Здравствуй моя милая Виктория.

Я долго размышлял над этим и думаю, что подошло мое время открыться тебе и рассказать всю правду, перед тем как совершу еще один возможно ужасный, бесповоротный поступок в своей прагматичной жизни.

На дворе две тысячи сороковой год, и я чувствую наконец, как мир будущего, о котором мы так долго мечтали на зарождении проекта, начинает превращаться в реальность. Жаль, что этого не увидят те, кто ушел раньше этого начала, и жаль, что эти грандиозные изменения не прочувствуют те, кто придут на эту землю после нас.

Сейчас, когда мне уже за пятьдесят, я осознаю, что это и есть мой тот самый рассвет сил, о котором мне когда-то рассказывали более старшие знакомые, но даже в это преисполненном состоянии я прекрасно понимаю, что не буду жить вечно на этой земле и все свои знания что я передал одному человеку, должны рано или поздно обдумываться им самостоятельно, принимая свои решения и беря за них полную ответственность на себя.

Поэтому все начатое нами когда-то, теперь передастся в более молодые руки и умы нашего будущего поколения.

Которые смогут еще больше модернизировать нашу выстроенную систему, улучшая себя с каждым новым днем, и будут воспитываться внутренне гораздо правильнее и чище чем, когда воспитывались мы.

Ладно, я, пожалуй, начну сначала, ведь ты наверняка знаешь обо мне до сих пор лишь те моменты, о которых я тебе рассказывал на протяжении того времени, когда мы были вместе.

Моя история начинается с детской обиды на отца, который постоянно избивал меня и мать, наказывал по каким-то непонятным выдуманным причинам и доводил всем этим меня и мать до слез.

Он вместе с матерью очень любили выпить, но вот только мой отец не знал в этом меры.

Это был примерно одна тысяча девятьсот девяносто первый год.

Мне было тогда, наверное, года четыре, когда это все происходило.

Я был тогда мал, чтобы понимать какого это быть взрослым в тот момент, во время перестройки и новой смены режима.

Я не знал, как зарабатывать деньги и стоять в очередях за товаром которого не хватает на всех. Не видел бандитов и коммерсантов, которые делили между собой деньги пытаясь оторвать от кусочка нашей необъятной страны свой кусочек счастья. Я видел только старый черно белый телевизор, обшарпанные обои на стене, и детские игрушки в которые наверняка играл лет двадцать пять назад, мой отец в своем детстве.

Я даже не знаю откуда он постоянно возвращался, где он работал, и работал ли вообще?

Моя мама тогда я думал, что и правда работает на ткацкой-фабрике в ночные смены.

Днем, когда она просыпалась, а отца не было к ней приходили подруги принося мне иногда что-нибудь сладкое. Я садился на кровать, которая стояла напротив телевизора и на половину слушая, на половину смотря пытался разобрать что говорят какие-то серьезные люди в костюмах с черно белого экрана.

Мать с подругами веселилась на кухне что-то обсуждая и тоже выпивая напитки, которые приносили ее подруги.

К вечеру подруги немного шатаясь и очень радостные уходили из нашей квартиры, и тогда мама садилась ко мне на кровать и обнимая пыталась проявить ко мне свою ласку м заботу рассказывая какую-нибудь историю своей юности.

Мне это было не так интересно, потому что она была девочкой, а все их игры и занятия не вызывали у меня через ее рассказы никакого стремления попробовать.

Через какое-то время после ухода подруг возвращался как всегда уже выпивший отец и родительская ссора начиналась с порога, плавно переходя на меня ничего не делающего смотрящего телевизор в свои четыре года.

И неправильно расставленные игрушки, которые я даже не трогал с прошлого раза как расставил все по его указаниям верно, становились причиной нового конфликта.

