– Менеджер не всегда такой суровый! – ободряюще шепчет Тэ Кван, после того как менеджер вместе с госпожой Чхве, покинули дом телекомпании. – Он заботится о нас как отец.
– И, как отец ругает! – поспешно добавляет Ха Ра.
– Чем займёмся, парни? – переводит разговор Мин Джу.
Я громко и многозначительно кашляю в кулачок, напоминая о своём присутствии.
– И Са Ра! – исправляется он, сложив руки в извиняющимся жесте.
– Устроим пирушку! – предлагает Тэ Кван.
– Поддерживаю! – вторит ему Мин Джу.
– Я тоже не против! – голосует Ха Ра.
– Ну, и я, собственно, тоже! – выдыхаю я.
– Без меня! – доносится громкий оклик Джи Хуна. Он спускается с лестницы быстро перебирая длинными ногами. Он успел переодеться. Теперь на нём модные брюки-карго, толстовка с капюшоном, бейсболка и маска, скрывающая всё лицо, кроме карих глаз. В своём наряде всех оттенках чёрного он больше походит на мифического Жнеца или на преступника, которому отчаянно нужно слиться с толпой.
– Ты уходишь? – изумлённо спрашиваю я, преграждая ему дорогу.
– А разве не видно? – сквозь маску голос Джи Хуна звучит приглушённо, но нисколечко не добрее.
– Разве это не нарушение правил? – не отстаю я. – Сегодня вторник, а это будний день. Значит выход в город запрещён. К тому же ты никого не оповестил о своём уходе.
– Всё сказала? – в глазах Джи Хуна вспыхивают огоньки раздражения. – Наш первый рабочий день начинается завтра. Так что сегодня я имею право идти, куда захочу не оповещая об этом приставленных к нам людей.
– Но…
– Я опаздываю! – с нажимом произносит он и я сдаюсь. Отшагиваю в сторону, уступая ему дорогу.
– Присмотри за ними! – до носится до меня еле уловимый голос Джи Хуна. Он выскальзывает за дверь, оставляя меня в полном недоумении.
Когда Джи Хун сообщил о своём уходе я заметила, что никто из ребят не удивился такому повороту событий. Либо они привыкли к подобным выходкам, либо стараются держаться подальше от Джи Хуна, боясь накликать на свои головы очередную волну критики, способную утопить в своих грязных водах их всех. И это наводит на мысль о том, как сильно могли пострадать их взаимоотношения благодаря ложным обвинениям.
– Са Ра! – голос Ын Джи выводит меня из задумчивости. – Ты не против наших традиционных угощений? – спрашивает он.
– Н-нет! – тяну я. – Только если в них не будет много острого перца. – Поспешно добавляю я.
– Тогда, пойдём! У нас всё готово.
– И когда это вы успели? – растерянно интересуюсь я, глядя на уставленный закусками стол, к которому он меня ведёт.
– А это не мы! – откликается довольный Тэ Кван. – Обо всём позаботились сотрудники телекомпании. Набили едой холодильник и все кухонные ящики. Рамёна есть не переесть! – прищёлкивает он языком.
– Это кимбап с яйцом и беконом, – указывая на блюдо, начинает кулинарную экскурсию Ын Джи. – А это чесночные ттопоки, традиционная колбаса Сундэ, нарезанная кольцами, огромная тарелка с тхвигим, излюбленная Мин Джуном кхимчи…
– И ещё булочки хлппан с начинкой из красных бобов. – Глотая слюнки заканчивает за него Тэ Кван.
– Вкуснотища! – одобрительно причмокиваю я.
– Тогда, давайте есть! – командует Тэ Кван и первым усаживается на пол перед столиком. Я занимаю место с левой стороны от него, а Ын Джи присаживается с левой стороны от меня. Ха Ра и Мин Джу тоже садятся на пол, замыкая наш круг.
– Приятного аппетита! – говорю я.
– Выпьем! – подхватывает мой оптимизм Тэ Кван. Его рот набит едой, так что во время выкрика вылетают крошки. Они поднимают наполненные Тэ Кваном, как самым младшим, стопки и стукнув их краями замирают, осушая до дна.
– Са Ра, а ты почему не пьёшь? – любопытствует Ха Ра, заедая алкоголь ломтиком кровяной колбасы.
– Мне хватило вчерашнего шампанского! – кривлюсь я.
– Да ты совсем не умеешь пить! – усмехается Мин Джи. – У нас многие девушки дадут фору мужчинам, по части выпивки.
– В Америке это зовётся алкоголизмом.
– А в Корее – крепким желудком! – хохмит Тэ Кван, под дружеский гул голосов и звон рюмок.
– Сколько тебе лет? – спрашивает Мин Джу, жуя кхимчи.
– Двадцать два. – Откусывая от чесночного ттопоки, отвечаю я.
– Ещё дитя! – отмахивается он.
– Что? Да тебе самому весной двадцать четыре стукнуло. – Возмущается Тэ Кван.
– А ты вообще младенец! – встревает Ха Ра.
– Мне уже двадцать! – гордо заявляет Тэ Кван.
– Нашёл чем гордиться. – хихикает Мин Джу.
– Давайте, тише! – обрывает разговор Ын Джи. Ему явно не по душе спор товарищей.
– А сколько лет тебе? – спрашиваю я под приглушённые споры троицы.
– Двадцать пять. – Отвечает он и делает глоток из своей стопки.
– Ты самый старший?
– Нет, – качает головой Ын Джи. – Джи Хун самый старший. Ему двадцать шесть.
– Такая большая разница…
– М-м-м?
– Говорю, такая большая разница между вами всеми. Разве участники группы не должны быть примерно одного возраста?
– Не обязательно.
Он хватает с блюда две булочки с бобами и протягивает одну мне.
– Лучше попробуй сейчас, а то потом может и не быть!
– Спасибо!
Я вгрызаюсь в пушистую мякоть булочки и жуя говорю: – Из рассказа Тэ Квана я поняла, что вы выступаете вместе уже четыре года.
– Верно. – Отзывается Ын Джи.
– Не жалеешь?
– Жалею. – Сухо отвечает он. – Иногда я думаю, правильно ли сделал, выбрав путь знаменитости. Ведь это, – он выдерживает паузу, – так трудно. И одиноко.
– Одиноко?! Но, у вас столько фанатов и они все вас любят и …
– Они не любят НАС, они любят те образы, которые нарисовали у себя в голове. Разве можно понять каков человек только по тому, как он ведёт себя во время концерта? Ведь это, в конце концов, всего лишь моя работа.
Лицо Ын Джи становится серьёзным.
– Я потратил пять лет на изнурительные репетиции, прежде чем смог дебютировать в составе нашей группы. Если бы не Джи Хун, не думаю, что меня взяли бы. – Он наливает в стопку соджу и осушает её в один глоток.
– Так вы с Джи Хуном…
– Учились вместе. – Не дожидаясь пока я договорю, отвечает Ын Джи. – Я поступил на год позже него. Он был первым, кто показал мне всё… с тех пор мы и дружим.