баккею.

"Мистер Мейсон, вы все еще в Маниле?".

"Да. Я хотел поговорить с вами".

"Мы уже поговорили. Может быть, вам стоит вернуться в Вашингтон?"

"Да. Все изменилось. Кроме того, я думаю, что были некоторые административные расходы, о которых забыли".

Наступило долгое молчание. В конце концов он сказал: "Что за административные расходы?"

"Довольно большие. Послушайте, я не хочу тратить время, ни ваше, ни мое. Я буду краток и расплывчат, на случай, если у нас есть уши чужих. Постарайтесь не отставать. ХОРОШО?"

"Говори."

"Какой-то парень купил его, садясь в автобус. Ты со мной?"

"Да".

"Было бы круто увидеть это в кино, да?"

"Я понимаю".

"Я так понимаю, в таком оживленном месте..."

"Я сказал, что понимаю. Эти фильмы были собранны и их трудно достать".

"У кого они есть?"

"Я не могу сказать по телефону".

"Так вы можете их достать?"

"Да, я могу их достать, но это будет дорого".

"Мой дядя заплатит любую разумную сумму, но не настаивайте".

"Где вы находитесь?"

"В любом месте, где ты захочешь".

"Хорошо, торговый центр Ayala, на Courtyard Drive. Выйдешь на Аяла-авеню. Вы его знаете? Между районом Сан-Лоренцо и Урданетой. Можете припарковаться в гараже. Мы встречаемся в "Старбаксе" у парка Глориетта-четыре. Я буду там через полчаса, может, чуть больше".

"Так трудно достать, да?"

"Ты хочешь их или нет?"

"Я хочу их".

"Так будь там".

Он повесил трубку, и я повернулся к Галлин. Я поднял на нее бровь и сказал: "Ха! Сам".

От резиденции Маркоса до торгового центра Ayala было пятнадцать минут езды. По дороге я заехал в банк, что составило двадцать. Мы оставили "Корветт" на довольно странно названной Стальной парковке и пешком дошли до парка Глориетта-четыре, затем перешли дорогу, чтобы выпить кофе в пластиковом супермаркете "Старбакс". Это было похоже на декорацию из "Звездных войн", со странными складками на желтом потолке и столиками, которые были слишком малы для людей.

Мы сидели у стеклянной витрины и ждали появления Баккея. Галлин озиралась по сторонам, словно в ее шелковых трусиках завелся шершень. Я не спросил ее, в чем дело, но она все равно не удержалась и сказала.

"Странно, не правда ли?"

"Я не знаю, что это такое?"

"Нет, убери это выражение с лица. Это покровительственно. Со времен позднего средневековья - пока существуют кофейни - большинство великих интеллектуальных революций, революций, которые возвысили человеческую мысль и человеческое состояние, начинались в кофейнях. Я права или нет?"

Я задумался и кивнул: "Да, думаю, ты права".

"Место для стимулирования уникальной, индивидуальной мысли. От таких людей, как Бенджамин Франклин и Ван Гог, через Фрейда и Маркса к Альберу Камю и Жан-Полю Сартру. Черт! Сэр Исаак Ньютон начал свои работы по гравитации из-за спора, который он затеял в кофейне с Эдмундом Галлеем".

"Это куда-то ведет? То есть, ты права, но к чему ты клонишь?".

Она сделала широкий жест обеими руками: " Посмотри вокруг себя. Если архитектура - это застывшая поэзия, то что это, черт возьми, такое? Стандартизированное, систематизированное мышление, впавшее в паралич. Добро пожаловать в рассвет Водолея, где каждая мысль - это идентичная шестиугольная секция Разума Улья".

"Ты плохо спала прошлой ночью?"

"Не будь умником. Ты знаешь, что я права. Раньше кафе были уникальными местами для уникальных умов, теперь это стандартизированные места для стандартизированных умов".

Я дернул подбородком в сторону окна: "А вот и Баккей".

Он протиснулся в дверь, показал свой бейдж баристе и велел ей принести ему кофе к нашему столику. Когда он подошел, я встал. Его глаза были устремлены на Галлин. Я сказал:

"Инспектор, это капитан Галлин, мой напарник".

Он не поприветствовал ее. Он пристально посмотрел на меня и сказал: "Вы ничего не говорили о напарнике".

"Я тоже не говорил вам, какого цвета на мне трусы". Я мило улыбнулся: "И это потому, что это не твое собачье дело. А теперь садись и давай прекратим это дерьмо и поговорим о деле".

Он нахмурился на Галлин, выдвинул стул и сел. Я сказал: "Мне нужны записи камер видеонаблюдения со стрельбы на автобусном терминале Philtranco Pasay, за час до и час после. Внутри и снаружи".

"Две тысячи американских долларов".

Я ожидал пять, но вздохнул и посмотрел на Галлин. Она фыркнула: "Ты, наверное, шутишь! Ты видел их?"

Он кивнул: "Я занимаюсь расследованием. Но эти кадры опечатаны, засекречены и подлежат уничтожению".

"И что же на них?"

Он лукаво улыбнулся: "То, что ты хочешь увидеть. Я даю тебе столько бесплатно, но потом ты должен мне заплатить. У китайцев тоже есть такие кадры, но они не видели того, что видел я, потому что не знают, что искать". Он показал пальцем на мое лицо: "Ты знаешь, что искать".

Я посмотрел на Галлин. Мы установили зрительный контакт, и она почти незаметно кивнула мне, а затем сказала Баккею: "Лучше бы это было законно, Баккей".

"Или что? Китайцы имеют здесь вес, США тоже, но Израиль в Маниле не дерьмо. Не угрожай мне. Я знаю, кто ты, я видел твою машину. Ты крупная рыба в США, но на Филиппинах ты никто".

"Эй..." Он посмотрел на меня с той же наглостью в глазах. Я сказал: "Мы все здесь друзья. Через минуту я передам вам конверт под столом, так что расслабьтесь. А теперь, пока я этого не сделал, что с другими крупными терминалами, портами, аэропортами?".

"Ничего, никаких инцидентов, никаких следов. Я подключил систему видеонаблюдения и заставил команды проверять ее в течение сорока восьми часов. Никаких следов девушки или Джея".

Я нахмурился: "Джея?"

На его лице не было никакого выражения, когда он это сказал: "Он был моим другом, хорошим человеком".

Я задумался на мгновение, все еще хмурясь на него: "А как насчет девушки?"

"Мэрион Джеймс, я не знал ее лично, но она была еще ребенком, слишком молодым, слишком невинным, чтобы быть вовлеченным в такую грязную игру, как эта".

"Вы знаете, в чем дело, инспектор? Знаете ли вы, почему это вспыхнуло, что они ищут?"

Он выдержал мой взгляд и покачал головой: "Понятия не имею". Он пожал плечами: "Я могу сделать вывод, что вы можете сделать вывод".

Я встал и направился через комнату в ванную. Я нашел пустую кабинку и отсчитал две с половиной тысячи, а остальные две с половиной положил в бумажник.