Отец с порога начинал с того, что мать ничего не готовит ему и в конце концов их словесная перепалка сводилась до рукоприкладства, которая потом переносилась на меня, и когда мы с матерью были в слезах после его физических уроков он бурча отправлялся на кухню готовить себе сам, закрыв за собой дверь.

Причины развертывания конфликта всегда были разные, но исход всегда был один, через пару часов они мерились выгоняли меня из комнаты на кухню, а сами вдвоем оставались там, закрыв дверь на ключ. Затем мать опять собиралась на работу и уходила.

Отец возвращался на кухню и продолжал пить то, что у него было, периодически подзывая меня чтобы научить как должен жить и выглядеть настоящий мужчина. Я пытался слушал его пьяную невнятную речь, но в мечтах я желал когда-нибудь сбежать с этого места, и чтобы этот человек сидящий со мной наконец умер, оставив нас с матерью в покое.

Может быть его советы и были верными, но я знал одно, что никогда не хотел бы быть похожим на такого человека как он, который раздает эти нужные советы натворив перед этим дел, которые не приемлемы для настоящего мужчины.

С течением времени слезы начали превращаться в злость, которая развивалась с каждым новым скандалом и трепкой все больше и больше.

Я теперь уже яростно думал не о том, чтобы он ушел однажды и не вернулся, я думал что сам хочу быть тем, кто совершит это, когда я стану чуть старше и мне подвернётся такой случай.

Примерно, когда мне было пять с половиной моя самая страшная мечта детства сбылась.

В один из вечеров он не вернулся домой. Прошло еще два дня, и я уже не смотря на свои желания начал ждать его, и спрашивать у матери о нем.

Но она не хотела говорить об этом человеке. За пару дней до его последнего ухода из квартиры они очень сильно поругались, и он достаточно серьезно избил ее.

В тот день когда это происходило я и сам не сдержался и подбежал защищать мать, которую он таскал за волосы по всей кухне.

Получив очередную затрещину от него, я отлетел на метр и увидел его яростный взгляд, которым он на меня смотрел.

Он ничего не говорил, а молча дал понять, что не ручается за себя и лучше мне не лезть в их ссору. Мать в этот момент старалась избавиться от держащего ее за волосы изверга, но все было безрезультатно.

Я не хотел видеть эту страшную картину и убежал в комнату, там я опять заплакал, но не от боли, а от своей беспомощности, что не могу ничего сделать с тем что происходит у меня за стеной на кухне.

Спустя неделю после этого случая, к нам пришел участковый, он сообщил матери что ее мужа и моего отца нашли в реке в низ по течению от нашего города местные рыбаки.

По отсыревшим документам которое все время он носил в своей курточке им удалось вычислить место его проживания.

Хоть я и был на него безмерно зол, за все то что он сделал с нами, но я помню, что я долго плакал, услышав эту новость.

После того как участковый ушел, мать подошла ко мне и сказала.

– Не плач сын, нас теперь уже никто тронет…

Как бы мне не было печально за отца, я прислушался к ее словам, но даже не представлял какие изменения войдут в мою жизнь после смерти того, кого я так яростно ненавидел.

После смерти отца моя мать начала ходить на свою работу то ночью, то днем, я часто оставался дома один днем и засыпал один ночью, когда ее не было.

Я не могу вспомнить, о чем я думал в те моменты и чем конкретно занимался, но страх, и злость покинули меня с отсутствием человека, которого не стало.

Потихоньку пропадала настороженность, когда в дверной замок вставлялся ключ и открывалась дверь в квартиру, теперь это могла сделать только мать.

Со временем я обращал внимание на книги, которые раньше не замечал на книжной полке.

Не знаю почему они так заинтересовывали мое внимание.

К своим шести годам я даже не одного дня не провел в детском саду.

О каком навыке чтения вообще может идти речь? Я и со сверстниками то не особо умел общаться.

Все дни, того времени вообще никак между собой не отличались. Я как маленький робот просыпался, умывался, и повторял все то, что делал и день назад, после того как проснулся.