Автобус остановился на импровизированной стояке, на которой в беспорядке разместились еще 4-5 таких же допотопных табакерок на колесах. Стоянка представляла из себя просто более широкую часть обочины, на которой, в отличие от окружающего степного холмистого пространства, не было жухлой травы.

Ни один из автобусов дальше ехать не собирался: все возвращались назад. До дачного поселка оставалось еще около пяти километров. Дойти пешком можно было за час, а если сократить путь и идти не по дороге, а прямиком по степи, то и того меньше. Я выбрал более короткий путь и направился в сторону степи.

Время перевалило далеко за полдень, и солнце палило уже не так яростно. Метров пятьсот пришлось идти по обочине насыпной грунтовой дороги. Изредка мимо проезжали легковые видавшие виды машины. Никто из водителей не притормозил в ответ на жест поднятой руки.

Я спустился с насыпи и пошел через холм по сухой траве, срезая угол намеченного маршрута.

Вблизи степная растительность не казалась такой уж безжизненной. Сквозь сухую траву пробивались листики клевера, мелкие цветочки мать-и-мачехи, плавно стелились под горячим ветерком перламутровые прозрачные стебли ковыля. После гудения моторов не сразу стал слышен стрекот кузнечиков, наполнивших бескрайнее пространство нескончаемым шумом. Потом стала различима тонкая трель жаворонка. Возникло давно забытое ощущение покоя и свободы.

Вдруг раздался пронзительный писк, и из-под моих ног метнулся комочек. Я наступил на дремлющего суслика. Зверек бросился в сторону. Через десяток метров остановился, стал на задние лапки и замер. Я достал из рюкзака кусочек засохшего сыра и положил его на землю. Суслик внимательно наблюдал за происходящим. Оставив сыр суслику в компенсацию за причиненное беспокойство, я двинулся дальше по холму.

Чуть в стороне возникли очертания какой-то постройки, напоминающей по силуэту небольшую мечеть. Минуту подумав о том: стоит ли тратить время на ее осмотр, я все же направился к зданию.

Эта постройка, действительно, раньше была небольшой мечетью. Окон не было, краска на когда-то покрашенных изнутри стенах, облупилась, часть оконных и дверных проемов была забита потрескавшимися листами фанеры и дсп. Над квадратным залом возвышался изрядно пострадавший от времени и вандалов купол.

Рядом с мечетью не было ни других зданий, ни тропинок: видимо, жители этой местности давно забыли о ее существовании и позволили медленно разрушаться.

Я осматривал материал кирпичной сырцовой кладки, скрытой за покрашенным темно-зеленой краской листом двп, когда в привычный уже природный звуковой коктейль примешался шум, заставивший меня тревожно замереть. Это был звук приглушенных мужских голосов:

– Он не мог никуда уйти – произнес фальцетом первый мужчина.

Ответа второго я не расслышал из-за оголтелого стрекота кузнечиков и изменившегося направления легкого ветерка, который донес до меня этот диалог. По невнятным звукам я догадался, что тот приказал своему напарнику молчать.

– Откуда появились эти люди? Как я мог их не заметить? Может, они ждали меня здесь? А может быть, ко мне эти люди не имеют никакого отношения, и я зря волнуюсь?– пронеслось в моей голове.

Я пошел несколько шагов вдоль скрывающей меня стены. Через маленькие отверстия фанерных заплаток лились тонкие струйки солнечного света. Я подошел к одному из отверстий и заглянул в него.

С противоположной стороны вдоль наружной стены крадучись пробирались двое. Их головы хорошо вырисовывались в пустом оконном проеме. Перед лицом одного из преследователей маячил короткий ствол обреза. Я узнал их, это были те двое, которые настойчиво предлагали мне ночевку в Сары-Октане. Совпадений быть не могло: они следовали именно за мной. Подошли же они со стороны холма, который мне только предстояло преодолеть. Если бы меня не задержал суслик, то при подъеме на холмы мы бы увидели друг друга. Думаю, что эта встреча ознаменовала бы окончание моего путешествия.

