Такой подход отнюдь не означал, что руководство партии предлагало отказаться от культурного наследия негритянского народа. Напротив, изучение этого наследия оно рассматривало как важный элемент в становлении национального самосознания американских негров, который может придать им дополнительные силы на пути прогресса. Но сама по себе культура не может дать освобождения. Освобождения можно добиться только в результате революции, ставящей своей целью передачу всей полноты власти народу. «Поэтому, — делал вывод X. Ньютон, — чтобы быть революционным националистом, необходимо быть в то же время социалистом».

Ряд руководителей партии пытались рассматривать борьбу за свободу и равноправие американских негров как неотъемлемую часть классовой борьбы. Они предупреждали, что правящие круги, будучи заинтересованными в сохранении всей остроты этнических противоречий, манипулируют расизмом, хотят представить всю борьбу американских негров как расовую борьбу, противостоящую борьбе классовой. «Мы понимаем, — подчеркивалось в газете «Черная пантера», — что классовая борьба является ключом, но мы не должны игнорировать и этнический фактор».

Преодоление национализма, признание первостепенной роли классовой борьбы создавало предпосылки для превращения партии «Черная пантера» в важную составную часть антимонополистической коалиции, для установления связей и сотрудничества с другими революционными и демократическими организациями. О наличии подобной тенденции свидетельствовала созванная партией летом 1969 года в Окленде (штат Калифорния) объединенная конференция, в работе которой приняли участие десятки организаций, в том числе Коммунистическая партия США и СДО. На этой конференции представители партии «Черная пантера» подчеркивали важность научной теории революционной борьбы, заявляли, что их подход к кризисным явлениям американского общества «находится в строгом соответствии с марксистским анализом», всеобщие принципы которого должны быть творчески применены в специфических условиях США.

К сожалению, несмотря на определенные политические и идеологические сдвиги, партия не смогла преодолеть имевшиеся в ее рядах существенные разногласия по вопросу об основных движущих силах революционных преобразований и тактике борьбы.

С одной стороны, руководство партии, анализируя объективные возможности для союза с другими отрядами демократического движения, и в первую очередь с леворадикальным студенчеством, подчеркивало, что наибольшую активность в современной Америке проявляют люди, не являющиеся представителями беднейших слоев. Они «страдают от иной формы угнетения». Это «духовное страдание, столь сильное, что люди, столь же несчастны, как если бы они голодали», — подчеркивалось в газете «Черная пантера». Голод не единственная форма нищеты. Те американцы, которые поняли источник своих духовных страданий, с неизбежностью будут испытывать все усиливающуюся «ненависть к существующей системе, настолько глубокую, что им не останется ничего иного, как разрушить ее».

С другой стороны, признавая классовый характер борьбы за свободу и равноправие негритянского населения, в практической деятельности партия ориентировалась главным образом на беднейшие слои негритянского населения и безработных, которые, по мнению ее руководителей, проявляют наибольший интерес к политической организации. На деле большинство представителей этих слоев интересовали лишь внешние проявления революционности партии. Возмущаясь своим безысходным положением, они искали выход в бесперспективных бунтах.

Исключенные из сферы непосредственного участия в производственных отношениях капитализма современные люмпены лишены возможности направить свой протест против экономических и политических устоев этого общества, выработать подлинно пролетарское революционное сознание, которое могли бы воспринять широкие массы трудящихся в борьбе за свое освобождение. Ориентация на беднейшие слои населения и безработных, стремление отстаивать главным образом их интересы оставляли вне поля зрения партии основные массы негритянского рабочего класса. Такая политика не способствовала достижению единства движения за свободу и равноправие негритянского населения с американским рабочим движением в целом. Люмпенизированный социальный состав партии вел к чрезмерному увлечению экстремистской тактикой, к провозглашению вооруженного восстания единственным методом революционной борьбы. Особенно этим грешила группа, поддерживавшая скрывавшегося в Алжире от преследования американской полиции министра информации партии Элдриджа Кливера, который настоятельно призывал народ «организоваться, взяться за оружие и повести войну за свержение существующей системы». Все другие формы борьбы Э. Кливер считал в лучшем случае тактической уступкой тем пли иным обстоятельствам данной ситуации.

Такого рода разногласия по принципиальным вопросам свидетельствовали о громадном разрыве между признанием борьбы за социализм как альтернативы революционного преобразования общества и практической деятельностью, уровнем практической политики партии «Черная пантера». Они не могли не повести в скором времени к усилению увлечения идеями социалистов-утопистов, к острой фракционной борьбе, к антагонизму между отдельными группировками, к ослаблению единства действий с другими отрядами революционного и демократического движения.

В ответ на активизацию массового демократического движения правящие круги США перешли к открытым методам его подавления, арестам, полицейской травле, избиениям, физическому уничтожению руководителей и активных членов прогрессивных организаций.

Пока движение носило стихийный характер, не ставило перед собой более или менее определенных политических целей, его запугивала и подавляла открытая реакция. Но когда в нем появились силы, выступающие за свержение капитализма, за уничтожение частной собственности, за передачу всей власти народу, на подавление движения был брошен весь организованный и вооруженный государственный аппарат насилия. Об этом свидетельствуют многочисленные судебные процессы над руководителями антивоенного и негритянского движения, репрессивные полицейские акции в гетто, убийства в Кенте и Джексоне, стремление к физическому уничтожению партии «Черная пантера». Только за один год, начиная с января 1968 года, было убито 28 членов партии, сотни брошены в тюрьмы. Как отмечалось в заявлении компартии штата Иллинойс, в связи с убийством Фреда Хэмптона «все руководители партии прошлого года либо убиты, либо содержатся в тюрьмах, либо находятся в изгнании».

Но одними репрессиями, грубым лобовым антикоммунизмом подавить современное демократическое движение невозможно. Буржуазная идеология и пропаганда ищут новые формы воздействия на умонастроения студенчества и молодой политизирующейся интеллигенции, которые способствовали бы расколу движения и его полной ликвидации. С ними объективно смыкаются различные троцкистские, маоистские и прочие ультралевацкие группировки, которые своей деятельностью наносят существенный ущерб движению, препятствуют достижению его единства. Все они пытаются воспользоваться политическими просчетами как леворадикального студенческого движения, так и движения за свободу и равноправие негритянского населения, паразитируя на массовом народном подъеме. Основная ставка делается на неоднородность «нового левого», на низкий уровень политического сознания многих его участников, на их смутное представление о классах и классовой борьбе, об истории революционного движения, на традиционный американский индивидуализм, на расовые предрассудки, антикоммунистические наслоения.

Но все большее число представителей «нового левого» отвергало антикоммунизм, на своем опыте убеждаясь, что он является главным средством раскола и разобщения сил демократии и прогресса. И тогда громадное число буржуазных социологов, от открытых антикоммунистов до утонченных либералов, включилось в кампанию борьбы против «нового левого» движения, предлагая свои рецепты по возвращению непокорной, бунтующей молодежи в лоно «закона и порядка», в общество, основанное на ценностях «американского образа жизни».