Генерал сунулся в шлюпку… И вдруг вылез.

И зашагал ко мне.

Хэд, от меня-то ему что надо?

Я склонил голову вбок, ожидая шагающее на меня возмездие. Неужели ультиматумами будет кидаться? А в руках у него — что за пакет?

Я посмотрел на браслет, но сигнализатор не загорелся. Ну, хоть не бомба, и то ладно.

Дегир подошел на длину падающей от меня тени, это нормально по экзотианскому протоколу, поморщился, как от боли, протянул мне пакет и ушёл той же походкой выжатого досуха человека.

Он не обернулся. Залез в шлюпку и сгинул вместе с ней.

Я долго смотрел на дрожание воздуха, оставшееся от генеральской «марки» — иссиня-черной капли мрака, чуть больше нашей «двоечки». И только когда разогретый стартом воздух смешался с горячим ветром Кьясны, развернул пакет. И выругался.

В пакете был китель Дьюпа. Чёрный китель без знаков различия. Плотная непромокаемая ткань, к такой не пристанет ни кровь, ни грязь. Хорошо хранит как тепло, так и холод. Визитная карточка нашего не терпящего регалий командующего.

Спецбраслет Дьюпа нашел Энрек. Я думал, у генерала нет доказательств присутствия на Кьясне вражеского лендслера. Но доказательства, оказывается, были.

Наверное, усадив меня на лёд, Дьюп завернул моё тело в собственный китель. Чтобы не замерз насмерть. И чтобы ворлоки не порвали. Звери знали только его запах.

Дегир увидел китель и сразу сообразил, чей он. Тут всё было ясно даже без генетической экспертизы.

Генерал резерва понимал, какой будет скандал, если он поймает на Кьясне имперского лендслера и успеет доложить совету Домов. У него на руках было верное доказательство того, что лендслер в пещере был, он сумел его утаить даже от Энрека.

Я зажмурился и потёр лоб. Дара говорила мне: не надо думать о людях плохо. Пусть они сами несут этот крест. Ты в праве не верить кому-то, но не думай о нём плохо.

Вздохнул и сунул подмышку пакет с кителем. Оставалось отдать, что тут ещё теперь сделаешь? Даже спасибо сказать не сообразил, ташип.

Из здания префектории вышел Энрек, махнул мне рукой — пойдем?

Я задумчиво почесал щёку: пить мне уже не хотелось. Отказывать Энреку было себе дороже, такие стычки сглаживаются только пьянкой, но меня «спас» медицинский электрокар.

Медики явно прилетели по мою душу. Кто-то им доложил, что я покинул храм, где был обязан, как они полагали, лежать и страдать.

Энрек всё понял. Он пошёл наперерез высыпавшей из кара медбригаде, а я кинулся в лабиринт гвелий, украшающих площадь перед префекторией.

Кого я не выношу, так это медиков. Стоит им сцапать человека, и они заменяют ему весь мир — от командира и родителей до зубной щетки.

Они достали меня и в доме Айяны, пришлось выйти к ним. И пока я воевал с этой несговорчивой братией перед входом во внешний храм, Колин исчез.

Ещё пару минут назад я был успокоен его присутствием, но войдя в храмовый дворик, ощутил лишь тянущую пустоту под ложечкой. Мало того, что он смылся, ещё и давал повод беспокоиться о том, куда и зачем.

Да, мне льстило, что Колин перестал смотреть на меня, как на зародыша рекс-формика, личинку гигантского рыжего муравья, так похожую на младенца. Но как же мне было тяжело находиться здесь рядом с ним.

Он был мастером невозможных решений и комбинаций, и во всё предпочитал влезать лично. Я понимал теперь, почему Мерис больше всего мечтал посадить начальника на цепь. Как бы нам всем было спокойнее, если бы мы знали, что хотя бы Колин никуда не лезет. Но он, по обыкновению, лично инспектировал даже пекло.

Понимал я и то, что на Колина покушаются гораздо качественнее и разнообразнее, чем на меня. Ведь и кровавый эрцог спал и видел, чтобы именно чучело лендслера набить соломой, и что именно привычка не предупреждать о своих визитах и находиться Хэд знает где, вместо своего кабинета, хранит моего друга лучше самой надёжной стражи. Но я научился волноваться.

Видимо, дорос до этого ощущения. Раньше я понимал риск логически, злился, но сердце у меня при этом быстрее не билось.

