Тим наложил повязку, немного помолчал и негромко бросил:

— Ты спрашивал, зачем я отпустил русского? Ты удивишься Чомба, но я сам не знаю. И дело не в том, что он тоже русский. Просто мне кажется, что из этой затеи получится что-то хорошее. Не знаю что, но хочется верить, что полезное и хорошее.

— Я не выдам тебя, — торжественно ответил Сесил Мукобо. — Никогда не выдам. И буду помогать, чем смогу, потому что верю в тебя. Считай, что я уже забыл все.

Тим в ответ молча кивнул и помог встать товарищу.

«Ну что же… — думал он. — Глупо, конечно, но… пусть живет. Отчего-то мне кажется, Чомба мне еще пригодится…»

Скорость передвижения сильно замедлилась, но от преследователей удалось оторваться.

К точке эвакуации Тим и Чомба добрались в самый последний момент, когда туда уже садился вертолет.

Почему-то всего один вертолет.

Последние метры пришлось тащить Чомбу на себе. Начался сильный минометный обстрел, взрывы вздымались совсем близко. Судя по внешнему виду скаутов, им тоже пришлось столкнуться с повстанцами. Лицо у Риччи сильно распухло, левый глаз закрылся совсем, на близнецах и на Куусе, белели заляпанные кровью бинты. К счастью, Сара, скорее всего не пострадала.

Из последних сил Тим подбежал к вертолету и забросил Чомбу на борт.

Пилот заорал отчаянно жестикулируя:

— Мы не взлетим! Только одного! Возьму только одного! Перегруз, вы что, не понимаете?

Тим разглядел в «Хьюи» еще трех раненых на носилках, непонятно откуда взявшихся. Вертолет, действительно, был забит под завязку.

Совсем рядом с грохотом взметнулся фонтан земли. Куски земли и камни забарабанили по обшивке.

— Уходите! — махнул рукой Тимофей. — Уходите, мать вашу! Живо, я выйду сам…

— Иди к Замбези, к сотой миле… — закричал Плакса. — Там будут патрулировать легкая пехота. Уходи прямо сейчас, через пятнадцать минут «Хантеры» обработают этот квадрат напалмом…

Хантер(англ. Hawker Hunter, Охотник) — британский околозвуковой истребитель-бомбардировщик. Состоял на вооружении Королевских ВВС в 1950—1960-х годах, широко экспортировался и принимал участие во множестве вооружённых конфликтов.

Сара молча смотрела на Тимофея.

Движок вертолета надсадно взвыл, машина взмыла в воздух и на бреющем ушла на север.

Тим присел, с силой провел руками по лицу и потрепал по загривку ставшего на задние лапы медоеда.

— Ну что, прогуляемся, грязная ты жопа?

Бурбон не возражал.

Глава 6

Сначала Тим даже обиделся.

«Я тут благородный подвиг совершаю, так сказать, жертвую собой во благо Родины и товарищей, а они… — думал он, — козлы неблагородные, то есть, неблагодарные, хотя бы какую-нить речь толкнули на прощание. Мол, мы тебя никогда не забудем или что-то в этом роде. Ни полслова, словно бросили товарища в городском парке, а не на дикой территории, кишащей чернозадыми, свирепыми ублюдками. И Сара… хотя бы слезу проронила. Невеста называется…»

Впрочем, скорее всего, Тим больше стебался над собой.

А потом до него дошло, что подобные вояжи по диким территориям, просто банальная обыденность для скаутов. Их и создавали для рейдов по тылам врага. И подобных прогулок, Тимофей с товарищами, совершили уже немало. Как минимум, от раза в месяц. А после окончания учебки в Вафа-Вафа, в качестве экзамена, будущих скаутов, вообще отправляли в пешее одиночное турне на вражескую территорию с одним пистолетом и ножом. Так что, мягко говоря, ничего героического в предстоящем путешествии не просматривалось. Конечно не для обычного человека, а для скаута Селуса.

Вот тут Тимофей слегка огорчился, потому что уже приготовился примерить геройский венец.

Но очень быстро пришел в себя, вспомнив про предстоящий дождик из напалма. И припустил со всех ног куда подальше.

И очень вовремя.

Через несколько минут послышался нарастающий пронзительный визг, а потом за спиной Тимофея начали вспухать огромные огненные клубы.

