От увиденной картины я нехило разволновалась. Все тело охватил предательский жар, поползли мурашки, а вспотевшие ладони хотелось незаметно вытереть о мою строгую до колена чёрную юбку. На лбу выступила испарина, и я неловко помахала рукой, вызывая лёгкий ветерок, приятно охлаждающий мою разгорячённую кожу. Какого черта кретинизм вырвался вперёд, и я превратилась в безмозглую идиотку, напичканную афродизиаками?

Алекс совсем не спасал ситуацию. Оторвавшись от телефона, он пристально осмотрел меня и, заметив моё странное состояние и пылающие щеки, недоуменно выгнул бровь.

– Волнуюсь перед первым рабочим днём, – пояснила я.  Не скажу же, что благодаря ему я только что мысленно получила ошеломительный оргазм. Интересно посмотреть, как бы изменилось это надменное лицо, узнай он правду.

Ироничная усмешка скривила его идеально вылепленные губы.

– Иди за мной, – отдал приказ бесспорный фаворит моих порносцен и, оттолкнувшись от колонны, на которую я не решалась даже смотреть, пошёл в сторону выхода.

Под знойными лучами июльского солнца я сделала глубокий вдох, чтобы угомонить чересчур раскачавшийся пульс. Кажется, мне придётся купить успокоительные, потому что рядом с ним я с трудом держала себя в руках, и все мои благие намерения летели к чёрту, когда в моей голове вспыхивали очередные влажные фантазии с его участием. Я понимала, что это всего лишь физиология. Он, бесспорно, красив, и только полная дура не захочет с ним переспать. Но Алекс скорее воткнёт свой любимый нож себе в лоб, чем пустит меня в свою постель.

Сделав пару шагов под цокот каблуков о твёрдые каменные плиты, я резко остановилась и широко распахнутыми глазами уставилась на один из самых крутых гиперкаров планеты. Bugatti Chiron, припаркованный возле крыльца сверкал начищенной до блеска глянцевой поверхностью. Чёрный обтекаемый корпус выглядел агрессивно и будто бросал вызов моргающими в знак приветствия светодиодными фонарями.

– Скажи мне, что мы поедем на нем, – простонала я, пребывая в настоящем восторге от гениального спортивного творения.

Честно говоря, я совсем не разбиралась в машинах. Но раньше у меня был Ford Mustang, который я выпросила у Ричарда на своё семнадцатилетие. Он не смог отказать мне и вскоре сильно пожалел об этом, потому что дерево, в которое я влетела, находясь под воздействием чудодейственных препаратов, было вполне реальным. Отчим быстро замял этот инцидент, и не знаю, каким чудом я осталась жива, но отделалась я лёгким сотрясением, небольшим выговором и новой, правда, менее резвой тачкой.

Помню, Алекс был очень недоволен отсутствием любых негативных для меня последствий и сильно разругался с отцом. В тот день они целый час провели за закрытыми дверьми кабинета, после чего Алекс вышел мрачнее тучи, собрал свои вещи и переехал в новую квартиру. На моей памяти это была самая крупная их ссора. Он тогда надолго пропал с моих радаров и несколько месяцев не появлялся дома.

Шикарное спортивное купе внутри напоминало настоящее произведение искусства. Салон из кожи максимально высокого качества в чёрно-синей цветовой гамме, удобные кресла и отсутствие лишних элементов фантастически соединили в себе минималистичность и роскошь престижных машин. Я пристегнулась и ощутимо вздрогнула от громкого рёва мощного двигателя. По территории поместья Алекс не спешил разгоняться, но стоило нам только выехать на трассу, как у меня буквально потемнело в глазах от того, с какой скоростью этот монстр принялся пожирать дорожное полотно. Кажется, прошла секунда, а на спидометре уже гордо светила сотка.

– Какая максимальная скорость? – поинтересовалась я.

Алекс нехотя бросил взгляд в мою сторону.

– Триста восемьдесят километров в час, но если вставить второй ключ, то можно добить до четырёхсот двадцати.

– Продемонстрируешь? – спросила я, уже находясь в волнительном предвкушении от предстоящего всплеска адреналина.

– На максималках я развлекаюсь на гоночном треке, – осадил он меня. По его небрежной интонации стало понятно, что приглашение мне туда не получить. – По трассе выше трёхсот не пробовал.