Что это? Возраст? Общение с малой? А ведь где-то у меня есть ещё и сын. Сколько ему сейчас? Год, полтора?

И… Захочу ли я когда-нибудь подпустить так же близко к уму и сердцу другую женщину? Вдруг это всё во мне тоже созреет само? И что тогда делать? А как же Вланка?

Я списался с городскими службами, назначил на утро встречу с главным медиком, но беспокойство не отпускало меня.

Поныкался по саду и опомнился у порога учебного зала мастера Эйче. Ну и вошёл. И убил часть эмоций физическими упражнениями. Но спал всё равно еле-еле — с обрывистыми снами, переходящими в дрёму.

Утром — еле глаза продрал. Нужно было лететь, выжимать из главного врача провинции положительное заключение о динамике эпидемии. Врачи, гады, так рано встают!

Разговор с медиками встряхнул меня. Неприятные сны отступили, солнце снова стало ярким. Я выбил из главного медика обещание, что его сатрапы отвяжутся от меня!

Доложить Энреку летел уже в приподнятом настроении. Документы переслал, но сказать пару слов нужно было глаза в глаза.

Рос плюхнул катер совсем как Дьюп, явно выпендриваясь перед кем-то. Дара, что ли, по городу бродит?

Я спрыгнул вниз и остолбенел: у входа в префекторию стоял Колин. Он изучал вспененный пластик крыльца, явно поджидая меня.

Он же улетел? Нет, стоп. Похоже, он болтался где-то рядом, на орбите. Я психовал всю ночь, потом проснулся перед рассветом и… успокоился. И вот потом я уже отрубился так, что пришлось продирать глаза. Значит, утром лендслер был уже снова на Кьясне.

— Ты меня искал? — я покосился на браслет — всё мигает, как положено. Пропущенных вызовов не было.

— Хотел сначала поговорить с Энреком, но увидел, что снижается катер.

— Что-то случилось?

Он кивнул и пошёл впереди меня.

Но отправился Дьюп не к Энреку, а вломился в какое-то канцелярское помещение, откуда тут же со свистом вылетел мелкий чиновник. Лендслер вытащил гап и стал обследовать кабинет на предмет прослушки, а я пошёл за иннеркрайтом.

— Ты чего, — спросил тот, отрываясь от бумаг. — Лицо сдал в авточистку и не успел забрать?

— Колин здесь, он чем-то встревожен.

— Колин встревожен? Солнце коллапсирует? Ворлоки напали на соседнюю деревню?

Энрек рад был переключиться, и мой мутный вид только развеселил его.

Колин уже стоял в дверях. Кивнув иннеркрайту, он пересёк кабинет, распахнул окно, оборвав предварительно штапик сигнализации, и спрыгнул вниз.

— Он чего?

— Секретность не устроила, наверное, — я перекинул ногу. — Метра два тут, прыгай.

Энрек прыгнул.

Колин изучал сад. Сад ему тоже не нравился.

— Пошли, — сказал иннеркрайт. — Я знаю одно место. Правда, сейчас советник явится… Ну, хрен с ним, с советником, подождёт.

Место оказалось на задах общепита для сотрудников префектории.

Дьюп осмотрелся и кивнул.

— Я должен поставить тебя в известность, — сказал он Энреку. — В мои намерения входит обследовать пещеры немедленно.

Энрек открыл рот. Закрыл. Оглянулся по сторонам и взвился вдруг:

— Не надо на меня давить!

— А кто давит-то? — удивился я.

Энрек помотал головой, но ответил:

— В моем кабинете — только отцовская прослушка. Он хочет, чтобы не знал даже отец! Я не могу так. Я не знаю, куда это всё может завести. Это решение — не моего уровня!

Колин молчал.

— Я не идиот, — продолжал препираться с ним Энрек. — Я понимаю, что ты имеешь право подвести корабли к Джанге и даже кинуть здесь десант! Но я не могу один… — он осекся.

Так. Чего я не понимаю? Какой десант, почему, зачем?

Я уставился на Энрека.

— Когда таггеры захватили тебя, — неохотно пояснил он, — ты находился на Кьясне по моему прямому распоряжению. А значит — обладал дипломатической неприкосновенностью. Когда тебя похитили, вы имели право отреагировать на это как угодно. Как на предательство, провокацию. Но ты же знаешь, что я…