— А вино? — спросил Репейник, — вино какое есть?

— Разное. Есть египетское финиковое…

Дион поморщился.

— …есть местное, есть ликийское.

— Хиосского нет?

— Нет.

— Ты не смотри так, мы заплатим.

— Хиосского нет, — покачал головой хозяин и удалился.

— Похоже, он не поверил в нашу платёжеспособность, — сказал Репейник, поглядывая вслед хозяину.

— Не думаю, — возразил Антенор, — он не предложил заплатить вперёд или показать деньги. Видать, неплохо читает по лицам, кто способен заплатить, а кто нет. Готов поспорить, если бы я был один, то для меня и ячменной похлёбки бы не нашлось, пока не выложу на стол монеты.

— Может кости кинем, покуда ждём? — предложил Ксантипп.

— Давай, — согласился Репейник и окликнул раба, — эй, парень, принеси-ка нам стакан.

Раб подал деревянный фимос, стакан для встряхивания костей. Дион пошарил пальцами в поясе и вытащил три кубика с вырезанными углублениями-точками на гранях.

Бросили кости раз, другой. В дальнем углу скрипнула скамья, и из-за стола поднялся человек. Вальяжной походкой приблизился к артельщикам. Остановился в трёх шагах, ковыряя щепкой в зубах. Большой палец левой руки он держал за широким кожаным поясом рядом с длинным ножом в украшенных бисером ножнах. Мужчина был темноволос, бороду, как видно, брил, но явно не часто. Зарос густой щетиной.

Некоторое время человек не произносил ни звука, хотя все взгляды были обращены к нему. Наконец, хрипло выдавил:

— Кто такие?

— Да ты, парень, невежа, — сказал Дион.

Человек усмехнулся и повторил вопрос более требовательным тоном.

— Кто такие?

Слова он сильно растягивал, что вкупе с перегаром выдавало — принял он на грудь уже немало.

— Мирные путешественники, — остановил закипающего Репейника Аполлодор, — едем по своим делам. А ты кто будешь, добрый человек?

«Добрый человек» перевёл взгляд на Аполлодора, обернулся к своим товарищам (те не спеша поднялись со своих мест), потом снова посмотрел на старшего артельщиков.

— Ты, хер с горы, вопросы будешь задавать, когда я разрешу. А я не разрешал. По каким делам едете? И куда?

Антенору показалось, будто самое время размять шею, что он немедленно и сделал, покрутив головой. Сахра неспешно закатывал рукав. Остальные не шелохнулись.

Трое товарищей «доброго человека» неторопливо приближались. У всех четверых на поясах красовались внушительные ножи, а один поигрывал узловатой палкой. Антенора это обстоятельство не смутило, от драки он никогда не бегал. Разве что настораживала наглость задир. Казалось, им было совершенно наплевать на численное превосходство артельщиков, да и размер кулаков Сахры, которые тот демонстративно положил на стол, не беспокоил. На всякий случай Антенор пробежал взглядом по сторонам, высматривая возможную подмогу противнику.

— Ты действительно невежа, парень, — сказал Аполлодор, — хочешь получить урок подобающего поведения?

Тот не ответил. Молча продолжал грызть щепку, которой только что чистил зубы, и бесшумно отбивал пальцами какой-то ритм по ножнам. Антенор заметил, что у одного из его товарищей плащ как-то странно оттопыривается назад и чуть вбок. Меч. Это уже серьёзно. Однако только он об этом подумал, как заметил, что Ксантипп незаметно пододвинул ближе к себе небрежно брошенный на лавку плащ, из-под которого высунулась рукоять персидской махайры^[24].

До неё, однако, дело не дошло. Один из товарищей «доброго человека», обликом сириец, приветствовал артельщиков на арамейском:

— Мир на вас, почтенные.

Другой коснулся локтя задиры.

— Остынь, Паламед. Не приставай к этим добрым путникам.

Он шагнул вперёд из-за спины задиры и посмотрел на Аполлодора.

— Прошу простить нас, уважаемые. Мой брат немного перебрал. Страсть как любит кулаки почесать под этим делом. Не сердитесь.

Теперь, когда лицо человека, остановившего задиру, не было скрыто в тени, Антенор видел, что они похожи друг на друга, как две капли воды. Близнецы.