Мысленно возблагодарив суслика, я огляделся в надежде найти хоть какое-то укрытие. Но внутреннее пространство мечети предлагало лишь кучи осыпавшегося кирпича и несколько невысоких фрагментов бывших перегородок. Спрятаться за одной из них можно было лишь на непродолжительное время. Однократного ее обхода мужчинами было бы достаточно, чтобы обнаружить мое укрытие.

К счастью, двое преследователей не догадались разделиться и пойти с обыском вокруг здания в разные стороны навстречу друг другу. Они продолжали медленно пробираться вместе вдоль наружных стен, поглядывая внутрь через проломы в стенах.

Дождавшись когда они подошли к стене, закрытой большим фанерным листом, я бесшумно двумя прыжками переместился ближе к центру, к остаткам какого-то пилона. Я надеялся какое-то время прятаться за ним, перемещаясь по кругу вслед за движением опасной парочки. В воображении возник часовой циферблат: я находился в его центре, скрываясь за пилоном, а парочка следовала по движению часовой стрелки.

Даже с учетом их медленного продвижения этот план мог работать не более 2-3 минут. Войдя внутрь здания, они быстро обнаружат меня.

О том, в каком месте наружной стены находятся преследователи, я мог догадываться по прерыванию солнечных лучиков, льющихся через отверстия в стенах. Через минуту они перейдут с западной стороны на северную, и солнце уже не сможет служить мне ориентиром. Прижавшись спиной к кирпичной кладке, я сделал шаг в сторону, чтобы пилон продолжал находиться между нами, и еле удержался на месте. Моя нога зависла над пустотой.

Мужчины уже шли по северной стороне, скоро они завершат обход, войдут внутрь, и я в их руках! Выбор был очевиден, вернее, отсутствовал вовсе.

Я разгреб ногой известковую крошку. Под ней была полуистлевшая доска, через труху которой и провалилась моя нога. С усилием приподняв уцелевший край доски, я увидел под ней полузасыпанную яму. Не раздумывая, я тихо отодвинул доску от пилона и скользнул вниз. Яма оказалась глубже, чем я предполагал, я сполз по ее стене, цепляясь за шероховатую поверхность, стараясь не создавать ненужного шума. Я догадался, что нахожусь в старом мусульманском погребении. А это значит, что выхода из него нет, и что это – лучшая ловушка, в которую я добровольно угодил.

Несмотря на мою осторожность и оглушительный стрекот кузнечиков, преследующие меня головорезы все же услышали шум и уже не таясь бросились внутрь здания. К счастью, вбежали они с противоположной относительно пилона стороны. До того, как меня обнаружат оставалось не больше минуты.

Я стоял во весь рост, прижавшись к стене ямы. Руки инстинктивно шарили по ее выступам в поисках хоть какого-то оружия. Подошел бы любой камень. Рука наткнулась на выступающий кирпич, а потом погрузилась в пустоту: в нижней части стены ямы было еще какое-то углубление.

– Подземный ход! – мелькнула радостная мысль.

Но, увы, это была лишь довольно большая ниша, закрытая со стороны ямы полуразрушенной кирпичной кладкой.

Я вспомнил, что по мусульманской традиции покойника помещают в специальный отсек, вырытый внутри могилы. Когда-то в детстве мой сосед древний дед по имени или прозвищу Халик говорил, что называется такой отсек, кажется, «ляхдт». Спустя мгновение я лежал в этом отсеке, лихорадочно накладывая осыпавшиеся кирпичи на перегородку.

На осуществление всех моих ухищрений ушло не более минуты. Это были действия не разумного сильного двадцатидвухлетнего мужчины, а инстинктивные конвульсии загнанной в ловушку зверушки.

За это время преследователи обошли всю мечеть. Они уже не таились. Слышались звуки ударов по ветхим перегородкам, грохот падающих кирпичей, треск отрываемых фанерных заплат. Вскоре они приблизились к моему убежищу. К счастью, в мечети они находились недолго, их глаза не успели адаптироваться к полумраку после ослепительного уличного солнца. Поэтому, подойдя к пилону, они не сразу заметили щель между ним и уцелевшей доской, в которую я сполз. Но зато они сразу увидели мой рюкзак, который я оставил у стены, бросившись с спасительному пилону!