– Дашь прокатиться? – вопрос был риторическим, и я заранее знала, какой последует ответ.

– Нет.

Ясно. Разговор окончен.

Прислонив голову к прохладному стеклу, я прикрыла глаза и наслаждалась теплом лучей, пробивающихся сквозь быстро мелькающие деревья. От особенно резких вспышек я по-детски морщила нос и ругала себя, что забыла взять с собой очки. Звук мотора успокаивал, а в воздухе витал стойкий запах владельца. Терпкий мускусный аромат пропитал каждую молекулу свободного пространства и забился в нос, вызывая беспричинное желание придвинуться ближе к его источнику.

Я стала невольно бросать короткие взгляды в его сторону. Я думала, он будет лихачить и демонстрировать всю крутизну своей дорогой игрушки, но брат лишь расслабленно сидел в кресле, легко удерживая руль одной рукой, и в отличие от меня не испытывал никакого дискомфорта от нашего затянувшегося с ним молчания. Не барабанил пальцами по рулю, не прикусывал щеку или губу, не суетился и не сомневался. Он излучал стопроцентную уверенность, и я была убеждена, что внутри у него тоже полный штиль.

В салоне не играла даже музыка, и когда тишина меня порядком задолбала я осмелилась задать вопрос, который уже два дня беспрерывно крутился в моей голове:

– Итан звонил тебе?

Алекс, не отрываясь от дороги, сухо улыбнулся.

– Волнуешься?

– Не хочу бессмысленных драк.

– Я рад, что ты понимаешь глупость своего поступка. Впредь старайся меньше пить. И нет, он не звонил.

– Ты умеешь нормально разговаривать? – сразу ощерилась я. – Твоё высокомерие порядком надоедает.

– Нормально это как?

– Это без твоих нравоучений, упрёков и приказов. Снисходительный тон тоже бесит.

– Я обязательно учту все твои пожелания, – снова этот невозмутимый, раздражающий до оскомины на зубах голос.

– И тебе стоило бы извиниться за свои слова, – не отступала я.

– Извини, – легко бросил он, будто случайно наступил мне на ногу. Прозвучало издевательски и совсем неискренне.

– Ты не умеешь извиняться, – сквозь плотно сжатые зубы язвительно процедила я.

– Нет опыта. Я редко бываю неправ.

От злости я крепко вцепилась в ремень безопасности и уже открыла рот, чтобы вылить на него поток обвинительных фраз, как он внезапно повернулся ко мне и буквально за секунду нейтрализовал весь мой негативный настрой своей широкой искренней улыбкой. От неожиданности я чуть не поперхнулась воздухом и беспомощно смотрела на него, пока он с нескрываемым триумфом в глазах наслаждался моей растерянностью.

Моё сердце дало сбой. Красная мышца замедлилась, а затем принялась качать кровь в удвоенном, нет, в утроенном ритме. Каждый волосок на теле наэлектризовался от напряжения, а в груди возникло давящее неприятное чувство, словно… словно это что-то значило для меня. Нечто большее, в чём я никогда не смогу признаться.

Тряхнув головой, я скинула розовое марево, ещё раз напомнив себе, почему между нами ничего не может быть. Разозлившись сама на себя, я демонстративно отвернулась к окну, решив до конца пути больше не заводить никаких разговоров, заканчивающихся каждый раз мои полным провалом.

На горизонте засверкали небоскрёбы Манхэттена. Царапая верхушками небо, стеклянные вертикали величественных строений уходили в невидимую высоту и поражали своей архитектурной концепцией.  Для многих компаний – это вопрос престижа, продемонстрировать собственное превосходство и показать, насколько высоки человеческие амбиции.

Неудивительно, что один из них полностью принадлежал корпорации. Ричарду всегда нравилось безграничное чувство власти, и наслаждаться видом целого города у своих ног было вполне в его духе. Поговаривали, что он из какого-то богатого древнего рода, но, прожив с ним столько лет, я ничего не знала о его родителях. Мне было известно лишь то, что они умерли, на этом информация обрывалась. Ричард не любил откровенничать, и мои настойчивые попытки выведать семейные тайны очень быстро прекратились.