Левый близнец что-то недовольно буркнул, повернулся и слегка шатающейся походкой направился к своему столу. Правый полез за пазуху и вытянул наружу круглую медную бляху на цепочке.

— Скажите, добрые люди, вы не встречали в дороге кого-нибудь с таким знаком?

В полумраке зала видно было плохо, но Антенор, прищурившись, всё же разглядел изображённого на медальоне Гермеса в крылатых сандалиях. Такие знаки при Александре выдавались ангарам. На оборотной стороне изображался профиль царя, такой же, как на монетах. Раньше знаки гонцов были золотыми с чеканным человеко-орлом Ахеменидов. Горе тому, кто осмеливался позариться на знак. В нынешние же беззаконные времена знак ангара с большей вероятностью гарантировал владельцу безвременную кончину, нежели беспрепятственное получение пищи и сменных лошадей на станциях ангарейона. Потому Лагид, теперешний хозяин здешних мест, выдавал гонцам медные бляхи. Вместо профиля царя там красовался сокол, изображённый в египетской манере.

— Нэ встрэчали, — сказал Багавир, — ангара тепэр рэдко встрэтишь.

— Жаль, — ответил Правый, — мы тут ожидаем друга. Ещё раз прошу простить.

Он посмотрел на сирийца, тот коротко кивнул и подсел за стол к паломнику.

— Эй, — напрягся Репейник, — этот человек путешествует с нами.

— Разве мы собираемся повредить ему? — удивился Правый, — наш друг просто захотел побеседовать с земляком.

Он повернулся и пошёл в угол, вслед за братом. Четвёртый их товарищ, тот, что поигрывал палкой, так и не проронил ни слова.

Дальнейшие посиделки протекали уже не весело. Артельщики постоянно косились на соседнюю компанию и ловили ответные пристальные взгляды. Сириец о чём-то шептался с паломником. Антенор арамейский знал хуже персидского, но отчаянно грел уши. Вернее, пытался греть. Те общались вполголоса, и слов разобрать не получалось.

Хозяин, который куда-то исчез во время знакомства, едва не окончившегося потасовкой, подал, наконец, баранину. Компания оживилась. В углу опустошали очередной кувшин, периодически оттуда доносились взрывы хохота.

Антенор некоторое время бодрился, не желая расслабляться в присутствии подозрительной компании, но вскоре усталость и поданное вино взяли своё, он начал размякать. Веки стремительно наливались свинцом.

Солнце давно село и снаружи воцарилась тьма, однако на освещении зальчика это никак не отразилось. Раб пару раз подкладывал в очаг дрова и подливал масло в светильник.

В комнаты никто не собирался. Артельщики по-прежнему сидели кучкой. Сахра блаженно сопел, подпирая рукой щёку. Ксантипп давно уткнулся лбом в столешницу. Протей и Аполлодор клевали носом. Только Репейник и Багавир засыпать не торопились.

Снаружи раздался перестук копыт. Послышались голоса. Антенор вздрогнул. Сразу же встрепенулся Аполлодор, а старый перс толкнул в плечо племянника.

Распахнулась дверь и на пороге возник человек в персидской пёстрой одежде. Голову его покрывала шафрановая шапка-курпаса с длинной шейной полосой, обёрнутой вокруг лица, так, что открытыми оставались лишь глаза.

Вошедший был хорошо вооружён — на поясе махайра в дорогих ножнах и горит^[25]. Следом за ним внутрь прошли ещё человек пять. Все при оружии.

С артельщиков моментально слетел сон, они подобрались и настороженно поглядывали на пришельцев.

Правый поднялся навстречу человеку в шафрановой курпасе.

— Ну что, Промах? — спросил тот безо всяких приветствий и предисловий, — он здесь не появлялся?

Голос из-под платка, закрывавшего рот, звучал приглушённо.

— Не появлялся, — ответил Правый.

Левый, уже совершенно готовый, с трудом оторвал голову от стола и промычал нечто нечленораздельное.

— Странно. Куда же он делся? Вы его часом не проворонили? — поинтересовался вошедший.

— Нет, епископ,^[26] как можно, — поспешно ответил Правый.

— Эти кто? — продолжал допытываться тот, кивнув в сторону артельщиков.