Несмотря на то, что бомбы взрывались в нескольких сотнях метрах сзади, все вокруг сразу наполнилось мерзким синтетическимсмрадом. Температура воздуха резко поднялась, жар стоял такой, что листва деревьев и грязь под ногами начала дымиться.

— Твою же мать… — Тим подхватил подмышку отстающего Бурбона и побежал дальше, уже не заботясь о маскировке.

Самолеты вновь и вновь заходили на бомбежку, но, к счастью, вскоре Тиму удалось вырваться из зоны поражения.

Совершенно выбившись из сил, Тимофей съехал на заднице в глубокую ложбину, сразу набрал полные ладони мокрой грязи и ткнулся в них саднившим лицом. Сердце бешено бухало, глаза слезились, а носоглотка горела, словно сквозь нее пропустили соляную кислоту.

— Гребанные нигеры… — слегка отдышавшись, он прислушался, потом сбросил с себя ранец и с наслаждением опрокинулся на спину.

— Прх-хрр… — одобрительно проворчал Бурбон и тоже смешно растопырил лапки.

— Хм… — хмыкнул Тим. — Вот смотри, бестолочь. Собаки — гавкают, кошки — мяукают, лошади — ржут, гуси — гогочут, а медоеды? У вас есть свой язык?

Звуки издаваемые медоедом действительно было невозможно как-то систематически классифицировать. Бурбон постоянно удивлял Тимофея, он, то гавкал, то мяукал, то ржал, гукал, икал, рычал, хрипел и пищал. В общем, медоедский язык оказался очень богатым.

— Пи-хуй! — непонятно высказался Бурбон и было собрался свалить, но Тим поймал его за петлю на медоедской разгрузке и освободил от груза: пистолета и фляги. — Теперь вали, скотыняка…

А сам первым делом напился воды, а потом занялся ревизией имущества.

Как очень скоро выяснилось, с имуществом дело обстояло более-менее терпимо.

Все оружие осталось при Тимофее: винтовка и два пистолета, а вот боеприпасов к ним в наличие было откровенно мало: два полных магазина к «немке», с учетом патронов в пачках и по два магазина к пистолетам, учитывая заряженные.

И как бонус, всего одна граната РГД-5.

Из провизии наличествовало еще меньше: слегка початая полуторалитровая фляга чистой воды, грамм двести самогона в маленькой бутылочке из-под какой-то микстуры, грамм сто пятьдесят билтонга и маленькая пачка галет, на этом продовольственные запасы заканчивались.

Тимофей тяжко вздохнул, припомнив, чем его реципиенту приходилось питаться в учебном лагере скаута.

Курсантов не кормили вовсе. Жрать приходилось только то, что поймал в окружающей действительности. Причем походя, времени на поиск пропитания не давали. Поймал кузнечика или слизняка — сожрал, попалось засохшее обезьянье дерьмо — радуйся, ибо сандвичами и стейками полакомится можно только во сне. Впрочем, спать тоже было некогда.

Раз в неделю инструкторы устраивали праздник живота: убивали павиана, но жрать его разрешали только тогда, когда трупик основательно протухнет.

Отбор был жесточайшим, отсеивались даже выносливые как лошади аборигены из народов шона* и матабеле*, не говоря уже о белых. Но Тим Бергер окончил курсы с отличием, за что в учебном лагере получил свое прозвище.

Сам Тимофей тоже прошел хорошую школу. В компанию он пришел без военного опыта, но инструкторы в тренировочном лагере очень быстро, качественно и безжалостно вбили в него основные боевые навыки. Дальнейшее обучение прошло уже в подразделение, где точно так же никто с новобранцами не церемонился. Правда, жрать тухлую обезьянью печень ему не приходилось.

шона — народ, живущий преимущественно в Зимбабве, в сопредельных районах Мозамбика, а также Ботсваны.

матабеле — народ группы банту, проживающий в основном на юго-западе Зимбабве. Численность населения — приблизительно 2,58 млн. К матабеле близки такие народы как зулу и ндебеле.

— Воистину, кто умер — тот умер, кто остался — тот остался, — хмыкнул Тимофей и полез за картой.

«Сотой милей» скауты неофициально называли оперативный район, с замбийской стороны водохранилища Кариба, в котором родезийская легкая пехота часто проводила рейды.